сможет. Потеряем, а вдруг он по-настоящему понадобится... Выпустим
только при явной опасности.
уже, таял на глазах, как догорающий во мраке огонек. Сенцов перевел
взгляд на нижний правобортовой экран - там сквозь фильтры сияло
темно-багровое солнце... И вдруг оно погасло - сразу, будто кто-то
резко выключил его. Одновременно погас и красный уголек.
серыми кожухами распределителей звонко защелкало - это отключались
солнечные батареи, подсоединялись резервные группы аккумуляторов. На
панели дальней связи погас зеленый огонек.
солнечное затмение. Начался полет над неосвещенной стороной планеты...
Коробов вздохнул. Сенцов сказал:
именно их он по ошибке включил, пронзительным, прерывистым ревом
брызнули сирены радиометров, измерявших количество заряженных частиц в
пространстве. Оба пилота, вздрогнув, подняли головы - и приборы
смолкли, но смолкли только на миг, чтобы снова завыть на еще более
высокой ноте. Зловеще вспыхнули красные лампы, и в окошечках
дозиметров сначала медленно, потом все быстрее двинулись, заскользили
цифровые колесики.
- понял, что ракета внезапно влетела в мощный поток проникающего
излучения. Летящие с околосветовой скоростью частицы, вонзаясь в
металл оболочки, порождали опасный рентгеновский ливень
сквозь защитный слой.
всего боялись космонавты.
натягивая до предела ремни.
вспышка. Это рванулась во тьму автоматическая ракетка - космический
разведчик. Повинуясь радиосигналам управляющих ею автоматов, она
начала описывать вокруг корабля все более широкие круги, непрерывно
посылая счетно-решающему устройству сведения об интенсивности потока
частиц.
может быть, в самый центр потока, способного за тридцать-сорок минут
создать в ракете такой уровень радиации, от которого не спасут никакие
скафандры... Гибель надвигалась с давящей неотвратимостью, как в
кошмарных снах, что насылает космос: когда небывалая перегрузка
сковывает руки и ноги и нельзя пошевелить даже пальцем, чтобы уйти от
неведомой, но страшной опасности.
струи выхлопов. Оба почувствовали, как их прижало к ремням: ракета
тормозилась... Автоматы вновь и вновь включали тормозные двигатели,
перекладывали газовые рули, стрелка счетчика ускорения катилась
вправо, а унылый, похоронный вой радиометров все не умолкал. В
багровом дрожащем свете лица космонавтов казались залитыми кровью.
в карманы комбинезона - так трудно оказалось побороть искушение
сорвать пломбы с предохранителей и взять управление самому. Сердце
властно требовало - действовать, работать, вдохнуть в механизмы
корабля свое желание жить... Руки рвались из карманов, и уж, конечно,
не уважение к параграфу инструкции удерживало их там, а вера в то, что
не может подвести автоматика.
что они побелели, челюсти его двигались, словно что-то перемалывая. Но
разведчик наконец подал сигнал. Ракета резко свернула и пошла на
сближение с Марсом.
вытер пот со лба, Коробов опустил противно задрожавшие руки.
вселенной примчался поток космических частиц, откуда вытекала и куда
впадала эта невидимая и грозная река, в стремительном течении которой
они чуть не захлебнулись вместе с кораблем. Невозможно было
предугадать ее заранее, как весной в лесу под снегом не подозреваешь
ручья, пока не провалишься в него и не зачерпнешь ледяной воды... Да и
думать об этом сейчас не было времени.
было дела ни до каких космических лучей на свете, аккуратно
переключили экраны обзора на прием в инфракрасных лучах. Марс стал
значительно больше: корабль заметно приблизился к планете. Но решающее
устройство почему-то не дало рулевым автоматам команды вывести корабль
на прежнюю орбиту; возможно, в конце концов оно отказало из-за этой
сумасшедшей вибрации. А это прежде всего означало, что курс надо
выправлять самим.
Необходимость, при которой, как гласят Правила, экипаж имеет право
перейти на ручное управление. Собери-ка всех...
молча. Первым, придерживаясь за стену, вошел Калве. Он казался
спокойным, как всегда, только пальцы теребили застежку комбинезона.
Узнав, в чем дело, он пожал плечами, сел в свое кресло, пристегнулся,
стал нажимать контрольные клавиши. Под пластиковой облицовкой
оптимистически гудело, звякало, на панелях успокоительно зажигались
многочисленные цветные огоньки.
клавиатуре что-то быстрое, как чардаш Монти. Левая рука его
подхватывала ползущие из блока интеграторов ленты с данными о
скорости, запасах горючего, напряжении гравитации, расстоянии от
планеты... Затем он надел наушники справочника - и в уши полезли цифры
поправок и коэффициентов.
находились дальше всего от рубки. Азаров потирал багровую шишку на
лбу: ясно, во время наблюдений не пристегнулся к креслу... Теперь все
четверо, быстро поворачивая головы, смотрели то на экран, то на
мелькавшие руки Калве.
звонком сообщила, что работа окончена. Калве пробежал глазами ленту и
передал Раину. Астронавигатор прочел, выпятил губы. Подумал.
скорость...
торможении потеряла ход настолько, что скорость стала меньше круговой,
и теперь, правда медленно, по пологой спирали, но корабль все же
падает на Марс.
снова развить нужную скорость. Вычислением этого маневра и занимался
сейчас Калве. Он снова пустил машину.
выбросила из печатающего устройства короткий кусок ленты. Калве ждал,
но индикаторы разом погасли: аппарат выключился.
Брови поднялись еще выше. Прочел еще раз и - повернулся к товарищам -
на лице его, казалось, остались только глаза.
обстоятельствах нам... как это? Нам нет возможности выйти на заданную
орбиту при условии сохранения посадочного запаса горючего...
Перерасход топлива из баков последней ступени. Так здесь сказано... Мы
остаемся - вернее, падаем на Марс.
2
угрожающе громким.
воздухе. Остальные - кто сидел, кто стоял, откинувшись немыслимым
образом, ухватившись за что попало. Обрывок бумажной ленты,
подгоняемый слабым ветерком от скрытых в стенах вентиляторов, медленно
кружился под потолком, пока не прилип накрепко к решетке регенератора.
Тогда Сенцов, внимательно - словно это и было самое главное
сейчас, - следивший за его полетом, сказал:
каждого дрогнуло сердце. Сенцов даже начал было с досадой: - Ну,
дорогой товарищ, и загнул же ты...
все замолчали надолго...
Корнев Павел
Корнев Павел
Пехов Алексей
Гуль Роман Борисович
Андреев Николай
Херберт Фрэнк