read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



пресса. В саду играют чужие дети, ярко-синие, яично-желтые,
огненно-красные, разодетые, точно клоуны, семилетние девчонки с губами,
накрашенными, как у проституток, матери в спортивных брюках, закатанных
выше икр, бродячие комедианты, несерьезный народ. Обложенный непомерным
налогом и пошлиной, покрывается плесенью кофе, припасенный лавочницей.
Фрау Беренд закивала головой. Да, уважение, которое она питала к
лавочнице, никогда не покидало ее, она всегда помнила о страхе, привитом
ей в суровой школе рыночного времени. _Шестьдесят два с половиной грамма
плавленого сыра по карточкам_. Теперь все это повторяется. Во всяком
случае, у нас. Разве у кого-нибудь есть такие деньги? _Каждому - по сорок
марок_. Шесть процентов сбережений реализуется, девяносто четыре идет
прахом. Своя рубашка ближе к телу. Жестокий мир. Мир солдат. Солдаты -
народ решительный. Проверка. Вес снова сходится. Надолго ли? Сахар исчез
из продажи. В Англии не хватает мяса. Так где победитель, его наградить
прикажу я? Сало называется бекон. Хэм - то же, что ветчина. На витрине у
мясника Шлека лежат жирные куски копченой ветчины. "Без сала, пожалуйста".
Нож мясника отделяет бледно-желтое сало от красноватой волокнистой мякоти.
Так где победитель, его наградить прикажу я? Американцы богаты. Их
автомобили как корабли, как возвратившиеся на родину каравеллы Колумба. Мы
открыли их землю. Мы заселили эту часть света. Солидарность белой расы.
Хорошо тому, кто родился богатым. Родственники шлют посылки. Фрау Беренд
взяла номер журнала, который она вчера читала перед сном. "Судьба
настигает Ханнелоре", захватывающая история, правдивый роман. Фрау Беренд
интересно, что будет дальше. На трехцветной обложке изображена молодая
женщина, привлекательная, трогательная, невинная, а позади толпятся
мерзавцы, которые подкапываются под других, роют ямы, кроты судьбы. Жизнь
полна опасностей, западни всюду подстерегают пристойных людей. Не одну
Ханнелоре настигает судьба. Но в последней главе торжествует добро.

Филипп не справлялся со временем. Мгновение было как живая картина, как
неуклюже затвердевшая масса, отлитое в гипс бытие; дым, вызывая кашель,
обволакивал все карикатурно-смешным орнаментом, и Филипп снова был
мальчиком в матроске, на ленточке его бескозырки стояло: "Корабль
Сверчок", он сидел на стуле, в Немецком зале, в гимназии провинциального
городка, и дамы из местного союза демонстрировали на сцене перед
декорациями, изображавшими Тевтобургский лес, картины из отечественной
истории, Германия и ее дети, такие представления тогда любили, точнее,
любили говорить, что любили, в руках у дочки директора дымилась сковорода
с пылающей смолой, и это должно было придать спектаклю нечто
торжественное, запоминающееся, необыденное. Дочки директора давно уже нет
в живых. Ее звали Ева, он швырял ей в волосы репейник. Не осталось в живых
ни одного из тех мальчиков, которые сидели рядом с ним в Немецком зале.
Мертвым был и сам город, подобно многим немецким городам; он находился
где-то близ Мазурских озер, но больше нельзя было прийти на вокзал и взять
билет до этого места. Город был погружен в небытие. Странно, на улице ни
души. В классах гимназии безмолвно и пусто. В окнах свили гнезда вороны.
Об этом он мечтал, когда-то на уроках он мечтал об этом; жизнь в городе
прекращается, пусты дома, улицы, безмолвен и пуст рынок, и только он,
единственный уцелевший, садится в одиноко стоящую на мостовой машину и
едет по мертвому городу. Декорации перенеслись из сна в действительность,
однако на этой сцене Филипп не появлялся. Страдал ли он, думая о погибших,
о мертвых жилищах и погребенных товарищах? Нет. Его чувства немели, как и
тогда, перед картинами, разыгранными местным женским союзом, представление
было каким-то неестественным, мрачным и отталкивающим, аллея Победы из
штукатурки, штампованные лавровые деревья, но прежде всего это было
скучно. И при этом время бешено неслось вперед, то самое время, которое
вдруг опять останавливалось и называлось Сегодня, этим мгновением, чуть ли
не в вечность сроком, и снова летело прочь время, стоило лишь взглянуть на
него как на сумму дней, как на чередование темноты и света, существующее
на нашей земле, оно походило на ветер, было чем-то и ничем, благодаря
людской хитрости оно стало измеримой величиной, но никто не смог бы
ответить, что именно измеряется, время обтекало кожу, производило человека
и мчалось, неуловимое и неудержимое. Откуда? Куда? А он, Филипп, вдобавок
находился вне этого течения времени, не то чтобы его выбросило из потока,
нет, с самого начала он был призван занять место, пожалуй даже почетное
место, ибо он должен был наблюдать за всем, что происходило, но парадокс
заключался в том, что у него кружилась голова и что он ничего не видел, в
лучшем случае ему удавалось разглядеть, как набегают валы, в которых,
словно сигналы, вспыхивают отдельные даты, символические знаки, уже
утратившие естественность, искусственные бакены, хитростью закрепленные в
пучине времени, указатель людского рода, покачивающийся на неукрощенных
волнах, лишь изредка море стихало, и тогда из вод бесконечности вставала
застывшая, ничего не выражающая картина, уже обреченная на осмеяние.
Ранним утром в кинотеатре "Ангелочек" уже можно укрыться от дневного
света. "Последний гангстер" взламывает в банке сейф. Владелец
кинематографа информирует прокатную фирму о числе посетителей. Рекордные
числа, цифровая акробатика. Как некогда экстренное сообщение:
_брутторегистровые тонны идут ко дну_. Виггерль, Шорши, Боне, Каре и Зеп
стояли под громкоговорителем, на них рушились каскады слов, победа,
фанфары, гитлерюгенд, солдаты-гитлерята, коричневые рубашки, короткие
штаны, голые ноги. Они встряхивали кружки для сбора пожертвований, они не
давали монетам улечься, они бренчали жестяными эмблемами. "Зимняя помощь!
Поможем фронту! Поможем фюреру!" По ночам выла сирена. Зенитная артиллерия
молчала. Вот вылетели на охоту ястребки. Бриллианты к Железному кресту.
Фугасные бомбы. Мигающий свет. Ложись! В канализационных трубах журчала
вода. В соседнем доме залило подвал. Все утонули. Шорши, Бене, Каре и Зеп
сидят и смотрят на последнего гангстера. Сидят, вдавив свои тощие зады в
покарябанные, истертые сиденья кинокресел. Они нигде не учатся и нигде не
работают. Денег у них нет, но лишняя марка, чтобы посмотреть на гангстера,
найдется. Эта пташка сама далась им в руки. Занятия в ремесленном училище
они прогуливают, профессии у них нет, точнее, есть профессия, но ее
приобретают не в училище, а на уличных перекрестках, с валютчиками в
подворотнях, с женщинами в закоулках, с дружками в темных аллеях парка
Дворца правосудия, ремесло, именуемое ловкостью рук, взял и не отдал,
ремесло здоровых кулаков, раз и в морду, прогулочки там, где собираются
одни мальчики, умение смотреть уступчиво, покачивать бедрами, вилять
задом. Виггерль в легионе, далеко за морем, с аннамитами в зарослях, змеи
и лианы, заброшенные храмы, а может, с французами в крепости, вино и
девочки в Сайгоне, казарменный запах, карцеры в казематах, ящерицы на
солнце. Не все ли равно! Виггерль сражается. Он поет: "Выше знамя
подымайте..." Он погибает. _Солдатская смерть прекрасней всего_. Слышали
сотни раз, врезалось в память с детства, видели на примере отцов и
братьев, матери утешались слезами, эти слова не забудутся. Шорши, Бене,
Каре и Зеп ждут барабанщика. Ждут в темноте зрительного зала. Последний
гангстер. Они готовы; готовы следовать, готовы сражаться, готовы
погибнуть. Не нужен бог, чтобы воззвать к ним, на каждой стене - плакат,
откровенно стандартная маска, маркированная бородка, не улыбающийся авгур,
а маска-робот из штампованной жести, простоватая физиономия, никаких
мыслей в глазах, водянистая пустота, два отшлифованных зеркала, в которых
всегда виден только ты, Калибан, отвративший от себя добрых духов,
синтетический крысолов, чей зов - _испытание_, кровь, страдание и смерть,
я поведу тебя к тебе самому, Калибан, ты не должен стыдиться того, что ты
- чудище. Кинотеатр еще стоит; текут деньги в кассу. Еще стоит ратуша;
подытоживается доход от развлечений. Еще растет город.

Город растет. _Запрет на обратное вселение снят_. Они устремляются
назад потоком, который, однажды омыв деревню, хлынул в крестьянские дома,
когда пылали города, когда на улице, где ты ежедневно проходил, плавился
асфальт, становясь стигийской водой, все сжигающей и разъедающей там, где
в маленьких ботиночках ты бегал в школу, гулял женихом со своей невестой,
родные камни содрогались, и вот им пришлось ютиться по деревням, лишившись
домашнего быта, лишившись гнезда, где появлялось на свет потомство,
утратив то, что всегда бережно хранилось, то-чем-ты-был, юность,
отправленную в шкаф, в самый нижний ящик, фотографии детских лет,
выпускной класс, утонувший друг, письмо с выцветшими буквами,
Всех-благ-тебе-Фриц, прощай-Мария, какое-то стихотворение, неужели я писал
стихи?..

Маленькое, изящно упругое тело доктора, натренированное занятиями
легкой атлетикой, лежало на столе, обтянутом клеенкой, и кровь из вены его
руки текла незримо и издалека для другого человека, одаряя его новой
жизненной силой, но тот не мог послать своему спасителю взгляд горячей
благодарности; доктор Бехуде был абстрактным самаритянином, его кровь
превращалась в число, в химическую формулу, выраженную языком
математических знаков, она стекала в стеклянную консервную банку - на
такие наклеивают этикетки, малиновый сок, земляничный джем, - теперь на
этикетке стояла группа крови, сок стерилизовали, и консервированную кровь
можно было отправлять куда угодно, по воздуху, в далекие заокеанские
страны, туда, где в эту минуту шел кровавый бой, а такие страны всегда
находились - изначально мирный пейзаж, природа с ее сменой времен года,
поля, на которых сеяли и жали и куда теперь следовали маршем, ехали и
летели люди, чтобы ранить и убивать друг друга. И вот они лежали, бледные,
на полевых носилках, вымпел Красного Креста трепетал под чужим ветром и
напоминал им о каретах "Скорой помощи", которые с воющими сиренами мчали
по улицам городов, где каждый миг возникали пробки и заторы, городов,
откуда они пришли, противостолбнячный укол ныл, как ожог, и кровь доктора
Бехуде перекачивалась в их истерзанные тела. За каждый сеанс доктор



Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.