Чтение 3–й страницы книги ~Голубятня в Орехове~

- Спускайся. Не бойся...

Яр медленно сошел по приставной лесенке.

За поляной лежал широкий двор. Тот самый двор? С двухэтажным деревянным домом, с высоким сараем, вдоль которого тянулась березовая поленница. За покосившимся забором - два тополя и кирпичное здание переплетных мастерских. Косой столб с проводами, на проводах повис разбитый ветром змей с мочальным хвостом.

Вокруг поляны, шелестя спицами по листьям высоких сорняков, ездил на велосипеде мальчишка.

- Во, Алька на моих колесах гоняет, - обрадовался Игнатик. - Алька!

Мальчишка подкатил, затормозил со звонким скрежетом. Распахнул ресницы, глянул изумленно. И вдруг просиял - иного слова не найдешь - навстречу Игнатику и Яру.

- Вот, - скромно сказал Игнатик. - Это Яр. Я привел. А вы не верили.

Алька положил велосипед. Сияя, обошел вокруг Яра, как вокруг новогодней елки. Потом встал перед ним, глянул серо-зелеными веселыми глазами и приоткрыл пухлый рот с трещинкой на верхней губе.

Он был круглолицый, русый, в полинялом и обвисшем тренировочном костюме. Чуть пониже Игнатика и на год или полгода помладше.

- Здрасьте... здравствуй, - сказал он и протянул прямую ладошку с плотно сдвинутыми пальцами.

Яр улыбнулся... и опять поразился реальности и невозможности того, что случилось. Обдало жутковатым холодом. Но Алька был такой... такой взаправдашний Алька. И все вокруг - было.

А раз было, приходилось делать то, что полагается. Устав СКДР гласил: "Столкнувшись с необычными явлениями, которые на данный момент не поддаются объяснению, командир и члены экипажа, вместе или в одиночку, должны действовать, полагаясь на собственную интуицию и опыт, в соответствии с обстоятельствами".

В соответствии с обстоятельствами следовало взять Алькину руку и поздороваться. Яр так и сделал.

- Ой! - спохватился Игнатик. - Надо же к Чите зайти! Подождите, я запру велосипед в сарай и пойдем...

Он вскочил в седло и укатил по траве и одуванчикам.

У Яра и Альки наступило неловкое молчание. Чтобы его прогнать, Яр спросил:

- А кто такая Чита?

Алька обрадованно засмеялся:

- Это не "такая", а "такой"! Это Вадька, мы его так прозвали.

- А он не обижается? Чита - это ведь, по-моему, обезьяна из старого кино про дикаря Тарзана...

Алька замотал головой так, что волосы разлетелись по сторонам.

- Это не из кино, что ты! Это сокращенно от слова "читатель".

Подбежал запыхавшийся Игнатик.

- Пошли! - Он торопливо взял Яра за руку. За другую - двумя ладошками - ухватился Алька.

Улица была та, где он бегал в детстве. Или почти та. Яр узнавал дома с палисадниками, старые ворота с поржавевшими овальными знаками страховых обществ. Вот старая кривая липа, вот водонапорная колонка, похожая на человечка в матросском берете с помпоном. У нее, как всегда, лужа, из лужи пьют воробьи.

Асфальтовый тротуарчик тут и там пробит крепкими небольшими лопухами...

Вошли во двор, похожий на тот, где жил когда-то Славик Раскатов. На середине приставной лестницы, ведущей к чердаку, сидел мальчик в очках. Это, безусловно, и был Чита. Во-первых, потому, что он читал. Во-вторых, потому, что Алька радостно завопил:

- Чита, мы пришли! Вот смотри!

Чита поднял голову. Рывком откинул со лба темное крыло волос. Положил очки в накладной карман отглаженной голубой рубашки. Прикрыл книгу и встал на ступеньке. Отряхнул красивые светлые брюки с острыми стрелками. И, не держась за брусья лестницы, легко сбежал по шатким перекладинкам.

Встал перед Яром - тоненький, высокий, очень аккуратный. Посмотрел прямо и внимательно.

- Здравствуйте, Яр. Хорошо, что вы пришли.

- Мы договорились с Игнатиком, что будем на "ты", - сказал Яр.

Чита рассеянно кивнул. Посмотрел на Игнатика:

- Тик, просто не верится. Как ты все это сделал?

- Я старался, - скромно сказал Игнатик.

- А где Данка? - нетерпеливо спросил Алька и крутнулся на пятке. - Еще не пришла?

- Вот она идет, - сказал Чита.

В калитку вошла девочка в красном платье. Угловатая, быстрая, с толстогубым добродушным ртом, но строгими бровями и темными глазами. Игнатик и Алька подтянулись. Впрочем, Алька тут же довольно развязно сказал:

- Где тебя носило? Принесла билеты?

- Здравствуйте, - сказала Данка. В основном Яру.

- Это Яр, - сообщил Игнатик.

- Я поняла... - В Данкиных глазах металось любопытство, но говорила она сдержанно. - Значит, все-таки вытащил вас Тик... Он у нас молодец, верно?

- Тут какой-то заговор, - заметил Яр. - Выходит, меня заранее готовились "вытащить"?.. Объясните мне все по порядку! - взмолился он.

- А мальчишки не объяснили? - Данка с укором глянула на ребят. Она была постарше и, видимо, умела командовать.

- А чего... - пробормотал Игнатик. - Я сказал, что мы играли.

- По дороге поговорим, - пообещала Яру Данка. - Вы ведь пойдете с нами в цирк?

- А у вас на меня и билет есть?

- Билета нет, но здесь такое правило: если собираются четверо ребят, один взрослый может пойти с ними бесплатно.

- А если спросят, откуда я взялся и кто я такой?

- Кому какое дело? - буркнул Игнатик.

- Мы скажем, что к Игнатику приехал в гости дядюшка! - воскликнул Алька и ухватил Яра за руку. - Пошли?

Данка хмыкнула и оглядела Альку от плоских растоптанных сандалет до растрепанной макушки. Потом Игнатика - его дырявую майку, мятые штаны и пыльные башмаки. Игнатик начал торопливо раскручивать правую штанину.

- Брысь, - холодно сказала Данка. - Даем вам десять минут.

Игнатик с Алькой переглянулись и рванули к калитке. Уже с улицы Алька крикнул:

- А Яр? Ему тоже надо переодеться!

- Не ваша забота, - ответила Данка.

Яр посмотрел на себя как бы со стороны: спортивные брюки из серебристой тетраткани, форменная рубашка с эмблемой СКДР и звездами на рукаве...

- Я принесу вам папин костюм, - деловито сказала Данка.

- А как отнесется к этому папа?

- Папа умер...

- Ох... прости, пожалуйста. Но...

- А мама на дежурстве... Вы не волнуйтесь, Яр, мы вас не подведем, все будет хорошо.

"Ничего себе "не волнуйтесь", - с усмешкой подумал Яр и понял, что не волнуется. Действие пентарина кончилось, пришло состояние легкого опьянения и беззаботной лени. Теплое лето обволакивало Яра. Крейсер показался далеким сном. Да и где он был теперь, этот крейсер?

...Данка принесла мягкий вельветовый костюм и клетчатую рубашку. Яр переоделся в сарайчике, где пахло сухой травой, и копошилась в углу курица-несушка. Одежда оказалась широковата в плечах, а по росту в самый раз.

- Вы... то есть ты немножко на папу похож, - улыбнулась Данка. - Такие же волосы светлые и такой же высокий. Только ты моложе.

- Моложе? - усмехнулся Яр. - Да ты знаешь, сколько мне лет?

- Сколько?

Яр сказал.

Данка охнула.

Но Чита авторитетно разъяснил:

- Это же общее число лет. А по локальному биологическому времени гораздо меньше.

- Да, - согласился Яр. - Но это - пока в рейсе. А на Земле потом жизнь берет свое. И начинает наматывать годы за месяцы...

- Вам никак не дашь больше тридцати пяти, - с чуть заметным девичьим кокетством сказала Данка.

- Пожалуй, - согласился Яр. - А тебе сколько?

- Четырнадцатый... - Она вздохнула. - А когда папа умер, было девять.

- Что же случилось с папой? - нерешительно спросил Яр.

- С папой?.. Да как со многими. Эпидемия... У Игнатика вот тоже... И отец, и мама... Он теперь с тетей живет...

Чита сказал, будто заступился:

- Она же ничего, хорошая тетка...

Грохнула калитка - примчались Игнатик и Алька. Красивые такие. В одинаковых парусиновых шортиках - чистых, отутюженных, с лаковыми ремешками и пестрыми нашивками. В рубашках с накладными карманами и погончиками: Алька в белой, Игнатик в оранжевой. Игнатик переобулся в новенькие блестящие сандалии. На Альке остались прежние расхлябанные сандалеты. Данка посмотрела на них с осуждением.

- А других нет, я их утопил, - независимо сказал Алька.

Брюки и рубашку Яра Чита спрятал в тайнике за поленницей, где у него хранились книги. Яр смотрел на это с тревогой. Отдавая одежду, он как бы рвал последнюю связь с крейсером.

- Братцы, а когда вы вернете меня домой?

- Да вернем, вернем, - снисходительно сказал Алька.

- Вечером, - сказала Данка. - Если вы захотите...

- То есть как это "если захотите"?

- Вечером, - торопливо успокоил Игнатик. - Ты не бойся, Яр... Ну, идем?

Чита надел очки и открыл книгу.

- Он что, и на ходу читает? - шепотом спросил Яр.

- Ага, - с некоторой гордостью сказал Алька.

Летнее утро царствовало над тихими улицами. Прохожих было мало. Изредка с тарахтеньем проносились автомобили старых, каких-то полузнакомых марок.

Город становился не совсем знакомым.

Сначала Яру казалось, что он попал в старый Нейск. Или двойник Нейска. В этом была бы хоть какая-то, пускай сказочная, логика: неведомые силы вернули его в мир детства. Но город оказался не совсем таким, каким помнился Яру. Чем ближе к центру, тем больше было путаницы. За старинным зданием банка со знакомыми львиными мордами над окнами стоял вместо привычного магазина "Детский мир" красный трехэтажный дом. За крытым рыночным павильоном, куда Яська ходил с мамой за луком и капустой, поднималась кирпичная лютеранская кирха - такой в Нейске вообще не было...

- Как называется ваш город? Нейск? - спросил Яр у Данки.

Она сказала чуть удивленно:

- Нет, Орехов.

Чита шагал впереди и ухитрялся не спотыкаться.

Алька, шлепая сандалетами, подбежал к нему.

- Ты что читаешь?

- "Зверобой" Фенимора Купера...

- Ух ты... А это кто на картинке? Индейцы?

Он зашагал рядом с Читой, заглядывая в книгу. Яр вдруг заметил, что ноги у Альки чуть-чуть колесом, как у маленького кавалериста. Это было еле заметно и ничуть не портило Алькину внешность. Наоборот, делало его походку особенно ловкой и слегка шаловливой. Алькиной...

Игнатик и Данка шли по бокам от Яра. Игнатик двумя руками держал его за локоть. Один раз он заглянул Яру в лицо, тихо сказал:

- Яр...

- Что... Тик?

Он заулыбался:

- Ничего. Просто...

- А вот и цирк, - сказала Данка.

Когда вышли из цирка, в разгаре был день. С жарким солнцем, с высокими белыми облаками.

- Купаться, - сказал Алька и запрыгал на здоровой, незабинтованной ноге. - Пойдем, Данка, да? - Он заглядывал ей в лицо, слегка подлизываясь.

- Можно, - отозвалась Данка. - Тебе полезно остыть. - Она повернулась к Яру: - С ним невозможно сидеть, верно? Хохочет как сумасшедший да еще ногами колотит.

- Ну а что делать, если клоуны? - заступился Яр. - Я сам хохотал, как в детстве... Когда я маленький был, у нас такие же клоуны выступали. Батон и Шура Печкин. И подумал: "А может, эти же самые?"

- Вы хохотали нормально, а он - как будто его сто русалок щекочут, - сказал Чита, раскрывая на ходу книгу.

- Ты все равно ничего не видел и не слышал, ты читал, - поддел Алька.

- Читал и слышал. И все видел, - невозмутимо сообщил Чита. - Видел даже, как Игнат хулиганил.

- А что я... - не очень уверенно сказал Игнатик.

- А почему у Софии Марчес кубики два раза не туда падали, а петух все время прыгал в вазу и кукарекал как бешеный? Она чуть не плакала.

- Тик, ну как не стыдно, - сказала Данка. Впрочем, без особой строгости.

Алька весело растопырил ресницы. Игнатик потупился, затеребил шортики и произнес Алькиным голосом:

- Я исправлюсь.

Яр хотел спросить, как это Игнатик сумел устроить такие шуточки, но Алька очень ехидно поинтересовался:

- Чита, тебя щекотали русалки?

- Нет, - хладнокровно сказал Чита.

- А откуда ты знаешь, как хохочут, если они щекочут?

- Липучка, - сказала Данка.

- Говорят, раньше русалки водились под обрывом у крепости, - сообщил Игнатик и пристроился к Яру. Взял его за рукав.

- Мало ли что говорят, - возразила Данка. - Тебе что ни скажи, ты всему веришь... Знаете, Яр, он просто до ужаса доверчивый. Сам такие штуки умеет делать, а верит всему, что ни скажут.

- Ну и что... - слегка надулся Игнатик. И поплотнее взялся за рукав Яра.

Яр благодарно посмотрел на его белобрысую макушку и спросил:

- А что за крепость?

- Старинная, над рекой, - объяснила Данка.

- Пойдемте купаться к крепости! - оживился Алька.

- Только надо купить что-нибудь поесть, - рассудила Данка. - Через час вы запищите от голода... Тик, сколько осталось копеек?

Игнатик вытряхнул из кармана какие-то бумажки, огарок свечи и две монетки. Данка недовольно сказала:

- Зачем ты свечку-то с собой таскаешь? Смотри, от нее на кармане сальное пятно.

- Подумаешь...

Они шли по старой улице с двухэтажными домами. Вдоль потрескавшихся асфальтовых тротуаров цвели высокие тополя. В безветрии медленно падал тополиный пух. Тик сдувал его с большого белого каравая, который купил в подвальчике с вывеской "Хлеб и мука".

По тряской мостовой, позванивая, проскакивали мальчишки-велосипедисты. Почтенные пенсионеры в парусиновых пиджаках прогуливали пуделей и болонок. Псы морщились и чихали от пуха. Машин почти не было, протарахтел только голубой грузовичок, он вез на прицепе бочку с квасом. Двое загорелых ребятишек в красных трусиках катили по дороге громадную камеру от автомобиля - тугую и блестящую. Она звонко прыгала на булыжниках.

- Нам бы такую, - вздохнул Алька. Тут же отвлекся, завертел головой. - Ой, смотрите, фотография!

- Ну и что? - строго сказала Данка.

- Автоматическая же! Можно сняться и сразу карточки получить.

- Вечно ты выдумываешь. Зачем?

- На память Яру, - хитро сказал Алька.

- А в самом деле! - обрадовался Яр. - Давайте!

Он подумал, как здорово будет сохранить снимок этой замечательной компании. На память о чуде, которому он уже перестал (почти перестал) удивляться. По крайней мере, останется доказательство, что это было.

- А деньги? - спросила Данка.

Игнатик показал четырехкопеечную монетку.