сжимаюсь в маленький плотный комочек... Потом белое распадается на
отдельные пятна, и сквозь облако белых пятен проглядывает зеленое. Бот и
все... Заканчивается альба-сеанс, я прихожу в себя и чувствую, как у меня
онемели руки. У всех так бывает. Разве у вас бывает не так?
бесхвостые львы. Но рыбу я, в общем, поймал.
очень веселый. Сколько вам лет?
пристальный, умный. Подбородок мужественный. Уши, к сожалению,
обыкновенные... Простите, вас, кажется, вызывают.
приятного. До встречи на незнакомой планете.
задержали звонок, потому что техники нашли неисправность в системе
освещения портоментала. Ничего не поделаешь, придется вам потерпеть.
двадцать один. В других каютах пассажиров развлекало дребезжание,
сотворенное гением Брэнча.
странные львы с электрическими фонарями...
зеленом, пробуждение и онемевшие руки. Стандартный набор ощущений во время
стандартного альба-сеанса. Так бывает у всех. Но только не у него,
пассажира каюты номер двадцать один. Вернее, было и у него, когда он летел
на "Калькутте" маршрутом Юпитер - Земля. Теперь он летел маршрутом Земля -
Юпитер на "Ариадне", и у него, вместо белого на зеленом, появились темные
воды Чантара и странные львы с фонарями...
"Ариадна" брала разгон от Земли, совершала маневр, тормозила у станции
"Гранд-астероид", опять разгонялась, и четыре раза, очнувшись после
альба-сеанса, он плавал в холодной испарине и обалдело таращил глаза.
Зумма, Куласс, Амбатарес, Чантар... Откуда?! Если б что-то попроще, скажем
- Плутон, было бы как-то понятнее и поспокойнее. Да мало ли развлечений в
нашей Системе? За орбитой Сатурна лежит почти неизведанный край - Зона
Неясности, как говорят космогенологи. И вдруг, извольте знакомиться, -
Зумма, Чантар, Амбатарес, Куласс... И даже больше; реки и джунгли Чантара,
слизевые леса Амбатареса, болота Зуммы, туманные пески Куласса. Причем
(вопреки мнению доктора Балмера) живая реальность альбакартин как-то не
оставляет места подозрениям, что "альба-фантомы - явление чисто
галлюцинаторного порядка". На слове "чисто" Балмер делал упор, хотя было
ясно, что этому слову он тоже не доверяет. Скорее всего, он вообще не
верил в альба-фантомы, этот блестящий знаток современного психоанализа.
Играя блестящей цепочкой ключа от пульта диагностической аппаратуры, он,
ознакомившись с обстоятельством дела, произвел на свет очень красивую
длинную фразу, смысл которой сводился к тому, что вся эта альба-фантомная
чушь ни в какие ворота не лезет.
первом сеансе он не считал шерстокрылов Кулаоса и точно сказать, сколько
их было, не мог. Теперь он уверен, что шерстокрылов было именно девять.
Неуклюжие, как высохшие бычьи шкуры, они перепрыгивали с бархана на
бархан, иногда планировали и тяжело плюхались в красный песок; стоял
густой туман, но его плотную пелену пронизывал сильный золотистый свет,
сияющие верхушки барханов просматривались довольно далеко, и это казалось
немыслимым...
холода. Жалкие существа на высоких ходулях. Устрично-скользкие, сплошь
покрытые белыми лишаями, они вызывали чувство тоскливого омерзения. Их
было девять. Они с печальным скрипом бродили по болоту и что-то шарили
хоботами в мелких озерах. Нет, болота Зуммы - это, пожалуй, на очень
большого любителя...
Днем, когда небо этой планеты (кстати, необычайно красивое небо) полыхало
ярко-зеленым огнем, бугристое скопище слизняков оплывало и склеивалось в
тестообразную слоистую массу, изрезанную кое-где глубокими извилистыми
бороздами, который тоже постепенно склеивались, придавленные тяжестью
оплывающих бугров. В сумерках, после проливного, но кратковременного
дождя, слизняки засветились и стали вспучиваться кверху длинными пузырями.
По мере того, как пузыри вытягивались в колонны, слизняки отклеивались
друг от друга и начинали светиться очень разнообразно: голубым, розовым,
желтым, красным, зеленым и всеми оттенками этих цветов. Чем тоньше были
колонны, тем выше они вырастали, потом они изгибались под собственной
тяжестью и оседали плавными дугами или восьмерками, а на верхних изгибах
дуг и восьмерок вспухали новые пузыри, и все повторялось. Переливы нежного
света, однообразный круговорот пластических форм... Покой, нирвана,
усыпительное блаженство полного умиротворения, и трудно было представить
себе, что где-то постукивал пульс иного образа жизни. Однако пришли
круглотелы, и стало жутко - от них почему-то весьма ощутимо веяло скрытой
опасностью. Было неясно, какую опасность таили в себе существа в виде
черных шаров с толстыми валиками по экватору, но жуть нарастала, и все
остальное уже не имело значения. Круглотелы грубо ломились сквозь заросли,
раздавливали слизняков и с жадным чмоканьем высасывали лужи светящейся
жидкости. Их было три, и они сначала были довольно медлительны, потом
каждый из них разделился на три шара поменьше, и эти шары стали носиться
со скоростью пушечных ядер. Трижды три - опять-таки девять...
ремней, воздух с шипением вышел из комбинезона. Леонид встал и потоптался
на месте, разминая затекшие ноги. "Нет, - думал он, - Балмеру этого не
понять. До тех пор не понять, пока сам не шлепнется в болота Зуммы..."
БАЛМЕР, ЛИКУЛА И ТРИ МИЛЛИОНА "МАМОНТОВ"
комфортабельных планетолетов Солнечной системы, хотя построен был по
старой классической схеме обычных "трубчатых" кораблей. Схема довольно
проста: три вложенные друг в друга трубы разных диаметров и воронка
фотонного отражателя. Главная из труб - средняя - высокопрочный корпус,
хребет корабля, несущий на себе всю массу корабельных конструкций. Внешняя
труба - защитный корпус планетолета, внутренняя - легкий корпус, или, как
его именуют монтажники, "ложный". Это - общее, что объединяло типы
"трубчатых" кораблей; и еще, конечно, - сам принцип движения, фотонная
тяга.
особенности, зависимые от его размера, давности постройки и рабочего
назначения. По величине, добротности технического оснащения, удобствам в
эксплуатации фотонный левиафан "Ариадна", лайнер километровой длины,
превосходил любой из "трубчатых" планетолетов.
обойти цилиндрическое пространство между защитным и несущим корпусами по
всей длине корабля, он, пожалуй, блуждал бы несколько суток. Грузовые
трюмы, палубы вакуум-створов, ангары орбитальных катеров, цистерны,
большие и малые танки для жидких грузов, склады, холодильники,
погрузочно-разгрузочные механизмы, пневматические трубопроводы, насосные
агрегаты, разветвленная сеть биозащитного комплекса, множество
специализированных отсеков - от аккумуляторных до скафандровых и
ремонтных. Как правило, во время крейсерского хода это царство автоматики
было безлюдным. Зона обитания простиралась внутри несущего корпуса. Между
несущим и "ложным" корпусами располагались семьсот пассажирских кают, две
независимые друг от друга системы жизнеобеспечения, аварийный энергоблок,
девяносто кают для экипажа и большое количество служебных помещений.
Командный пост занимал носовую часть корабля: центр дальней связи,
навигационный центр, штурманские и ходовые рубки. Топливо, группа главного
двигателя и моторная группа маневровой тяги заполняли объемистую муфту на
корме у самого основания зеркала отражателя.
планетолетов представляла собой лишь туннельный коридор, идущий вдоль
осевой линии корабля, на "Ариадне" имела такой огромный диаметр, что это
позволило создателям лайнера обеспечить пассажиров и экипаж максимально