кинжалом.
крепкие жилистые руки и лежащий рядом баул, в котором всегда скрывалось
множество таинственных предметов. Только он мог помочь.
ему ее дать. Ведь в ту минуту он предаст свои кости Земле, Матери
Всесущего. Достойнее пасть в бою от руки более сильного противника. И
счастлив тот, которого придавит деревом. Ольтомарцы считают благословенным
каждого, кто к старости сохранит сына, дабы тот перерезал ему ножом горло.
Тогда счастливы оба. Но и смерть от руки друга тоже благородна, ибо
праведный человек не может умереть кое-как.
выступал румянец, в глазах появлялся блеск, пальцы хищно искривлялись,
голос крепчал. Всегда. И каждый готов был слушать Шепчущих и день, и два,
забыв о пище и воде, о работе в поле, о палачах бана, а слова пленили
мысли, разум, душу.
его ножом и не спалишь в доме. Я знаю, как это сделать. Воевода ни о чем
не догадается. Мне нужна кровь Родама.
Их было семьдесят два. Давненько уже Город Ос, который даборцы именовали
Гнездом, не присылал столько воинов.
женщина с серым лицом и большими руками. От Шершней она отличалась только
ростом и гербом на щите - эйенни всегда были родом из дворян.
паренек. Дорону доводилось встречать и помоложе, но, увидев лицо мальчика,
он вздрогнул. Ведущий почувствовал взгляд Дорона и обернулся, словно
заметил его пустыми глазницами в толпе даборцев, однако ни на миг не
перестал бить по висящему на поясе барабану, приплясывая при этом в
навязанном себе же самому ритме.
ногу, глядя вперед, будто позади у них не остались многие дни похода.
Словно вокруг не было стада ротозеев, гневного ворчания, волнами
пробегавшего по толпе, стиснутых кулаков мужчин. Они, конечно, чувствовали
- ибо не могли не чувствовать - ненависть Даборы. Лица утомленных бойцов
покрывали грязь и пыль, татуировка казалась поблекшей и стершейся военной
раскраской. Но Дорон знал, что придет время - и гвардейцы натрут лица
маслом, напрягут мускулы и тогда знаки Города Ос снова разгорятся в лучах
солнца, и горе тем, кто выйдет драться против Шершней.
рабов.
спокойные, но готовые в любой момент схватиться за топорища и начать
кровавую пляску смерти.
Лесистых Гор, и приветствовали гвардейцев не крики радости, а гул
ненависти, злой розблеск в глазах мужчин, проклятия, выкрикиваемые
беззубыми ртами старух, плач детей. Барабанщик, как требовал обычай,
всегда вел отряд прямо к крепости Пенге Афры.
города еще в стародавние времена прокопали ров, вытащив уйму земли, щебня
и песка, дробя и убирая камень. Теперь крепость на острове возвышалась над
домами Даборы. Последний раз Горчем отстраивали после пожара почти полвека
назад. Тогда прикончили множество рабов, отрубили им головы и уложили тела
под бревнами вала. Кровь напоила дубовые клети и лучше всякого раствора
скрепила землю и насыпь.
нему люди долгое время находились в поле досягаемости стрел, которыми
воины Пенге Афры могли осыпать сверху неприятеля. Помост сворачивал около
ворот и резко обрывался. В крепость входили по разводному мосту, который
опускали днем, а ночью снова поднимали.
реку. При этом самые близкие к крепости постройки размещались на
расстоянии двух полетов стрелы. На предместье - пустыре, отделяющем Горчем
от города - были выкорчеваны все деревья, засыпаны ямы, выровнены бугры.
выровняли шаг - близилась церемония встречи.
Трое перегнулись через деревянный частокол и наблюдали за Шершнями.
отбивали по мощеной дороге ровный ритм, собаки лаяли словно бешеные.
наклонились, чтобы поднять кверху что-то тяжелое и большое.
достойной и более истинной, нет более дружественного приветствия.
достойно ответить на приветствие.
сломанной рукой. У него был выбит левый глаз, а на щеке выжжено клеймо,
говорящее о том, что его поймали в тот момент, когда он крал корову. Ему
не повезло. После клеймения грабителей всегда отпускали. Он попал в тюрьму
как раз в то время, когда Гвардия приближалась к Даборе.
разминуться даже две телеги, однако гвардейцы начали перестраиваться -
теперь они шли уже не шестерками, а парами.
различить отдельные удары, а слышен был только плотнеющий, усиливающийся,
перекрывающий топот солдатских башмаков гул.
за ступней, ступня за ступней, ноги в кожаных башмаках на твердой, как
камень, подошве.
Тянувшие тобогганы собаки брели, опустив морды к земле, но почувствовав
запах крови, оскалили вечно голодные пасти. Кровь жертвы останется на
мосту до первого дождя.
Прямо напротив ворот располагался дом бана - солидное двухэтажное здание
из сосновых бревен. Все знали, что его подвалы уходят в глубь холма на три
уровня. Воспоминание о самом нижнем наполняло ужасом тех, кому удалось
оттуда вернуться. Впрочем, мало кому удавалось выбраться из этих
подземелий живым.
была усыпана гравием. В самом центре виднелись два колодца. Над всем
вздымалась Башня Дымов.
шеренгами, перед которыми стояли только Ведущий и эйенни. Позади
столпились рабы, стерегущие вьючных собак. Больше во дворе не было никого,
хотя во многих окнах виднелись лица любопытных.
Как того требовал обычай, они ждали. Наконец выкрашенные красным ворота
отворились.
цветах Даборы - с желтыми щитами, в зеленых куртках, в брюках лосиной кожи
и шлемах из волчьих черепов.
семерых родственников, которому Пенге Афра дозволил выжить. По правую
семенил сын владыки, малолетний Бальд Афра. Руки у него были вывернуты
назад, кисти стянуты ремнем - знак того, что он еще не имеет власти.
на живот и склонила голову.
твои колодцы, чувствует, как дрожит Земля Родительница под стопами твоих
бойцов. Будь здрав.
Каменистый Артем
Роллинс Джеймс
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Вронский Константин