АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- Черт, да который же все-таки час?
- Включите телевизор. Может, действительно что-то произошло.
- Вот когда пили за то, что ничего не случилось, надо было по дереву постучать!
- Точно, - хмыкнул Коля, - и плюнуть через левое плечо на соседа.
Адам добрался до телевизора и, не найдя пульт, ткнул нужную кнопку на корпусе.
На экране появились двое ведущих, загримированных под Бивиса и Батхеда.
- Крутой оттяг получается, - сказал один мерзким голосом.
- Только надо посмотреть телевизор, - ещё более мерзким голосом отозвался второй.
- И телки классные. Видел, какие у неё сиськи?
- У которой?
- У той, которая сейчас сбацает нам клевый романс - "Пойми мою печаль". Понял, да?
Людмила Михайловна, болезненно сморщившись, воскликнула:
- Адам, голубчик, убери эту гадость!
Не послушавшись, Адам молча ткнул пальцем в угол экрана. Там, на маленьком циферблате, только что сменились цифры. Было 04:59. Стало 05:00.
Потом стало 05:01.
- Максим, вы что-нибудь понимаете? - спросила Людмила Михайловна.
Тот развел руками. Руки заметно дрожали.
- Макс, ты посиди, - обеспокоенно сказал Коля, - я тебе водички принесу. И ушел на кухню.
- А никто не слышал? Может, нам опять время перевели? Телевизор-то выключен был?
- Да ерунда какая-то. Небось пленку перепугали, спьяну.
Упрямый Адам стал переключать каналы.
- Да... да... да...
- Прекратите! - вдруг завизжала Катерина. - Вы что, ничего не поняли? Нас же похитили! Дети! Где дети?!
- Кать, ты чего? На месте дети, я смотрел, - перебил жену возникший в дверном проеме Николай. - Все путем. Народ, а кто Леночку видел? Они так без тельняшки и бегают?
- Да на кухне они, - раздраженно бросила хозяйка дома. - Прокурили насквозь...
- На кухне был я, - терпеливо объяснил Коля. - И в ванной был. И к детям заходил. Нет их нигде...
Ни Леночку, ни митька больше никто никогда не видел. Обувь и верхняя одежда нашлись в прихожей, и трофейная тельняшка так и осталась у токаря.
На всю жизнь...
Адаму следующие несколько дней запомнились как рваный полусон-полубред - люди в форме, собаки, отпечатки пальцев, протоколы... Больше всего он боялся, что опоздает прибыть к новому месту службы. Однако - хотя он действительно опоздал - никаких неприятностей это не повлекло. Его внимательно - очень внимательно - выслушали, потом его выслушали ещё раз, в другом месте; в результате в его предписание были внесены существенные изменения...
...Когда же наконец хватились паршивца Саньки и отпоили перепугавшуюся бабку Калерию, то оказалось, что мальчишка так и спит под столом и его невозможно добудиться. Он проспал ещё двое суток.
Глава первая.
САНЬКА
17 августа 2014 года Планета Земля
Пыльная летняя жара, прибитая к мостовым несколькими каплями дождя, не желала покидать город. Она облепляла подоконники, висла на крышах, скручивала листья в трубочки, исподволь крошила старые питерские кирпичи. И Санька - вернее, старший мичман Александр Смолянин - вдвойне радовался, что приехал в город не тросовиком, а на своем верном "Урале", предмете жгучей зависти сослуживцев. Зависть они прикрывали едкими насмешками и бесконечными советами "сменить дедову рухлядь на простой двухместный глайдер". Против двухместности Санька вовсе не возражал; он любил, когда скорость, ветер в лицо, а Юлька прижимается сзади всем телом и смеется. А кроме того, мотоцикл - это стильно. А глайдер - пошло. Глайдеров этих наштамповали, как китайских велосипедов. Так и кишат.
Он поддал газу, перестроился в левый, запретный для простых смертных ряд и понесся по Московскому проспекту. Встречное движение было не в пример реже, чем попутное: народ в преддверии двадцать второго числа потянулся прочь из города. Разумеется, те, кто имел возможность пересидеть эту неделю на дачах, у родственников, на курортах - в общем, где угодно, лишь бы подальше от Питера
Остановившись у светофора, Санька посмотрел направо. Рядом стоял, подрагивая, трепаный "зайчик", такой же нервный и испуганный, как и его водитель: рыхлый кругло-мордый пожилой шпак. Рядом с ним сидела такая же рыхлая тетка с обвисшими бесцветными волосиками. Стекло было опущено, и Санька почти ощутил запах кислого пота, пропитавшего кабину "зайчика". И водитель, и женщина боязливо косились на Санькину форму.
Эх вы, сказал он про себя. Очень хотелось сказать это вслух, и ещё много чего хотелось сказать, хлесткого и справедливого. Эти пацаны через неделю пойдут за вас умирать, а вы стремаетесь устроить им настоящий праздник!..
Но он ничего не сказал. Это был бы нелояльный поступок, и хотя за нелояльные поступки начальство не наказывало даже гардемарин, сами гардемарины никогда не простили бы ничего подобного ни своим, ни тем более инструктору...
Нравы у них были простые. К чему усложнять жизнь, если она легко и празднично может оборваться в четырнадцать лет?
Санька четко, как на смотру, вскинул руку к кожаному шлему, холодно улыбнулся и легко ушел вперед, едва желтый сменился зеленым.
Еще немного - и он, обогнув старинный памятник на площади, выкатился на Пулковское шоссе. Отсюда до военного космодрома, базы "Пулково", где базировались дивизия сторожевых катеров и летная школа, было одиннадцать минут. Оставалось время перекусить перед вылетом и купить шоколадку для медсестры. Санька не помнил, чье сегодня дежурство, но шоколадки любили все. И нельзя рисковать, что из-за какой-нибудь ерунды (вроде прыща на морде или покрасневших от недосыпа глаз) его гардемарин не допустят к зачету.
Сегодня из его ребятишек работали двое: за Анжелу он был спокоен, а вот Пашка его тревожил. Летал пацан хорошо, но нервно и, войдя в раж, начинал расходовать боезапас без удержу - если не сказать хуже. Последняя тренировка по учебной стрельбе прошла благополучно только потому, что перед самым началом Санька завел ученичка в каптерку и навешал плюх, приговаривая: "Не заводись, таракан! Мозгом думай!" Может, и сегодня навешать?..
Что было хорошо - оба его подопечных, как и он сам, не боялись радиационных поясов. Это был не слишком частый дар - и очень ценный. Большинство - пожалуй, девять из десяти - в Поясах летать не могли, что-то у них творилось то ли с визиблом, то ли с мозгами; ребята теряли ориентировку, видели всяческую чертовщину... Санька раньше пытался вытрясти из них, что там такое происходит, в Поясах, пока друг Толик по прозвищу Мохнатый не сказал ему:
"Не знаешь - и хорошо. Я бы тоже лучше не знал..." Мохнатый мог держаться в Поясах, но у него были седые виски.
Так что пару Анжела - Пашка ждало блестящее будущее. Они с ходу попадали в элиту - в "беспределыцики". В дивизии таких пилотов было пятеро, в Школе - один Санька. Полеты на предельных высотах, засады над местами предполагаемого выхода имперских кораблей из суба...
Санька свернул с шоссе на боковую дорогу и, притормозив перед шлагбаумом, посигналил.
Во множестве машин, разбегавшихся из Питера подобно тараканам, сидели перепуганные мужчины (рыхлые и мускулистые, лысые, лохматые и причесанные) и женщины (красивые, уродливые и никакие), - но только два пассажира "зайчика" вообще не думали о подступающем двадцать втором августа. Их не беспокоили брошенные без присмотра вещи, неизбежные по возвращении косые взгляды коллег и соседей, переживших Дни гардемарин в городе... Да и не собирались эти двое возвращаться так скоро. В трехстах километрах от города находился небольшой схрон, снабженный всем необходимым на несколько месяцев - затаиться, отлежаться, пропустить погоню "поверх себя". Нынешний тараканный исход подарил двум пассажирам "зайчика" благословенную возможность сняться с места, не привлекая к себе внимания, а это означало - шанс. Шанс, может быть, выжить.
У гардемарин было множество неписаных правил и всяческих примет. К примеру, выказывать волнение перед полетом считалось дурным тоном. Ботинки полагалось надевать соседские и лучше - летанные. Нельзя было оставлять недочитанные книги, незаконченные партии в го и "железку". Чертовски плохой приметой считался выигранный накануне спор (а пари, по традиции, ребятишки заключали на все, что возможно).
Ну и, конечно, в день вылета нельзя было не поскандалить с начальством. Начальство это знало и на скандалы шло более чем охотно...
Анжела и Пашка топтались у дверей медпункта в ожидании инструктора. Это тоже был незыблемый ритуал - медосмотр проходил только после благословения наставника. Смолянин вышел из-за угла, солидный и уверенный в себе.
- Ну что, кролики? Прыгаем?
- Кто прыгает, а мы летаем, - крутнув несуществующий ус, веско обронила Анжела.
- Ага. Ну, значит, соколы. Подставляйте хвостики... - хмыкнул Санька.
Гардемарины послушно развернулись. Инструктор плюнул на ладонь, вмазал каждому по увесистому шлепку и распахнул дверь в медпункт.
- Лидочка! - поманил он к себе медсестру. - Секретный пакет, получи и распишись.
- Ах, это вы, коварный... - томно шагнула к нему медсестра.
Гардемарины, обогнув целующуюся на пороге парочку, проскользнули внутрь. Тогда Санька отстранился от Лиды и аккуратно закрыл дверь.
Ждать надо было минут пять-семь. Может быть, десять. Санька прижался лопатками к стене, выравнивая спину, затем чуть наклонился вперед и застыл в мгновенном полутрансе. Конечно, будь он немножко умнее, ночью поспал бы. Но - не до сна было...
Из транса его вышибло почти тотчас. Остервеневший стартовый ревун долбанул в стекла, больно вдавил барабанные перепонки. Санька помотал головой и повернулся к окну.
Над летным полем неторопливо всплывал тяжелый сторожевой катер класса "Портос". Воздух дрожал и струился в антигравитационном луче, треугольное рифленое днище катера слегка покачивалось, бликуя. Зеркальные противолазерные блистеры на брюхе и фонарь кабины рассыпали по полю десятки солнечных зайчиков. Санька присмотрелся. Катер шел сеять "колокольчики". В подвесках, кроме объемистых желтых контейнеров, были зажаты лишь дежурные кассеты с "гремучками" - без них сторожевые катера летали только на ремзавод. С недавних пор всем кораблям было категорически запрещено выходить на орбиту без оружия. Даже учебным спаркам.
На двухстах метрах "Портос" завис, выпустил короткие крылья, медленно повернулся носом на север - и, издав характерный звук, в котором сплетались гудение, звяканье, свист и скрежет, резко сорвался с луча и по классической восходящей параболе ушел в выцветшее знойное небо. Некоторое время за ним держался инверсионный след, потом исчез.
Санька зажал нос и старательно продул заложенные уши. Его всегда удивляло, что полевые команды не обращают ни малейшего внимания на акустические удары.
На поле, ни на миг не сбившись, продолжалась обычная маета, деловитая и ленивая одновременно. Центром маеты был аварийно севший позавчера "Маниту" с Пасаденской базы. Ему здорово не повезло - лопнул гидроцилиндр управления по тангажу, и ребятишки намахались, как галерные рабы, пока буквально на руках доволокли свой достаточно тяжелый рыдван до чудом подвернувшегося Пулкова.
Санька был с теми, кто доставал их из кокпита и складывал на носилки; после того как корабль замер в конце посадочной полосы, у экипажа "Маниту" просто кончились все силы. Вчера за ними прислали самолет; на нем же привезли запчасти и нескольких инженеров. Санька жалел, что по-настоящему пообщаться с калифорнийцами так и не удалось - ребята, кажется, были неплохие...
Впрочем, откуда взяться плохим среди пилотов Оборонного флота? Среди тех, кто каждый день рискует собой, патрулируя ближний космос? И кто готов при необходимости собой пожертвовать?..
При встрече с имперскими линкорами у существующих земных кораблей просто не было шансов ни победить, ни уцелеть. Но самоубийственной атакой можно было заставить линкор отвернуть - или даже уйти.
Главное было - показать, что ты готов погибнуть для того лишь, чтобы нанести ему легкую царапину, булавочный укол. Но для того, чтобы показать это достаточно убедительно; обычно требовалось по-настоящему погибнуть.
Имперцы чаще всего не выдерживали такого натиска...
- Он так пристально смотрел, - сказала Маша, - что я даже испугалась. До сих пор руки трясутся.
- Брось, - мотнул головой, сбрасывая с глаз редкую, но длинную прядь, которой обычно маскировал лысину, Виктор, он же Клавдий. - Мальчишка. Позер.
- И все равно... Нас будто испытывают на выживаемость. Сколько мы ещё продержимся? Год? Три? Пятьдесят? Я устала, Вик. Главное, что ведь нет цели. Ты прекрасно знаешь, что мы уже давно ничем не управляем. Все катится по каким-то рельсам, по тросам, которые вон везде натянули... а нас нет. Все. Нас просто нет. Это даже не поражение. Это тотальная аннигиляция. Помнишь, была такая игрушка?
Виктор кивнул. Дорога была почти пустынна, но он вел машину очень собранно и на стороннее не отвлекался.
- Сейчас они почему-то вывозят Дальний Восток, - с тоской продолжала Маша. - Вне всякой очереди. А во Владике я же знаю - ни одного провала. Но их почему-то вывозят...
- Все ты знаешь, - пробурчал Вик. - Все тебе докладывают в первую очередь. Раньше, чем начальству...
- Но я же чувствую...
Маша знала, что ничего объяснять не нужно. Что Вик точно так же, как и она сама, знает о том, что никакая непосредственная опасность дальневосточникам не грозила и не грозит... они с ним видели по-разному - но видели, в сущности, одно и то же: что сеть зияет дырами, латание которых при самых благоприятных условиях займет не одно десятилетие. Что люди вымотаны, растерянны, давно утратили чувство цели и понимание перспектив... и что вся деятельность сети сведена, по сути, к самосохранению.
А теперь ещё - череда эвакуации, более или менее массовых, торопливых, беспорядочных, зачем-то замаскированных под изъятия... и иногда почему-то тянуло вспомнить древнее словечко "провокация"...
Вик свернул на боковую дорогу, и "зайчик" весело запрыгал по колдобинам. До схрона оставалось часа полтора.
- Усе у порядке, шеф! - пытаясь изобразить бас, отрапортовала Анжела.
Пашка, вывалившийся в коридор следом, весело подхихикнул:
- Шеф, а шеф? А сам-то как?
- Отставить дразнить шефа! - скомандовал Санька, выдохнул и двинулся к Лидочке, манящей его пальчиком с шоколадным ноготком.
В кабинете он привычно-быстро разделся до трусов и лег ничком на платформу универсального "диагноста". Потряхивание, темнота, жужжание, прикосновения - и мягкие, и неприятные игольчатые... Принципов работы "диагпоста" никто не знал и потому не умел его обманывать. Случалось, что прибор отбраковывал пилотов, внешне совершенно здоровых, - и пропускал то хиляков, то сопливых. А шоколад... Не только гардемарины славились своим суеверием.
На этот раз все обошлось. Традиционный прощальный поцелуй с Лидочкой чуть подзатянулся, но на это грех жаловаться. Правда, Юльке лучше не рассказывать. Она таких простых вещей могла и не понять.
"Молнию" у воротника Санька застегнул уже в коридоре, сгреб под мышки своих подопечных и зашагал по коридору в сторону Центра управления полетами. Гардемарины придушенно пищали, но не вырывались. Знали, что будет только хуже.
У дверей Центра он ссадил их под стеночку - там, дожидаясь своей участи, играли в "компьютерку" Заяц, Стойко и Васечка, гардемарины Мохнатого - Анатолия Север-нова, старого приятеля Саньки. Старого - они дружили уже года три, огромный по пилотским меркам срок.
- Там? - спросил Санька, указав на дверь большим пальцем.
Трое под стеночкой, не отвлекаясь от сложных подсчетов, синхронно кивнули.
- Он мне рубль должен. - И Санька повернул дверную ручку. Вслед ему неслось: "...у меня две тысячи четыреста фениксов, триста кентавров и три артефакта. У тебя сорок две тысячи багов и один артефакт. Бьемся? - Да. - Тогда я применяю синий артефакт..."
В просторном зале Центра шла обычная работа. Несколько офицеров-операторов со световыми указками в руках чертили по вогнутой карте Пулковского Сектора трассы кораблей; ничего особенного конфигурация группировки не обещала, и Санька про себя вздохнул одновременно и с разочарованием, и с облегчением. Частила морзянка: стартовавший недавно "Портос" рапортовал о начале "сева". В углу старший смены операторов, известный всем по прозвищу Главбух, вполголоса раздраконивал новичка. Справа, в полупрозрачной выгородке, топтался Мохнатый, а за столом перед ним сидели четверо: начальник школы седобородый адмирал Марков, его зам по учебной части каперанг Геловани флотский кадровик - фамилии Санька не помнил - и... И темноглазый белокурый красавец с четкими, словно вычерченными, чертами лица, высокий - даже сидя он возвышался над остальными на полголовы - и удивительно располагающий к себе... Марцал.
Санька заулыбался. Встретить перед полетом марцала было лучшей из примет. Она отменяла все плохие...
Мохнатый получил планшет с заданием, весело откозырял, развернулся и легким шагом двинулся на выход - попутно показав язык приятелю.
- Инструктор Смолянин за полетным заданием прибыл, - доложился Санька.
- Отлично, сынок, - прогудел адмирал. А зампоуч наклонился к уху кадровика и быстро зашептал, выразительно на Саньку поглядывая.
- Рад вас видеть, инструктор! Слышал о вас много хорошего...
Негромкий голос марцала был полон сдерживаемой жизненной силы. Санька непроизвольно вытянулся по стойке "смирно", но на физиономии его сама собой образовалась совершенно неуставная широченная улыбка.
К марцалам просто невозможно было относиться без восторга. В конце концов, они были единственными, кто пришел на помощь Земле, кто в первые дни вторжения, когда хроновики имперских линкоров вывели из строя всю земную оборонительную технику, приняли на себя главный удар... Санька помнил те ночи - все бежали из города, дворы и улицы опустели, а мать и прабабка махнули рукой и остались, и темными сентябрьско-октябрьскими вечерами они с Санькой сидели на балконе, а в небе творились яркие чудеса и рассыпались звезды.
Это дрались марцалы. Их небольшие легкие корабли сгорали десятками и сотнями - но имперцы дрогнули и попятились, как пятится огромный пес от разъяренной маленькой кошки. А когда линкоры и крейсера вернулись через несколько лет, Земля уже и сама смогла дать отпор...
- Рад стараться! - так же негромко отозвался Санька.
- Нравится вам нынешний выпуск? - спросил марцал.
- Конечно! Прекрасные ребята. Особенно Макс Малышев, Анжела Делло и Вад Крайчук. Летают, как боги. Лучше меня.
Марцал улыбнулся.
- Хорошо, мы обратим на них внимание. Сейчас как раз формируются экипажи для корветов "Паллада" и "Юнона". Кстати, как вы сами отнеслись бы к перспективе переменить место службы?
- Я готов служить там, где нужно, - твердо сказал Санька. - Там, где смогу принести максимум пользы человечеству.
- И максимум вреда его врагам, - кивнул марцал. - Что же, сейчас у вас полет, потом вы отдохнете... Поговорим вечером. Часов в десять вас устроит?
В десять Санька рассчитывал уже звонить в дверь Юлькиной квартиры и нетерпеливо прислушиваться к шагам за дверью...
- Так точно. В десять вечера. А... где? Здесь?
- Зачем здесь? Лучше в "Сайгоне". У вас ведь есть подруга? Приходите с подругой. А пока - успехов! Да, и будьте сегодня предельно внимательны. Не исключено, что имело место проникновение.
- В нашем секторе? - не поверил Санька.
- Нет, конечно. На стыке Полярного, Аляскинского и Чукотского. Правда, пока это только подозрения, никаких объективных данных нет. Но тем не менее... Все, получайте задание. Остальное - вечером.
Сам предполетный инструктаж Санька прошел автоматически и тут же забыл. Еще бы: приглашение в "Сайгон"! Совершенно легендарный роскошный клуб, где в основном тусуются сами марцалы и те, кто работает непосредственно с ними. Туда не то чтобы не пускают посторонних, но...
В общем, просто так туда не попасть. Разве что днем, в самое кафе - кофейку попить с пирожными. Но днем там ничего интересного нет. Стены, столики, пустая эстрада. Иногда заводят патефон.
А вот сегодня...
Ха-ха! Юлька будет просто вне себя от счастья. Она вообще торчит от всего марцальского. Этого ей хватит потом на полгода рассказывать: "Когда мы с Сашей были в "Сайгоне" в последний раз..."
Он мысленно показал Юльке язык.
"А что это за новое место службы? - подумал вдруг он. - Если зеленых выпускников готовы взять в экипажи корветов, то..."
На Балтийском заводе, он знал, вот-вот выпустят в небо первый корабль новой серии: эсминец "Гавриил". Он был разработан специально для борьбы с имперскими крейсерами в околоземном пространстве. Эсминец якобы нес почти равное с крейсером вооружение - и хотя, конечно, уступал им в бронировании и дальности полета, но зато многократно превосходил их в маневренности как по курсу и тангажу, так и по скорости. Вообще-то проект был жутко секретным, и никаких конкретных данных в Школу пока не поступало. А если разобраться - от кого секретить?..
Так - неужели?
Даже захватило дух...
Гардемарины были преувеличенно спокойны.
- Что за параша ждет нас, шеф? - лениво спросила Анжела, сглотнув в конце фразы.
- Дальняя дорога и пиковый интерес... Пляшите, соколы! Задание реальное. Найти и уконтрапупить пассивно-орбитальную цель.
- Bay! - подпрыгнул Пашка.
- А какую именно? - деловито осведомилась Анжела.
- Кто же сейчас может знать? - Пашка покрутил пальцем у виска. - Какая высота орбиты, шеф?
- А это - вам вычислять, - засмеялся Санька. - Я только наблюдать буду. Цинично. Как вы.по шести точкам...
- Легко, - сказала Анжела презрительно. Задание действительно представлялось не самым сложным. Требовалось найти и сжечь старый спутник, начавший падать. Их много ещё остается на орбитах - ставших мертвым железом при первых же хроносдвигах, выданных линкорами и крейсерами вторжения. За эти десять лет низкие спутники уже упали и сгорели сами собой, некоторым высоким - помогли. У остальных время от времени по разным причинам меняется орбита. Метеорит попадет, или осколок боевой ракеты, или остатки разбитого корабля... а может быть, в контуженных цепях управления пробежит какой-то спонтанный импульс, и тогда сам собой сработает двигатель. Как правило, это приводит к тому, что спутник начинает терять высоту. И где-то в шестистах километрах над поверхностью .этот снижающийся спутник задевает первый "колокольчик". Потом второй, третий...
Выделенный гардемаринам спутник задел шесть "колокольчиков". Выстроить его траекторию можно было даже в уме, не прибегая ни к сложным вычислениям на бумаге, ни тем более к визиблу.
- Вылет "этажеркой", - продолжал Санька. - Пара в строю "пеленг" идет первым этажом, и я - вторым этажом. Ведущий - гардемарин Делло. Ведомый - гардемарин Мамедов. Задача: обнаружить и сбить неуправляемое искусственное небесное тело. Желательно успеть до вечера. Вопросы есть?
- Не вопрос, шеф. Рассуждение. Можно? -Анжела подняла руку, как в классе.
- Кратко.
- Направление движения с востока на запад - таких спутников было запущено очень мало. Может быть, он есть в справочниках?
- И что это нам даст?
- Его вооружение. Потому что скорее всего это спутник-перехватчик.
- Разумно, - сказал Санька. - Только ведь и вооружение - тоже мертво.
- И все-таки: может быть, попробовать его не сбивать, а забрать?
- Не будем корректировать задание, гардемарин, - сказал Санька, а сам подумал: на месте разберемся.
Легенды о секретных военных спутниках ходили самые разные. Точных данных было мало: то ли военными до сих пор по инерции соблюдалась секретность, то ли действительно вся информация о таких программах была утрачена - вместе с компьютерами...
Ангар "Арамисов", легких сторожевиков, располагался на краю летного поля, почти в трех километрах от Центра. До ангара долетели на легком глайдере-пикапе, стоя в кузове. Чуть потрескивал антиграв, встречный ветер лохматил волосы. От картонных коробок, аккуратно сдвинутых к заднему борту, вкусно пахло копченой рыбой. На вопрошающий Санькин взгляд водитель пикапа, сорокалетний крас-ношеий мужик, сначала ответил хитрой усмешкой, но потом пояснил: "В Гоби, на точку. Сын да сноха у меня там служат. Пишут: папа, нам бы рыбки бы копченой... Ну, любят они её. А тут как раз туда борт с ремонтниками идет..."
С ремонтниками... Значит, и там кто-то сел на вынужденную. Не из Школы, об этом Санька бы знал. Но, помимо полусотни учебных судов, к базе Пулково было приписано двести сорок бортов - боевых, вспомогательных и транспортных. Многие уже выработали ресурс, особенно "Аисты", давно выведенные из боевого реестра, но продолжающие служить почтовиками и связниками. С ними сплошь и рядом что-то случалось.
- Как гулять будете? - спросил Санька гардемарин. - Со всеми или особо?
- Как получится, - уклончиво сказал Пашка, и Саньке показалось, что это значит; со всеми. Но Анжела удивила, уточнив:
- Мы решили вообще не участвовать ни в каких гуляниях. Это какой-то глупый и неправильный обычай. В конце концов, мы же не камикадзе, а нормальные солдаты. Правда же, Пащкец?
Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
|
|