также посланием, подписанным лично гнорром. В нем содержались точные, но
скупые предписания касательно того, что и как именно ему придется делать в
захолустье, где, не исключено, назревает весьма опасный нарыв на теле
Великого Княжества.
разбил о стену хрустальную чернильницу и извел зазря бутыль гортело, которую
собирался осушить, дабы скоротать вечер. Отпив глоток, Эгин, неожиданно
испытал третий за день приступ ярости и вылил ее на постель, собираясь было
уже поджечь крепчайший напиток...
Точнее, короткую записку.
иметь с ней переписку. Но, даже не прибегая к искусствам аррума, Эгин смог
безошибочно определить Овель по слогу. И, главное, по запаху.
воспоминания, который приносил арруму Опоры Вещей то неожиданный прилив сил
и жизнелюбия, то, напротив, мрачный философический запой. Овель, невесть
откуда проведавшая о новом назначении Эгина, обещала ему встречу в публичных
садах Пиннарина, дабы попрощаться, попрощаться, попрощаться...
как и при первой встрече с Овель -- как чиновник второй ступени Иноземного
Дома. Он был идеально гладко выбрит, глаза его горели сумрачным пламенем
неудовлетворенной страсти, длинный меч аррума, настоящий "облачный" клинок,
о котором мечтает каждый офицер по обоим берегам Ориса и по обе стороны
Хелтанских гор, выглядывал из-под темно-синего плаща с изумрудной
окантовкой.
товарок? родственниц?) шли по обе стороны от нее, создавая при помощи своих
вееров такой сквозняк, какой не часто встретишь и в горах. Охраны тоже было
достаточно -- пятеро офицеров Опоры Единства скучали поодаль, высматривая
злоумышляющих. Да плевать он на них хотел! Плевать!
ринулся вперед. О чем они болтали тогда с женой гнорра и как долго это
продолжалось, каковы были влажные ресницы Овель, когда она желала офицеру
счастливого пути, каковы были банальности, которые без умолку говорил Эгин
-- не важно. Все равно воспоминания о полудне в публичных садах Эгину
пришлось сжечь так же, как он сжег полученную записку.
правой руке массивное золотое кольцо. И бросая вслед пеплу одно за другим
тяжелые заклинания Запрета на Восход. Эти предосторожности были отнюдь не
праздными, ибо талантов гнорра хватило бы на то, чтобы при желании
восстановить бумагу из пепла.
было никаких особых признаний. Всего лишь две формулы светской вежливости.
Но каждое слово, выведенное неустойчивым почерком Овель, каждый ее жест во
время их бессмысленной болтовни в публичных садах, говорили арруму: "Я хочу
тебя, человек с льняными волосами; хочу алчно, бесстыдно и неутолимо".
своего плаща. Не посмел даже улыбнуться ей так, как мужчины улыбаются
женщинам. Не набрался самоубийственной смелости попросить у нее что-то на
память. Платочек, веер или еще какую-нибудь ерунду. Но, покидая госпожу
Овель исс Тамай, продолжившую любование лебедями в публичных садах, Эгин
чувствовал себя так, как, верно, чувствует себя человек, свершивший Крайнее
Обращение.
казалась ему теперь лучшим исходом. Ибо водить шашни с женой гнорра Свода
Равновесия -- это все равно что пытаться печь кренделя в священном огне
Жерла Серебряной Чистоты.
расправиться с убийцей по всей строгости варанских законов, но с учетом
местных предпочтений. Последнее значило, что Эгин может казнить виновного
через отсечение головы, если тот окажется благородным, через удушение, если
тот окажется выходцем из среднего сословия, или же через голодную яму, если
тот окажется кем угодно еще. Но, с другой стороны, чтобы кара не казалась
легкой, а назидательность -- неполной, Эгин мог, например, устроить местному
люду потеху в соответствии с устоявшимися вкусами. Например, привязать
убийцу за руки и за ноги к норовистым коням и поддать им по бокам плетью.
Медовый Берег таких, кто балуется запретными Вещами и Писаниями, кто верит в
Отраженных или Звезднорожденных, кто соприкасается с Измененной тканью бытия
или пестует Измененных тварей. Это как всегда. Но было одно, как бы
совершенно незначительное добавление.
гнорр -- надо же! -- знал, как его зовут.
месте и со всей возможной "справедливостью", то человека по прозвищу
Прокаженный гнорр велел беречь, не допекать, но лишь держать в поле зрения.
А для того, чтобы держать его в поле зрения, нужно было по меньшей мере
найти его. И, главное: найдя жилье Прокаженного, Эгину было предписано
открыть медальон, выданный ему гнорром со строжайшим запретом пытаться
вскрыть сию изящную вещицу прежде времени. "Впрочем, -- пожал плечами Лагха,
-- медальон все равно не откроется; но сломать его можно; и если вы, Эгин,
его сломаете или потеряете -- я убью вас как государственного преступника."
забудьте. А то как язвы по лицу пойдут, так ни одна девка к вам и за лигу не
подойдет! Или вот он может скотину уморить. Только взглянет на нее -- и все,
копытами кверху брык! -- прошептал градоуправитель Вица
действительно верил в то, что говорил. Редкий случай для градоуправителя.
краем глаза за певчим дроздом с подрезанными крыльями, любимцем
градоуправителя. Тот расхаживал по столу, нахохлившись, и казался очень
недовольным.
в тряпье таком и с колпаком на голове, только одни прорези для глаз. Чего он
там скрывает -- может, болячки, а может уши какие ослиные... Тут уж я не
скажу. Не видел. Вот попомните мои слова, это он нашего голубка порешил...
-- Вица закатил глаза к потолку и страдальчески сложил руки на толстом
животе.
назвать!" -- фыркнул про себя Эгин. Нет, кем бы ни был этот Прокаженный, он
займется им после...
земля под ногами задрожала, словно бы во глубине недр пробежал тысячеголовый
грютский табун. Певчий дрозд затрепыхал крыльями и спрыгнул со стола с
беспомощным писком.
землетрясениям еще не привык. А дрозд? Этого что -- первый раз трясет, что
ли? Чего это у Вицы такая перепуганная рожа?
крыльями пол. Клекотал, клевал землю, бешено вертел своей глупой головой.
"Все в этой сраной Вае какие-то нервные, даже птицы", -- заключил Эгин в
немалом раздражении.
Он отрезал именно левую руку с Внутренней Секирой. Плоть может сгнить. Ее
можно сжечь, разрезав на кусочки. Скормить червям или свиньям. Но вот
Внутреннюю Секиру с Сорока Отметинами Огня не переплавить и не уничтожить.
Ее можно только Изменить. Но сделать это так, чтобы ее не смог отыскать пес,
выпестованный Опорой Безгласых Тварей, очень и очень сложно. Пес едва ли
найдет отрезанную не то чтобы вчера руку. Но вот Секиру он найдет.
шарлатана. -- Если только она вообще на Медовом Берегу. Вначале будем искать
в городе, затем на Сером Холме, потом в Кедровой Усадьбе.
служаки.
откликаясь на хозяйский свист, в двери показалась узкая и хищная морда Логи.
такие вот кобели вроде Логи едва не сожрали его заживо в трех минутах ходьбы
от собственного дома. А в другой раз он видел, как такие же, только чуть
более изощренные питомцы Опоры Безгласых Тварей, штурмовали крепость смегов.
Они упорно лезли вверх по отвесным стенам, как если бы были ящерицами. Да...
Если они умеют такое, то найти какую-то там Секиру для них должно быть, как
для людей высморкаться.
Контровский Владимир
Андреев Николай
Посняков Андрей
Журавлев Владимир
Зыков Виталий
Сертаков Виталий