решении сыграла гибель его брата Роули, но это второе дело...
Подразумевалось, что наблюдения Хенка внесут ясность в один из самых сложных
отделов Всеобщей энциклопедии, не только дополнят, но и перестроят этот
отдел, все еще вносящий сумятицу в строго расчисленное здание звездной
истории.
палеофитологии. Этот курс определялся названием "Века и растения", но
студенты из встреч с Хенком выносили не просто понятие об эволюции
растительных и квазирастительных земных и звездных форм, - Хенк не уставал
указывать на расхождения, оказавшиеся роковыми для иных, теперь уже не
существующих цивилизаций, на те опасные ситуации, в которых разум,
взрываясь, начинает строить вторую природу в отрыве от своих естественных,
предопределенных происхождением корней. Хенк любил приводить слова брата:
"Прежде чем вмешиваться в природу - пойми ее!"
Свайный домик стоял на берегу крошечного лесного озера, за озером, как рыжие
облака, пылали осенние лиственницы, не закрывая собой далекого Енисея. Еще
дальше поднимались горы, даже в самые жаркие дни вызывающе поблескивающие
ледяными вершинами... Хенк водил студентов по саду, обращал их внимание на
тот или иной куст, на тот или иной иногда слабый, но всегда ощутимый аромат;
он, Хенк, разбил на Енисее самый северный сад роз, в котором белые шары
древних, как история, Блан Дубль де Кубер и благородные Галлики росли прямо
на земляных грядках, а желтые и светлые дамасские розы, пережившие Римскую
империю и последующие двадцать пять веков, оставались столь же упругими и
свежими, как во времена Цезаря... Хенк гордился зеленоватыми чайными, аромат
которых и впрямь напоминал крепкий чайный букет, карамзиновыми Дюк де
Монпасье, огненно-алыми Амулетами. Он любил свои редкие бархатистые, с
розовым ободком, Кримсон Глори, бледно-желтые Луны и высокие бутоны Мистрис
Арон Уор, всегда влажные, в капельках светлой росы, - не верилось, что это
розы, не звезды, и Хенк всегда поднимал глаза горе, ему нравилось, что цветы
и звезды так схожи.
от территории северной птицефермы. Но здесь, у грядок, над которыми
золотились древние Мадам Жюль Граверо, желтели буйные Маман Коше и лучились
сквозь плотную кожистую листву блестящие, словно бы покрытые восковым
налетом, алые пернецианские, - прогулки, как правило, заканчивались. В самый
глухой уголок сада Хенк предпочитал приходить один.
обычная на вид парковая роза. Но она была единственной, над которой Хенк
работал почти пятнадцать лет. Он не резал и не формировал ее куст, он просто
помогал розе развиваться и разве лишь осенью снимал с веток листья, чтобы не
привлекать к кусту внимания прожорливых северных мышей. Он берег розу не от
холодов, он берег ее от жесткого северного солнца. Отзываясь на раннее
весеннее тепло, верхняя часть куста, привитого к шиповнику, торопливо шла в
рост, тогда как корневая система еще спала, - Хенк укрывал розу от солнца.
Со всем остальным куст справлялся сам.
Ни разу за пятнадцать лет он не увидел на ее цветах ни крапинки, ни ободка,
роза была, как свежий снег, Хенк с удовольствием выкашивал вокруг траву,
даря розе покой. Он сидел вечерами рядом с розой, а когда, случалось, шел
дождь, когда слезились темные окна, капли тяжко били в рамы парников, а
листва карликовых берез обвисала страшно и сыро, он, Хенк, без плаща мчался
в сад - не повредил ли ливень его белую, как снег, красавицу?..
в районе катастрофического взрыва 5С 16 - космического объекта, долго
вызывавшего недоумение астрофизиков... Хенк не уставал верить, что рано или
поздно слухи о смерти Роули будут опровергнуты, как это, пусть редко, но все
же случалось. Он не уставал верить, что пока его роза остается белой, как
снег, звездный разведчик Роули жив, звездный разведчик Роули помнит о нем -
о Хенке...
похолодевший взгляд Ханса... Туп, темен, жесток... Так могли говорить
Арианцы, Цветочники, так мог говорить океан Бюрге; почему так говорили
земляне? Разве он, Хенк, не разрушит это слишком несправедливое
представление?
комнате было темно, но сейчас он не нуждался в свете. Крошечный проектор
включился сам от тепла ладони. "Маршрут", "Маяки", "Точки отсчета", "Физика
нетипичной зоны"... Счетчик стрекотал, как кузнечик, - Хенк искал кристалл
"Протозиды". Он помнил: он сам бросил этот кристалл в коробку. Но кристалла
в коробке не было!
код вызова.
будущий курс.
относится к тем, кто его старше, к мокрицам, змеям, членистоногим?..
Протозиды еще древнее. Хенк. Они очень древние!
обрадовался, когда Шу спросила:
совершает ошибок.
с толку, ко всему этому примешивалась неясная, но вполне ощутимая тревога...
альфы"? Лишь включив свет, вспомнил: это станция Симма, он гость станции
Симма. Не поднимаясь, ткнул в переключатель внутреннего Инфора, увидел на
экране незнакомые лица.
а ржавый пейзаж утренней Симмы. Хенк запоздало предложил:
уставились прямо на Хенка. Слишком широко поставленные, они не могли не
портить его широкое, мужественное лицо, тем не менее, он вызывал больше
симпатии, чем его спутник - печальный красавчик, чуть тускловатый на вид, ни
на секунду не оторвавшийся от окна. На легких голубых куртках своих ранних
визитеров Хенк сразу увидел белый круг с молнией и звездой - официальный
знак звездного Патруля.
жетон.
листок фольги, как сквозь пустоту. Такой жетон является индивидуальным, он
материален только в руках владельца. Хенк видел круг, молнию, звезду, это
его удовлетворило.
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Сертаков Виталий
Ковальчук Вера
Емилина Ника
Прозоров Александр