- Значит - все зря? Значит, и путь не тот, и мечта не такая! У землян надо
учиться! Что вы еще намерены сказать? Попробуете вербовать меня? Тайны станете
выпытывать? К измене склонять? Шантажировать? Ну - говори, предатель! Последнее
твое слово!
В грудь мою уперся излучатель этилатора, слегка похожий на граненый стакан
средней емкости. Такими штуковинами снабжают всех инспекторов, ведь из обычного
оружия агента моего класса убить невозможно. Нам не страшны ни пули, ни лазерные
лучи, ни ледяная вода, ни радиация. Единственное, что считается в принципе
смертельным для нас, это алкоголь. Особого рода излучение, испускаемое
этилатором при выстреле, как раз и способно синтезировать этот страшный яд из
молекул кислорода и водорода, в избытке содержащихся в любом белковом организме.
Голова моя сразу закружилась, как от доброго глотка сивухи. Однако, как ни
странно, я остался жив и даже не утратил способности более или менее связно
рассуждать. Оказывается, инспектор кое-что все-таки не учел. А именно - особых
условий этой миленькой планеты. Много у землян хороших качеств, но есть и
дурные. Вино здесь изобрели раньше, чем колесо и порох. Чего я только ни
перепробовал за долгие годы. Просто выхода другого не было. Со своим уставом в
чужой монастырь не лезут. Выделяться из массы мне нельзя было. Ведь в иные
времена в иных странах трезвого человека и за человека-то не считали. Так и
повелось: там бургундского лизнешь, там каплю виски пропустишь, там в саке губы
помочишь, там кружку пива пригубишь. Противно, конечно. Яд - он и есть яд. Но
привык постепенно. Противоядие в организме выработалось.
Пока меня еще не развезло окончательно, я перегнулся через стол, вырвал у
оторопевшего инспектора этилатор и зашвырнул его в открытую форточку. Тогда он
попытался меня задушить - но это было уж совсем зря! С таким пузом нечего в
драку лезть.
Когда инспектор, наконец, выбрался из-под перевернутого стола, вид у него был
совсем неважный. Даже сказать ничего не мог - только постанывал и всхлипывал. Не
знаю почему, но я его пожалел. Отходчивость у меня - черта благоприобретенная.
Здесь заразился.
- Оставайтесь, - сказал я слегка заплетающимся языком. - Будете у меня жить. На
работу устрою. Хотите вахтером, хотите дворником. На селедку и черный хлеб
хватит.
- Я родину за селедку не продаю, - выдавил он, наконец, из себя.
- За селедку не продаешь, это точно. Торговаться ваша братия умеет. Только
прошу, не трогайте родину. Неизвестно еще, кто ее продал, я здесь или вы там... Ну
так как, остаетесь?
- Нет, - волоча мешок, он выполз в прихожую. - Я возвращаюсь. Акт будет передан
по назначению. Вам не уйти от ответственности.
Скатертью дорожка, подумал я, когда дверь за ним захлопнулась. Дураков тут и без
него хватает. Пусть себе возвращается, мне бояться нечего. Если он не лопнет по
пути, если не угодит в палату для психов, если при взлете его корабль не собьют
средства ПВО, которые, говорят, в последнее время утроили бдительность, если,
несмотря ни на что, он все же доберется до своей канцелярии, пройдет лет двести
пятьдесят, не меньше. Следующие сто уйдут на обсуждение, согласования,
планирование и оформление. Плюс обратная дорога. Итог можете подбить сами, мои
мозги уже совсем не варят. Этого времени мне вполне хватит, чтобы подготовиться
к встрече. А землянам - тем более.
Шломо Вульф
Контровский Владимир
Афанасьев Роман
Березин Федор
Лукин Евгений