Глава 3
конструкций. Кроме того, его забыли покрасить. Он настолько бесцветен,
что иногда, особенно в сумерках, люди принимают его за
человека-невидимку. На нем нет ни капельки мяса, а нескладные его члены
вечно болтаются как на проволоке, занимают все доступное пространство,
но это не мешает Шнырю проявлять цепкую хватку. В своем деле он один из
лучших. У Шныря чудовищный аппетит, сравнимый разве что с акульим. Когда
бы мы ни пригласили его, он сметает все, что есть в доме. Возможно, для
него это единственный шанс поесть нормально приготовленную пищу.
всеуслышание, что это единственная причина, по которой я держу его у
себя. Иногда я и сам в это верю.
расстарался вовсю. Он вообще падок на любую лесть, кроме моей. А
способности Шныря красноречивее всяких слов воздают должное кулинарным
талантам старика.
ведро фимиама, рыгнул и посмотрел на меня:
ушами. Я знаю, дамы оценят этот талант по достоинству.
продолжал Шнырь, не дожидаясь ответа. - Как я понимаю, клиент - красивая
женщина с хорошими манерами, иначе она не уломала бы Дина. А если бы и
уломала, то ты не стал бы с ней разговаривать.
объедками. - Я пересказал Шнырю всю историю. Умолчал только о размерах
гонорара. Ему ни к чему об этом знать.
Ты говоришь, Джилл Крайт?
птица.
исключительно к приходу гостей. Пирог был еще горячим. Дин не пожалел на
него взбитых сливок. Шнырь приступил к делу с таким остервенением,
словно собирался запастись жиром на следующий ледниковый период.
которые он так любит, и начал излагать последние новости. Я не выхожу из
дома неделями. Дин не склонен держать меня в курсе событий. Он надеется,
что его молчание вынудит меня покончить с затворничеством. Старик
никогда не говорит об этом, но он нервничает, когда я не при деле.
особого интереса в моем доме. Если Покойник не спит, он предается своему
второму увлечению - пытается предсказать непредсказуемого наемника
Дуралейника.
слыхал об этом?
глубь Венагетского Кантарда, как ни один карентиец до него. - Он разбил
Сэджа? - Вопрос почти риторический: засады Дуралейника еще ни разу не
потерпели неудачу.
венагетов. Военный Совет Венагеты ухитрился так обозлить его, что он
перешел на сторону Каренты, поклявшись коллекционировать головы своих
бывших начальников. И с тех пор собрал их немало. Дуралейник стал
народным героем в глазах заурядных бездельников вроде нас и большой
головной болью для начальников, хотя он выигрывал их войну. Легкость его
побед демонстрировала их бездарность, в которой никто из нас никогда и
не сомневался.
Никто из нас и не знает, на что похожа мирная жизнь, - сказал Шнырь.
обсуждать его со Шнырем. Поэтому сменил тему.
поддержать беседу, но, честно говоря, у него не лежит душа к этой
сенсационной теме. Ему вся эта суматоха не представляется такой
потешной, как мне. Шалости наших самозваных духовных пастырей оскорбляют
его религиозные чувства.
обвинили. Все те же сплетни на уровне пьянок и оргий в кабаках.
Мощами Террелла, дело примет скверный оборот.
склоками семейства сект, известного под общим названием Ортодоксы. Титул
Престор указывает на его положение в иерархии, нечто вроде герцога в
переводе на светский язык.
полномочия, а на самом деле - фикция. Император у нас по-прежнему
существует, но уже двести лет как не имеет никакой власти. По-настоящему
важен лишь титул Хранителя. Он означает, что Агире - единственный в мире
человек, которому доверены на хранение Мощи Террелла.
Агире. Но только ему дозволено видеть их. И как бы то ни было, они
священны не только для клики Ортодоксов, но и для Церкви, Затворников,
Анахоретов, Каноников, Циников, Аскетов, Отшельников и нескольких
Анитских вероисповеданий, для которых Террелл - только мелкий пророк или
даже эмиссар дьявола. По сути, Мощи - реликвия почти для всех из тысячи
и одного культа, последователи которых живут в Танфере. Владение Мощами
- козырная карта в споре о благосклонности богов. Агире и Мощи исчезли.
Все предполагали худшее. Но что-то здесь было не так. Никто не брал на
себя ответственности. Никто не похвалялся обладанием реликвией. Это кого
угодно могло поставить в тупик.
громили соперников, разоблачая их продажность, развращенность и прочие
грехи.
поносить друг друга за пьянство, продажу индульгенций и блудливые руки,
лапающие прихожанок во время исповеди. Скандал распространялся, словно
пожар в густонаселенном квартале. Теперь ни один день не проходил без
разоблачения того или иного епископа, престора или прелата, наградившего
ребенком собственную сестру, отравившего предшественника или укравшего
целое состояние, чтобы купить любовнице где-нибудь в деревне скромную
хижину из сорока восьми комнат.
истории эти по большей части правдивы. Слишком много грязи скопилось в
этом болоте, чтобы возникла нужда в измышлениях. Репутации косило
направо и налево, а я не мог нарадоваться на этих милых ребят.
недостатки, то это ограниченность. Его жизнь состоит из работы. Он может
часами разглагольствовать о технике слежки или о давно забытых делах.
понять, что он делает со своими деньгами. Живет в обшарпанной
однокомнатной берлоге под самым чердаком, работает непрерывно, иногда
над несколькими заданиями сразу. Когда клиенты забывают о нем, Шнырь
разыскивает их сам. Иногда он берется за дела - убийственные дела -
только для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.
ерунде. Брюхо он набил. Я раздразнил его охотничьи инстинкты. Он жаждал
приступить к делу.
на крыльцо и стал смотреть ему вслед, пока он не исчез из виду.
Глава 4
понаблюдать, как Природа колдует с красками. Заходящее солнце пыталось
поджечь далекие высокие облака. С моря дул легкий бриз. Все располагало
к безделью и довольству. Я не обращал внимания, что творится на улице, и
заметил маленького человечка, лишь когда он со свойским видом
пристроился рядом и протянул мне здоровенную медную бадью с пивом,
которую он принес с собой.
уж часто меня им балуют.
крохотулей. Глаза, расположенные на разном уровне, и желтые зубы
свидетельствовали об изрядной доле нечеловеческой крови. Я его не знал.
В этом не было ничего удивительного. Я не знаю кучу народу. Вопрос
состоял в том, не относится ли он к числу тех, кого я предпочел бы не
знать и дальше.