овальном зале, превосходившем по размерам зал Пятой общины. Здесь было
светло от обилия растений, которые живописно размещались в каменных
вазах, покрытых тончайшей геометрической резьбой, плоских, шаровидных,
овальных, стоящих на полу и на подставках, подвешенных на цепочках вдоль
украшенных барельефами стен. Кое-где на вьющихся плетях мерцали крупные
цветы с полупрозрачными, радужно переливающимися лепестками. Шемма сразу
понял, что перед ним - те самые травяные картины, о которых рассказывал
его провожатый. Вдоль стен тянулись каменные диваны удобной формы, пол,
покрытый толстым тканым ковром светлых оттенков, придавал залу уют и
мягкость.
его великолепие. - Это центральный зал первой общины. Нам сюда.
овального зала. С обеих сторон коридора встречались короткие проходы, в
глубине которых виднелись занавески, служившие здесь дверьми. Свернув в
такой проход, провожатый Шеммы вынул из стенной ниши камень, похожий на
пест от небольшой ступки, и постучал им в стену.
сложением походивший на Шемму. Но сходство было лишь поверхностным -
вместо рыхлой упитанной плоти табунщика, не успевшего в скитаниях
растерять накопленный жирок, в теле Пантура чувствовалась крепость
гранита, в недрах которого он родился, вырос и прожил долгую жизнь. Да и
волосы лурского ученого были не белокурыми, а седыми от времени, будто
бы запорошенными древней пылью.
сверху.
друга.
центрального зала, к которой подсознательно готовился Шемма. Стол,
диван, сиденья, пара лежанок и книги, книги, книги...
II
через камни, поваленные деревья и кучи засохших ветвей, намытые
весенними потоками. Поначалу он ощущал присутствие Магистра, оставшегося
сзади, на лесной поляне у ручья, но постепенно в его подсознание стало
внедряться чувство растущего одиночества, одиночества вдали от жилья,
среди деревьев, камней и кустарников, среди шорохов, звуков и запахов
бескрайнего лесного массива на севере Келады.
засушливого лета не достигал ее дна. Лесной воздух, душистый и свежий,
обострял восприятие окружающего мира и в то же время смягчал тревожную
настороженность Альмарена, присущую любому живому существу в чужом
месте. Альмарен чутко прислушивался к лесным звукам и голосам, но они не
казались опасными. Попутный уклон лощины затягивал его и заставлял
спешить вперед, возбуждая безотчетное стремление скорее достигнуть
ровного места.
что успех дела, жизненно важного для исхода войны, теперь зависит от
него, и только от него. До сих пор он во всем полагался на своего
старшего друга, с которым не расставался со дня выезда из Тира и решения
которого были естественными и неоспоримыми для молодого мага. Теперь на
Альмарене лежала и необходимость самостоятельно принимать решения, и
ответственность за эти решения. Он озабоченно хмурился, подбирая и пряча
свою обычную, чуть рассеянную улыбку, и пытался угадать, как развиваются
события там, впереди.
поток и пошел вниз по вздыбившейся камнями седловине тем же путем,
которым сутки назад прошли Лила и Витри. Вечер застал его посреди
темно-зеленых, бесконечно тянущихся вдоль реки зарослей болотного
лопуха. Краешком сознания, занятого серьезными заботами, Альмарен
отметил и улыбнулся тому, как, тесня друг дружку, тянутся к свету эти
сочные и пахучие порождения сырости. К вечеру запах листьев сгустился и
стал дурманящим, поэтому молодой маг поднялся повыше по склону, где
воздух был не так тяжел, и устроился там на ночевку.
Альмарена в напряжении и заставляло вслушиваться в ночь. В его сознании
медленно потекли мысли-воспоминания о сегодняшнем, бесконечно длинном
дне, а затем, уже в полусне, они устремились вперед, к тем двоим, кого
ему предстояло догнать.
были большой редкостью на Келаде. Суарен говорил, что способности к
магии встречаются у женщин не реже, чем у мужчин, но на деле все эти
женщины предпочитали жить обычной жизнью - иметь семью, очаг, хозяйство,
растить детей.
- как правило, выходили замуж, лишь только им удавалось скопить на
приданое, и забывали о магии. Женщина, которая сделала бы магию своим
основным занятием, пока еще не встречалась Альмарену, поэтому
существование черной жрицы удивляло его, как любое необычное явление, и
приковывало его внимание к этой странности.
его тему, но каждый раз наталкивался на упорное молчание друга,
равнодушного ко всем женщинам, в том числе и к жрицам. Сейчас, в
полудреме, воображение молодого мага вырвалось на свободу, и он пытался
представить со слов Вальборна, как она выглядит, кто она такая, что она
такое, эта женщина в одежде крестьянского мальчика, о способностях
которой с таким восхищением отзывался Цивинга. И кто с ней - этот
белокурый подросток, ее спутник? Здесь крылась тайна, интригующая
Альмарена. Эти двое сумели узнать о Красном камне на острове Керн и о
посланце Каморры, отправились в погоню - храбрые ребята! И вновь
Альмарен вспоминал, что один из них - женщина. Было далеко за полночь,
когда он наконец заснул на склоне оврага, в маленьком углублении у
корней корявого дерева, так и не разрешив загадки.
увидел то, чего не замечал в вечерних сумерках, - полоску примятых
листьев болотного лопуха, тянущуюся вдоль подножия склона. Пойдя по
следу, он вскоре нашел в вязкой почве отпечаток крестьянского башмака,
точно такой же, как и у ручья на поляне, где остался Магистр. Находка
окрылила Альмарена. Он был на верном пути и надеялся через день-другой
догнать двоих путников, а возможно, и самого посланца.
больше напоминали Альмарену Оккадские скалы неподалеку от Зеленого
алтаря. В детстве, когда Альмарен обучался магии в Оккаде, он часто
бывал там со своим другом Риссарном, несмотря на запреты старших магов.
Зачинщиком этих походов был не он, непоседливый мальчишка, а его
спокойный и уравновешенный приятель.
по дереву, он держал небольшую мастерскую, где вместе с несколькими
помощниками изготавливал резную мебель для зажиточных горожан. Риссарна,
как и Альмарена, отдали учиться в Оккаду, когда выяснилось, что он
способен быть магом. Мальчики почти одновременно появились на Зеленом
алтаре и быстро сдружились.
медлительным по сравнению с Альмареном и оттого выглядел старше, хотя
оба были одногодками. Он с детства привык к ремеслу резчика, поэтому с
первых дней жизни на Зеленом алтаре увлекся искусством изготовления
эфилемовых изделий. Альмарен, забывая любимые книги, мог подолгу
смотреть, как работает его друг. Тот брал приглянувшийся эфилемовый
обломок, бережно ощупывал и разглядывал его, угадывая, какая вещь скрыта
в бесформенном куске, затем подвязывал волосы узкой кожаной лентой,
выкладывал на стол резцы всевозможных размеров и принимался за работу.
Было что-то красивое, завораживающее в его точных, неторопливых
движениях, в том, как он меняет резцы, открывая глаза или нанося завитки
шерсти очередной фантастической зверушке.
от старших. Он без труда уговаривал Альмарена нарушить общеизвестные
запреты и пойти с ним в скалы за эфилемом. Они тайком убегали с Зеленого
алтаря: Альмарен - налегке, Риссарн - с котомочкой для камней. Путь до
месторождений эфилема был неблизок, поэтому поход нередко затягивался на
целый день. Риссарн подолгу выбирал камни, вертел их и рассматривал.
котомочку. Альмарен успевал слазить на все окрестные вершины и
посмотреть оттуда на Оккаду, на Зеленый алтарь, на своего друга,
неподвижно склоненного над очередным камнем и лишь изредка
отбрасывающего назад длинные белокурые волосы, а тот все выбирал нужные
куски, так же тщательно, как делал любое дело.
обед, да и куски эфилема были свидетельством их провинности. Суарен
вызывал их к себе, журил и требовал обещания, что этого больше не
Шилова Юлия
Херберт Фрэнк
Пехов Алексей
Корнев Павел
Плотников Александр
Володихин Дмитрий