момент не о том, чем непосредственно занимается.
бывало и раньше, даже еще и заметней. А думал он при этом все же о работе,
- только не о том эксперименте, которым непосредственно занимался, а о
проблеме в целом. Ну, понимаете, когда серия идет впустую, никаких
толковых результатов...
Аркадия, когда на самом-то деле, если вдуматься...
мной поссорился. Он нарочно затеял сцену... по-моему, просто хотел
выставить меня из лаборатории, - выпалил я одним духом, чтобы поскорее с
этим разделаться.
поинтересовался, часто ли я остаюсь в лаборатории по вечерам. Я ответил,
что вообще часто, но в последнее время несколько реже. Линьков спросил: а
как Аркадий? Я сказал, что Аркадий и в последнее время почти все вечера
просиживал в лаборатории.
занялись одной проблемой - наполовину в порядке личной инициативы... ну,
вот и...
работа? Чем же тогда объяснить, что вы как раз последнее время реже
оставались в лаборатории?
частых отлучек?
друг от друга, - неохотно признался я.
угнетенном состоянии. К чему эти категорические заявления насчет
невозможности самоубийства, когда тут же выясняется, что мы с Аркадием за
последний месяц мало виделись, даже в ущерб совместной работе, и что
накануне смерти он вел себя довольно-таки странно, а я понятия не имею
почему да еще и пытаюсь утверждать, что это-де вполне нормально. Я-то все
равно был уверен, что Аркадий не мог покончить самоубийством, но если
ничего не можешь доказать и все выглядит как раз наоборот, то уж лучше
помалкивать. Конечно, Линьков тут же заметил, хоть и очень мягким тоном,
что, возможно, за этот месяц в жизни Аркадия произошли какие-то
неизвестные мне существенные перемены, и я ничего не мог по существу
возразить. Объяснил только, что все же знаю Аркадия не первый год, да и
этот последний месяц мы с ним работали вместе каждый день, а то и вечером,
и я бы не мог не заметить, если что серьезное...
спросил: - А вы с ним часто ссорились? Не только в последнее время, а
вообще?
мной. Он вспыльчивый, резкий; если что ему не понравится, он немедленно об
этом доложит, без всяких церемоний, - в полном соответствии с истиной
объяснил я.
прочим заметил Линьков.
обижались.
это. У нас ведь особые условия, они... ну, как-то сближают, всякие мелочи
легче забываются, когда все заинтересованы работой.
Линьков, - что Левицкий нарочно затеял ссору, чтобы выставить вас из
лаборатории?
главное, ни с того ни с сего, будто спохватился в последнюю минуту, что
нужно от меня отделаться.
этом сказали в последнюю минуту?
орать, что я ему все записи перепутал и что не будь у него дублирующих
пометок в записной книжке, так я бы ему целый месяц работы погубил, что я
это умышленно делаю, из мещанской злости, на которую он раньше не считал
меня способным, но вот поди же... либо у меня мозги не тем заняты, чего он
тоже от меня никак не ожидал. Это был довольно некрасивый намек на мои
отношения с Ниной. Я, признаться, рассердился и тоже несколько повышенным
тоном ответил, что насчет мещанских чувств, так чья бы корова мычала...
ну, и так далее. Сейчас я был совершенно уже уверен, вспоминая эту сцену,
что Аркадий нарочно старался меня посильнее разозлить, чтобы я пулей
вылетел из лаборатории, и, конечно, своего добился. Но очень уж не
хотелось объяснять Линькову насчет Нины и всего прочего, а потому я
ответил неопределенно, что, дескать, точно не помню, но вроде бы я заранее
не предупреждал Аркадия о своих планах на вечер.
остаться в лаборатории один, - добавил я.
лабораторию вечером. Какие могли быть у Аркадия секреты от меня с нашими
сотрудниками?
встретиться?
скрывать! То есть имени он не назвал бы и все такое, но из мальчишеского
самолюбия (которого у Аркадия всегда хватало!) непременно дал бы мне
понять, что он свои дела устроил преотличным образом и не очень-то
переживает из-за всей этой истории с Ниной.
было Аркадию в институте роман заводить, а если бы даже, то человек он
холостой, одинокий и вполне свободно мог девушку к себе домой пригласить.
наконец Линьков. - Даже если Левицкий и собирался с кем-то встретиться,
встреча эта, видимо, не состоялась. Нет никаких доказательств, что
Левицкий вечером был не один в лаборатории. И вообще нет ни малейших
оснований предполагать убийство. Кто же мог бы уговорить Левицкого, чтобы
тот проглотил яд и улегся преспокойно на диван, не пытаясь позвать на
помощь? Вот в это уж действительно трудно поверить.
несчастный случай. И все же...
я хорошо знаю... знал Аркадия! Не стал бы он кончать самоубийством!
некоторые детали", а я направился к своей лаборатории, хоть меня ноги
отказывались туда нести.
который утром, еще ни о чем не зная, взял на проходной, с трудом шагнул
через порог и стал тут же у двери.
трепетание солнечных бликов и теней листвы - видимо, ветер на улице
усилился. Я стоял и смотрел на диван, где недавно лежал Аркадий, и с места
сдвинуться не мог.
заговаривать, а я, не оборачиваясь, почти механически отвечал: "Нет, не
знаю... Ничего мне пока не известно... Ничего я не знаю и ничего не
понимаю..." Я вообще временами переставал понимать, где нахожусь и что со
мной творится.
плечо. Наверно, не очень-то долго - Нина вряд ли особенно медлила. Я не
заметил, когда она появилась из-за поворота коридора, но почувствовал, что
ребята за моей спиной расступаются, отходят. Я обернулся и увидел Нину.
Она почти втолкнула меня в лабораторию и захлопнула дверь.
Но ей это шло. Ей все идет - я уж к этому успел привыкнуть. У меня вид,
надо полагать, был довольно жалкий; Нина даже заморгала от сочувствия и
сказала, что она меня вполне понимает, но что надо держаться, ничего не
поделаешь и еще что-то в этом роде. И не очень внимательно слушал, потому
что с ней мне сразу стало гораздо легче, и я просто глядел на нее и будто
бы оттаивал, отогревался.
сказала:
расскажи, о чем вы говорили со следователем.
спрашивал, что я думаю о причинах самоубийства, а я сказал, что вообще в
самоубийство не верю. Спросил, как положено, что я делал в этот вечер. Ну,
я, конечно, объяснил, что сидел в библиотеке до самого закрытия... - Тут я
заметил, что Нина как-то странно на меня смотрит, и спохватился: - Ах да,