Чтение 3–й страницы книги ~Страна, о которой знали все~

Я услышал звон разбитого стекла, короткий вскрик и стук упавшей трубки, я кричал, никто мне не ответил, и я знал, что никто не ответит - современные снайперские винтовки бьют метко и надежно...

"Уберите его", - равнодушно говорил Райли, а иногда я. Нам отвечали: "Есть! " - и убирали. Причем исполнителю не было нужды думать, обоснован приказ или нет, касается ли он настоящего агента или речь идет о фатальной ошибке - думало всегда начальство.

Мы сочинили Гванеронию настолько хорошо, что европейцы поверили и бросились хлопотать о своей доле нефти, а там подключился Наш Ближневосточный Союзник, выдумал гванеронско-го резидента и палестинского агента. И опять-таки все, что только что произошло, было донельзя обыденно - так они поступали в Париже, в Осло и во многих других местах...

- Мистер Грэм, ваш поспешный отъезд... - раздался голос с акцентом выпускника привилегированного колледжа.

Я выстрелил в него в упор. Переступил через него и вышел из разгромленной квартиры. Время, когда мы были пилотами бомбардировщиков, прошло. Может быть, и не было никогда такого времени.

Двойник

- Все-таки ты зря пристрелил этого типа, - сказал Райли. - Ну ничего, мы все это оформим надлежащим образом, он у нас быстро станет очередной жертвой гванеронской разведки, свежеиспеченным павшим героем. Газетчики уж в квартире...

- Молчи, сволочь, - крикнул я, и он замолчал. - Господи, Тэд, что же мы с тобой наделали? Нас затянуло в шестерни машины, которую мы сами изобрели, и перемелет в порошок!

- Я бы сказал, что ты чрезмерно драматизируешь ситуацию.

- Одного не пойму, - потерянно отозвался я. - Этот Блен и как его там дальше говорил, что они послали в Гванеронию свою группу, и оттуда идут сводки...

- Ты думаешь, только мы с тобой такие умные?.. Патрик, у нас много работы. Президент постоянно требует информацию из Гванеронии. Ты в состоянии?

- Не могу, - сказал я. - Ничего не могу... Ты связался с разведкой Нашего Ближневосточного Союзника?

- Свяжусь в скором времени. Вот что, Патрик. Сегодня ты свободен, езжай и напейся, твори, что душе угодно, все оплачу и отовсюду вызволю, но завтра изволь быть свеженьким, как юная кармелитка-послушница. Я все понимаю, но служба есть служба... Работы у нас невпроворот, назревают решающие события... - он мечтательно посмотрел в потолок и продекламировал:

Что за женщина жила,

Бог ее помилуй!

Не добра и не верна,

Но мужчин влекла она

С сатанинской силой.

Да, мужчин влекла она

Даже от Сент-Джаста.

Ибо Африкой была.

Нашей Африкой была,

Африкой - и баста!

Вот так, Патрик. Пусть в этот раз и на бумаге, но Африка - наша...

До трех часов дня я пил у Джима и никак не мог надраться. У Джима, как всегда, было людно и шумно, резво бегали официантки, обнажался под лихую музыку кордебалет, а я сидел, тупо уставясь на пустую бутылку, и думал, что же мне делать. В истории с Гванеронией нет ничего необычного - мы с Райли устали это повторять, подбадривая друг друга. С точки зрения обывателя мир - всего лишь газетная полоса, и когда я сижу над сводкой, то ничем не отличаюсь от какого-нибудь Джона Смита, листающего воскресное приложение. Чтобы увидеть за черными строчками усеянное трупами поле, нужно будить фантазию, заставлять работать воображение, а зачем это мне, зачем это Джону? Мы летим в бомбардировщике на страшной высоте, мы не видим земли, я и Джон, но иногда сбивают и бомбардировщики, и пилотам, если они хотят спастись, приходится ползти по грязному полю, дрожа за свою шкуру...

- Мистер Грэм? - спросил незнакомый голос.

- Да, - сказал я. - Какого черта?

- Майор Цвий Ехлуми, разведка Вашего Ближневосточного Союзника. Я буду краток. Наши аналитики пришли к выводу, что вы агент-двойник, работающий на разведку Букиры. Возможно, что и на палестинцев тоже...

- Что с Мтагари? - спросил я.

- К сожалению, несмотря на все принятые меры, мы ничего не добились. Мистер Грэм, если не хотите разделить его участь, вы должны рассказать все о своих контактах с людьми Букиры и Арафата, о деятельности гванеронской разведки в этой стране. Как и когда были завербованы полковником Чегудумой или Джейн Митчел, что успели передать.

- Пошел вон, - сказал я.

- Не глупите. Если будете запираться, уберем.

- Пошел вон!

Он отошел, растворился в толпе. Я расплатился и направился к выходу. Фантасмагория достигла апогея - мое творение готовилось убить меня. Лучше и не пытаться уехать на своей машине - они великолепно умеют подкладывать бомбы, мы же их и обучили...

Кое-чего я добился - смог угнать машину, сумел оторваться от хвостов, но что дальше? Я бесцельно кружил по улицам, пока не вспомнил про Саймона Марша, единственного близкого мне человека, не связанного с нашими играми...

Саймон и другие

Он сидел передо мной, здоровенный, бородатый, невозмутимый, и его маленькая квартирка с африканскими масками на стенах, с книгами и газетами, сваленными на столе и креслах, квартирка, где в кажущемся хаосе был на самом деле свой, известный одному лишь хозяину порядок, действовала на меня, как кружка ключевой воды на умирающего от жажды. За порогом осталась суматошная жизнь - с фантомами, которые сущеетвовали на самом деле, и призраками, которых создавали мы. ;:ттт-; Ну, садись, - сказал Саймон и налил мне виски. - Что у тебя опять стряслось? Ты же, как правило, заявляешься в поисках сухой жилетки...

- Плохо, - сказал я. - Саймон, старина, понимаешь...

Зазвонил телефон. Саймон сграбастал трубку здоровенной лапищей, выслушал и взглянул на меня с жалостливой серьезностью.

- Это из "Глоба", - сказал он тихо. - Там...

- Не надо. Все я знаю...

- Ты из-за этого пришел?

- О Гванеронии слышал? - ответил я вопросом на вопрос.

- Разумеется. В общем-то банальная история - снова ради нефти лезем в очередную авантюру.

Я рассказал ему все... Плевать было на секретность. Он слушал, хмыкал, теребил бороду, изредка уточнял детали.

- Ты мне веришь? - закончив, спросил я.

- Верю, - сказал он. - Вообще-то, название меня удивило, но я тут же решил, что страну переименовали, в Африке такое случается - Заир, Бенин, Буркина Фасо, Котт д'Ивуар... Верю. И прав твой Райли - ваша сила в обыденности. Пороха вы не изобрели, изобрели велосипед, пусть и чудовищный.

- Это я и сам знаю.

- Но вот чего ты хочешь от меня?

- Господи, это же ясно. Ты известный журналист* Сотрудник газеты, настолько влиятельной, чтобы никого не бояться. Я тебе дарю сенсацию века, Саймон!

- Послушай-ка, - перебил он. - Ответь честно - если бы не погибла Джейн, если бы не стали охотиться за тобой, ты пришел бы ко мне с таким предложением?

- Нет...

- То-то. Тебе ведь хочется отомстить, неважно кому и неизвестно как, лишь бы отомстить...

- Ты меня презираешь?

- Да вроде бы не за что, знаешь ли, - ответил он, подумав. - Просто ты и тебе подобные представляете собой новый тип людей, гомо информатикус, родившийся с развитием телевидения и глобальной сети информации. Мир вы представляете себе по сухим цифрам, сводкам и диаграммам, строительство нового онкологического центра и сожженная деревня для вас равнозначны - всего лишь группа дырочек на перфоленте. И это позволяет вам оставаться равнодушными к любому злу. К любому. Знаешь, у меня был знакомый математик. Он заложил в компьютер содержимое десяти крупных газет за последний год и вывел кое-какие алгоритмы. Он показывал мне смоделированные на основе этих алгоритмов номера газет - Патрик, это было страшно... Среднее арифметическое, полная безликость. Странам он дал произвольные названия, вроде твоей Гванеронии, лидерам - вымышленные имена, но, понимаешь ли, сто человек, которым он показывал эти * газеты", - сто! - ровным счетом ничего не заподозрили - газеты как газеты, те же сообщения о мятежах и матчах, гонке вооружений и бегах, локальных войнах и конкурсах красоты...

- Та-ак, - протянул я. - Значит, я - гомо информатикус, очень мило, буду знать. Ну а ты? Ты-то у нас кто, святой? Черта с два, служишь тому же богу...

- Именно потому-то я и не собираюсь выступать в роли судьи, - сказал Саймон. - Но между нами все же есть разница, Патрик. Я был в тех местах, где резвились банды, которые посылали такие, как ты. Видел, как горят деревни и умирают люди. И пытался рассказать об этом правду как мог. С тобой все по-другому. Чтобы такие, как ты, увидели за пачкой перфокарт или магнитных дисков кровь и боль, требуется, как правило, чтобы земля загорелась у вас под ногами. Чтобы убили твою девушку, а за тобой гонялись с автоматами твои же союзники. Вот тогда тебя проймет до костей, до печенок, и ты начнешь метаться - не в поисках справедливости, сохрани господь, - всего лишь в поисках способа отомстить. Я тебя поздравляю, Патрик, месть - это уже человеческое чувство.

- Провались ты, - буркнул я. - Мне от тебя нужно одно. Будешь ты писать об этом?

- Ни строчки.

- Прекрасно, - сказал я и встал. - Испугался? Есть кого...

- Сядь! - рявкнул он, и я сел. - Дурак... Меня не испугали в . Африке ваши головорезы, чего ради я испугаюсь вас теперь. Тут другое. Скажи, пожалуйста, что произойдет, если я на-ечатаю статью?

- Меня выгонят.

- Тебя и твоего Райли. Или, вероятнее всего, не выгонят, ваши денежки у вас отобрать довольно трудно, под суд вас не отдашь - умеючи, можно легко открутиться... Вы получите взбучку и будете по-прежнему корпеть над своими бумагами, раздувая реальные мятежи. С неделю люди будут смеяться над плохо знающими географию сенаторами и генералами, потом все забудется. Сенаторы будут по-прежнему угрожать реальным правительствам и странам, генералы - предоставлять помощь реальным прототипам твоего Мукиели. И все, и только-то...

- Одним словом, ты меня оставляешь этим молодчикам?

- Сиди, я еще не кончил, - он подошел к телефону и снял трубку. - Генри? Это Сай. Быстренько подбрось мне кого-нибудь из твоих парней и оповести остальных. У меня здесь подполковник Грэм, да, тот самый. Вот именно - ошеломляющие новости из Гванеронии. Побыстрее.

- Что ты еще придумал? - простонал я.

- Я тебя спасаю. Вывожу из игры. Ты им скажешь, что мятеж подавлен, что Мукиели убит, что-нибудь в этом роде, это твой последний шанс выбраться из мясорубки...

Через десять минут квартира Саймона была битком набита репортерами.

- Что там случилось, Патрик? - крикнул Бакер. - Что, Мукиели взял столицу?

- Джентльмены! - сказал я. - Должен вас огорчить - части Мукиели разбиты (кто-то удивленно свистнул). Да, джентльмены... Произошла досадная случайность, от которой не гарантирован ни один военачальник. Сегодня на рассвете подразделения Мукиели завязали бои в предместьях столицы, но... Полковник Мтанга Мукиели вместе со своим штабом погиб при налете истребителей на передвижной командный пункт. Оставшись без командования, повстанцы беспорядочно отступают под натиском превосходящих сил. Это конец, никаких сомнений. Прошу прощения, я взволнован, мне трудно говорить. Такая утрата. Подробности позже...

Давя друг друга, опрокидывая стулья, репортеры пронеслись к выходу и загрохотали по лестнице. Я ушел следом за ними, избегая встречаться взглядом с Саймоном. Я находился в м&Ком-то полусне, но это состояние мгновенно улетучилось, когда на стоянку перед домом Саймона вылетел голубой "корвет" и просвистели пули.

Мне удалось оторваться от них и на этот раз - все-таки я работал не в бакалейной лавочке...

Устав кружить по городу, я решил отсидеться в своем охотничьем домике и помчался туда, предварительно позвонив Райли. Его не оказалось на месте - только что вызвали к Шефу с докладом о последних гванеронских событиях. Я сообщил его секретарше, что именно ей следует передать генералу - в том числе и то, что теперь моя жизнь зависит только от него. Вечер и следующие сутки я просидел у окна, сжимая винчестер и чутко прислушиваясь к малейшему шороху, измученный голодом и жаждой, загнанный в угол. А утром на опушке появился голубой автомобиль и еще один, серый...

Финита ля?..

Сейчас уже середина дня. Они пока не предпринимают попыток атаковать - печальный пример того, которого я уложил наповал при первой попытке, их не особенно воодушевил. Они начали было палить из автоматов, укрываясь за деревьями, но очень быстро поняли, что это глупо, и перестали. И я, и они сообразили, что их единственный шанс - темнота. В темноте мне с ними не справиться, а Райли, кажется, ждать уже бесполезно, скорее всего он решил превратить в очередную жертву гване-ронской разведки и меня - что ж, великолепная кандидатура, во всех отношениях...

Меж деревьями показался белый лоскут. Потом человек, который размахивал им, вышел на открытое место и направился к домику. Я прокрался к окну, выходившему на противоположную сторону. Эти их штучки давно известны, в стычках с фи-даинами они применяют именно такой способ: пока с одной стороны, отвлекая внимание осажденных, звучит записанный на пленку призыв сдаваться, с другой - подбирается пулеметчик...

Господи, да ведь это Райли с белым флагом! Я уронил винчестер, выбежал на крыльцо и рухнул на ступеньку, меня била дрожь.

- Ну, вот он, блудный сын, - Райли отшвырнул платок, вытащил из карманов газеты и плоскую фляжку. - Прошу...

Я высосал фляжку досуха, потом схватил газеты. На первых полосках красовался портрет полковника Мукиели в траурной рамке. О покойном было сказано много теплых слов, за ним признавали крупные заслуги в деле борьбы с советским влиянием в Африке. Посмертно он был награжден нашим военным орденом. О смерти полковника и разгроме его отрядов было написано с такими подробностями, которых не знал и я... Перебирая газеты, я вдруг наткнулся на улыбающуюся физиономию Бэйба, тоже обведенную черной каймой. Ниже печально сообщалось, что наш резидент в Гванеронии капитан Корберс погиб вместе со штабом Мукиели, и нация скорбит, посмертно наградив его военным орденом и присвоив его имя строящемуся эсминцу.

- Увы, друг мой, увы, - сказал Райли в ответ на мой растерянный взгляд. - Я был уверен в тебе, но не вполне - в нем. Кстати, мы с тобой также награждены военными орденами и повышены в должности. Кроме того, я получил вторую звезду, ты - полковника.

- Значит, историю замяли?

- А иначе и быть не могло. Что же, Шеф отважился бы признать, что свалял дурака, а президент и министерство обороны - что отпустили призраку оружия на сорок миллионов? А сенаторы - что бухали в колокола, не заглянув предварительно в учебник географии? Словом, наши миллионы остаются при нас, потому что отнять их невозможно, не предавая дело гласности. Правда, у руководства был большой соблазн сделать и нас с тобой жертвами гванеронской разведки, но я дал понять, что где-то в частном банке лежат все материалы об этой истории, которые в случае нашей смерти будут переданы политическим противникам президента и европейской прессе. Так что они решили оставить нас в покое - в конце концов эти сорок миллионов упорхнули не из их собственных карманов... Кстати, материалами в самом деле нужно запастись - для страховки.

- Спасибо, Тэд, - сказал я.

- Глупости. Я не альтруист. Просто должен же я отблагодарить человека, который помог мне нажить двадцать миллионов и нашел изящный выход из этой игры. Вот только бедняга Бэйб, ну да что поделаешь... Тетушка Эмилия будет горевать?

- Естественно, - сказал я. - Но в конце концов Бзйб, павший национальным героем, - это то, на что она и рассчитывать не могла.

- Ну вот, значит, все в порядке. Главное, запомни официальную версию, с которой ознакомлены руководство управления и компетентные лица в правительстве. "Гванерония" была грандиозной операцией по дезинформации советской агентуры, в рамках глобальной стратегии. Речь президента прочитаешь в машине.

- А президент, он знает?

- К чему отягощать его лишними заботами? - лучезарно улыбнулся Райли. - Кстати, пикантная новость - в штат управления зачислен географ - видимо, на всякий случай...

В машине я прочитал речь президента. Она была эффектной и запоминающейся, особенно концовка. "Что ж, наши друзья проиграли, - сказал президент. - Случается и такое. Мы забудем Гванеронию навсегда, словно ее и не было... "

Писали и о нас с Райли - все обозреватели единодушно сходились на том, что лично нас ни в чем нельзя упрекнуть, мы сделали все, что могли, а вот правительство и военные проморгали, - если бы они отправили туда больше оружия или войска, кто знает, как повернулось бы...

Что ж, подведем итоги, сказал я себе. Самое время это сделать. На операции я приобрел двадцать миллионов, погоны полковника, повышение в должности и орден. А что потерял? Можно ли назвать моей утратой только смерть Джейн?

В сумасшедший, дом угодил старичок Корбишли. Уничтожили принятых за палестинских агентов Дика и Логана. Застрелили единственную женщину, которую я был в состоянии любить. Убили Дорана и Крэга, где-то за городом вытряхнули душу из профессора Мтагари. Потом был полковник Бленгенторн, выпускник привилегированного колледжа, затем - один из людей майора Ехсуми. Наконец, Бэйб. Наверное, есть и другие... Что я приобрел? , тНе знаю. Но знаю совершенно точно, что уверенность в себе и нашем мире потерял. Понял, что и призраки способны убивать не хуже, чем живые. Понял, какие же мы все сволочи. Так каков итог и в чем он заключается? Была ли наша деятельность хоть краткий миг разумной, нужной и нормальной? Да или нет?

- Ну что ты набычился? - спросил Райли. - Брось, все обошлось, все довольны. А что до... Время лечит и не такие раны, мой дорогой, особенно если пользуется микстурой из двадцати миллионов.

- Слушай, Тэд, - сказал я. - Твой папаша был проповедником, ты должен хорошо знать Библию.

- Ну еще бы. Знаешь, как он меня, бывало, драл...

- Что там у Экклезиаста сказано про ветер?

- Э-э... Всему свое время и время всякой вещи... Нет, не то. Ага! Идет ветер к югу и переходит к северу, кружится, кружится на ходу своем, и возвращается ветер на круги своя.

- Вот именно, возвращается на круги своя, - сказал . я. - Теперь мы с тобой знаем, что такое возможно, теперь нам с тобой будет очень страшно, и этот страх засядет в нас до самой смерти...

- Ерунда, - сказал он.

- Нет, - возразил я. - Вдруг сейчас зазвонит телефон и нам сообщат, что, по данным разведки министерства обороны, некий майор Мтабуне объединил разрозненные подразделения мятежников и начал наступление на столицу? В какую еще фантасмагорию мы можем угодить? Ты сам сказал как-то, что не одни мы такие умные...

И телефон действительно зазвонил. Скорее всего, даже наверняка, звонили по какому-нибудь пустячному поводу, и все же... Райли протянул руку к трубке, но оглянулся на меня, что-то мелькнуло на его лице, и я мог бы поклясться, что это страх, если бы не знал, что он ничего не боится. Машина неслась по городу, мелькали дома, прохожие, сверкали огни рекламы, мигали светофоры, а мы сидели на широком мягком сиденье, и перед нами на расстоянии вытянутой руки надрывался телефон, но ни я, ни Райли не смели протянуть руку...