Чтение 3–й страницы книги ~Без пощады~

- Черт... Верно. А сколько офицеров?

- Человек десять. Но это ни о чем не говорит. Подразделение, которое нас охраняет, явно укомплектовано командным составом сверх штата. Десяти человек офицеров хватило бы на три роты - если учитывать, что они обычно ставят на взводы не лейтенантов, а суперсержантов. А тут рота максимум одна. Кроме того - заотары.

- Какого черта?

- Наставники. Как вы могли заметить, нас здесь воспитывают. Их не меньше пяти. Еще минимум три заотара должны быть в любом конкордианском гарнизоне для проведения священнослужений. Это жрецы, эгбады, если выражаться точно.

- Мне плевать, эгбады они или трибады. А сколько пленных в лагере?

- Сейчас - человек сто. Большая часть бараков законсервирована. Но если принять, что один барак вмещает минимум двадцать пять человек, то расчетная емкость лагеря составит... семьсот пятьдесят...

- Не важно. Меня интересует расклад сил на сегодня. С твоих слов выходит - один пленный на одного клона?

- Выходит, так.

- Хреново... Лучше бы пять на одного... И хорошо бы рядовых иметь побольше, а то офицеров подставлять под пулеметы жалко... Тут же все офицеры?

- Да. Причем, за редкими исключениями, офицеры военфлота. Есть и несколько адмиралов. А вот рядовых, сержантов, старшин и мичманов нет.

- Разумно. Младший состав флота должны держать отдельно. И пехтуру отдельно. К земле поближе. - Меркулов почему-то хохотнул. - Что-нибудь про лагеря для рядовых слышал?

- Немного. Знаю только, что если всех офицеров нашего военфлота конкордианцы автоматически приравняли к пехлеванам, то рядовой состав - к демам. И наверняка условия в лагерях для рядовых куда хуже, чем у нас.

Тут капитан-лейтенант, который, кажется, снова перестал меня слушать, воскликнул:

- Постой-ка! Да это же Наотар!

- Что?

- Да планета, планета эта! Наотар! Как я сразу не догадался?!

- Почему вы так решили?

- Рельеф подходящий.

Это была уже чистая фантазия. "У него что - действительно контузия?" - подумал я и терпеливо возразил:

- Это не Наотар. Поверьте. Я там воевал.

Меркулов не счел нужным скрывать от меня свое недоверие.

- Когда успел?

- В мае прошлого года было столкновение с джипсами. Вы должны были слышать. По его итогам Генштаб издал "Памятку о Наотарском конфликте".

- Читал. Так ты там был? Ты же совсем молодой!

Я вкратце рассказал Меркулову, как меня занесло добровольцем в Экспедиционный Флот "Наотар" прямо с третьего курса Академии.

- Да-а... А мы в то время гнили от безделья в Городе Полковников. Эх, наш бы "Адмирал Нахимов" туда, мы бы этим джипсам вмазали! А вы на ничью все свели, мир-ротворцы... Это надо же было придумать - кадетов желторотых в бой послать вместо кадровых офицеров!

О том, что кадровых офицеров в Экспедиционном Флоте было завались, я промолчал. Зачем говорить очевидное? Ну а что таких нервных, как Меркулов, нам только и не хватало в тот страшный час, когда мелкие джипсы копошились вокруг разродившейся домны, я и подавно не сказал. Один лишний выстрел мог тогда привести к тотальной войне с межзвездными бродягами! И - я почему-то не сомневаюсь - Меркулов в ту минуту открыл бы огонь на поражение. Перестрелял бы новорожденных джипсов, не колеблясь. Вопреки приказу, который он бы "не получил" из-за "неполадок с оборудованием".

- А вы, товарищ капитан-лейтенант, где воева ли? - спросил я, чтобы увести разговор в сторону.

- Я же говорю, в Городе Полковников сидел! Где воевал?! - вспылил Меркулов. - Вокруг фонарей этих орбитальных фигурял, как папа Карло! Эскадрилью слетывал, м-мать!..

- Я имею в виду - сейчас. После девятого января.

- А-а-а... Так и говори. Про "Адмирал Нахимов" знаешь?

- В общих чертах. Новый ударный авианосец типа "Адмирал Ушаков". Первый полет совершил, кажется, полтора года назад...

- Ты еще ТТХ назови, - скривился Меркулов. - Как с Луны свалился, честное слово... Вам что, про "Нахимова" не рассказывали?

- Секретность кругом. Клоны с нами новостями не делятся, а почти все пленные офицеры здесь сидят дольше меня. Поэтому я про войну мало знаю. Начало встретил на Земле, потом был переброшен в Город Полковников. Там нас спешно обучили пилотированию "Дюрандалей". Из Города Полковников на авианосце "Три Святителя" ходили в рейд на Фелицию. Там меня и сбили. В первом боевом вылете.

- Ты, выходит, из девятнадцатого отдельного? - Голос Меркулова потеплел.

- Так точно.

- Шубина знаю, Бердника тоже. Видел их, дай бог памяти... четыре дня назад... И что же: ты был в том вылете, когда "Атур-Гушнасп" завалили?

- Был. Вторая истребительная эскадрилья, командир - Готовцев. Мы зенитки на "Атур-Гушнаспе" подавляли... А скажите, товарищ капитан-лейтенант, "Три Святителя"... летают? - Я разволновался, будто девчонка на первом свидании. Очень уж важным был для меня этот вопрос. Любой пилот палубного базирования поймет - почему.

- Ничего им не сделается, "Святителям" твоим. Летают. Только низко и медленно.

- Как понимать?

- После того как они вертихвосток этих в Город Полковников приволокли, - не требовалось быть чемпионом Хосрова по общей эрудиции, чтобы догадаться: бравый капитан-лейтенант величает "вертихвостками" моих милых балерин, - техкомиссия ваш авианосец от боедеятельности отстранила. В полетной палубе вам клоны таких дырок навертели, что через них кофейный сервиз в капитанском салоне было видно. За пару недель "Три Святителя" кое-как залатали, а потом снова допустили к полетам - но только в качестве стационера. Он сейчас вместе с "Князем Пожарским" на орбите кружится, охраняет.

- Уже есть от кого охранять?

- Будь спокоен. На Восемьсот Первом парсеке такой навруз с бешбармаком вытанцовывается... Так погоди, я тебе про "Нахимова" не рассказал...

Тем временем мы, следуя тропинкой, спустились метров на пятьдесят ниже уровня плато. Здесь, как я уже знал по опыту предыдущих прогулок, пригодная для обитания зона постепенно сходила на нет и начиналось иное.

Меркулов, ясное дело, по-прежнему был уверен, что мы находимся в одной из всем известных, обжитых конкордианских колоний - ну разве что в малозаселенной местности. Игра в "ложки" его, судя по всему, ни в чем не убедила. Равно как и мои ссылки на авторитет сведущих офицеров. Ну-ну.

- Товарищ капитан-лейтенант, про "Нахимова" потом. Давайте я вам вначале еще кое-что покажу.

- Ну показывай, - процедил Меркулов.

На том отрезке тропы, где мы оказались, диспозиция была следующая. По правую руку возвышались отвесные скалы с частыми вкраплениями красивого ярко-зеленого минерала. Кое-где в просветах между этими нарядными громадинами виднелся край плато. Растительности - никакой.

По левую руку серела щебенистая осыпь, накаленная заходящим на посадку солнцем. У верхнего края осыпи очередная желтая табличка предупреждала умственно неполноценных: "СТОЙ! ОПАСНО ДЛЯ ЖИЗНИ!" (Учитывая крутизну склона, сворачивать налево было самоубийством и безо всяких аномалий, а уж с аномалиями...)

Осыпь простиралась вниз на несколько десятков метров и упиралась в гряду огромных валунов.

За валунами начинался густой кустарник. Эти растения были уже не завозными, а местными. Видал я когда-то в Музее Этнографии очень смешной старорусский предмет - веник. Так вот кусты-аборигены были точь-в-точь как воткнутые в землю веники. И расцветки такой же - серо- желтой, с отдельными оранжевыми веточками. По всему было видно, что фотосинтезом они здесь не очень-то занимаются.

Ну а прямо по курсу продолжалась тропинка. Она шла с пологим снижением и исчезала между скальными обломками высотой в три человеческих роста каждый. Иначе, как только заложив крутую петлю, протиснуться между этими заковыристыми обломками тропа никак не могла, а потому выходило, что ее продолжения не видно. Она как бы бесследно растворялась в камнях.

На входе в эту узину клоны поставили еще одну табличку- красную. И написали: "ПРОХОДА НЕТ".

- Обратите внимание, товарищ капитан-лейтенант, на эту надпись.

- Ну.

- То, что на ней написано, - вроде бы неправда. Проход там имеется. И клоны не нашли нужным поставить здесь настоящее заграждение, заминировать тут все, часовых поставить... да тысячу и один способ можно было придумать этот проход закрыть так, чтобы комар не пролетел! Верно?

- Кончай темнить, лейтенант. Что дальше?

- Сейчас будет дальше, одну секундочку. Посмотрите-ка еще раз внимательно вниз, поверх тех желтых кустов. Склон видите? Заросли там всякие? Обломки кроулера на камнях серебрятся?

- Не слепой.

- А во-он там, возле обломков, кости белеют. Заметили?

- Да.

- Как по-вашему, метров двести до них будет?

- Сто пятьдесят.

- Глазомер у вас лучше, - дипломатично соврал я, хотя двести было самой скромной нижней оценкой. - А по вертикали какой перепад? Пятьдесят дадите?

- Да... Слушай, как там тебя, Алексей?..

- Александр.

- Один черт. Саша, пойми: я сюда не скелеты рассматривать пришел! Или потопали дальше, или - обратно! Жарко тут стоять!

"Еще бы, в комбинезоне-то", - злорадно подумал я. Солнце здесь и впрямь было будь здоров.

- Идемте. Главное, что вы убедились: видимость - отличная, ниже по склону нет ни тучки, ни облачка... А сейчас, товарищ капитан-лейтенант, официально вас предупреждаю: впереди будет что-то необычное. Так вы уж не нервничайте.

- Нашел нервного...

Что да - то да.

Я быстро пошел вперед, смело миновал красную табличку, вошел в тень между скалами... Вот сейчас, сейчас...

В левом ухе зашумело, будто бы я приложил к нему морскую раковину. Через секунду зашумело и в правом.

Еще шаг...

Как всегда, в этом месте сознание немного "смазалось", я покачнулся, а когда восстановил равновесие - всё вокруг уже благополучно преобразилось в фирменное здешнее хрен-знает-что, у меня вот только спросить забыло.

Я сделал пару осторожных шажков вперед и обернулся, поджидая Меркулова. Тут он и появился.

С непривычки Меркулов, как я и думал, споткнулся на ровном месте. Я поймал его за руку.

- Это где мы? - спросил он, озираясь по сторонам. И тут же, не теряя присутствия духа, добавил: - Какие-то фокусы с размерностью пространства? Органический Х-переход?

А капитан-лейтенант ничего. Замашки хамские, зато... Зато, как пишут в аттестациях, "обладает комплексом всех необходимых командирских качеств, быстро приспосабливается к переменам обстановки, мыслит дисциплинированно и соразмерно сложности возникающих задач". Примерно так.

- Не могу знать, товарищ капитан-лейтенант. Но Х-переход здесь точно ни при чем. Как и та аномалия, где ложки летают, этот эффект находится за пределами представлений современной науки.

Мы с Меркуловым по-прежнему стояли на той же тропе. На расстоянии вытянутой руки угадывались очертания двух скал, через которые мы прошли.

Все было прежним и в то же время - совершенно другим.

То, что окружало нас, не являлось ни туманом, ни другой разновидностью микроскопической взвеси. Но видимость была ограничена так, будто мы попали в центр грозового облака. Стоит ли говорить, что жгучие солнечные лучи нас больше не допекали?

Были и другие, так сказать, субъективные ощущения. Во рту сразу возник отчетливый металлический привкус. В ушах шумел прибой невидимого моря. В кончиках пальцев слегка покалывало.

За неимением лучших слов мы называли этот эффект, а точнее сказать, совокупность эффектов Мутью.

Я понимаю, что физически это невозможно, но создавалось ощущение, что к каждой десятой молекуле азота и кислорода здесь прицепили по молекуле кремния, из-за чего произошли великие беды с коэффициентами преломления и рассеивания. Но худшим из всего бедному-несчастному человеческому сознанию представлялось то, что муть была видна только изнутри! Ни сверху, при взгляде с плато, ни в упор, с двух шагов, ничто не намекало на эти долбаные оптические чудеса! Недаром я показывал Меркулову приметные ориентиры ниже по склону, ой недаром!

Он это тоже понял.

- Слушай, тут что, так до самого низа?.. До подножия горы?

- Хуже. Тут это дело слоями. Слои разные.

- А тот разбитый кроулер, что ты мне показывал, на самом деле внутри этого?

- Конкретно тот кроулер - да. Ну что, достаточно для первого раза? Пойдем обратно?

- Нет, погоди. Какая высота горы?

- Это еще один интересный вопрос. От уровня океана - если здесь вообще есть всепланетный океан, в чем я не уверен, - неизвестно. Клоны, наверное, знают, мы - нет. Когда глядишь с восточной части плато, кажется, что перепад высоты до долины - метров четыреста-пятьсот. С западной части плато дна ущелья не видно, потому что мешают скалы и растительность. Но если продолжить спуск по этой тропе - насколько хватит смелости и сил, - то субъективный перепад высоты никак не менее двух километров. Правда странно? Вы можете представить себе, как должно выглядеть в таком случае дно ущелья, которое тянется вдоль подножия? На трех километрах - перепад высоты полтора километра! Это в среднем сорок пять градусов постоянного уклона!

- Выходит, кто-то из лагеря спускался вниз? Спускался? - Меркулов схватил меня за плечо, так он разволновался.

- Да. Злочев, лейтенант ГАБ, отправился туда, как только сообразил, что его никто в лагере силой не держит. Он был уверен, что, раз есть тропа, рано или поздно она куда-нибудь да выведет. Рассовал галет по всем карманам, прихватил из пищеблока чайник с питьевой водой - и пошел.

- Ну и?

- Дошел. Насчитал восемь слоев вот этого. - Я обвел рукой фиктивный "туман" вокруг нас. - Мы называем его Мутью. Там, пониже, стоит несколько клонских автоматических станций.

- Боевые?

- Скорее научно-исследовательские. Злочев видел ручей, в котором вода была как желе. То есть совершенно не вода. От одного слоя Мути к другому сильно скачет давление. Из-за этого Злочев чуть не погиб. Вообще, если бы его клоны назад не притащили, мы бы с ним больше не разговаривали.

- Отправились в погоню?

- Куда там! Им без разницы. Ушел - и иди себе. Спасибо каперангу Гладкому. У него хорошие отношения с майором Шапуром, комендантом лагеря. На почве фехтования сошлись. Так вот через сутки после исчезновения Злочева они с Шапуром пофехтовали, как обычно, а майор и говорит: "Жаль вашего лейтенанта. Мы же предупреждали, что уход с плато равносилен смерти. Написано же специально по-русски: прохода нет! А вы все лазите, как будто читать не умеете". Гладкий об уходе Злочева знал. Но он не думал, как и все они тогда, что здесь действительно так уж опасно. Гладкий к нему с расспросами, а Шапур отвечает: "Я не имею права распространяться о реальных параметрах местных аномалий. Но вы пехлеван и вообще человек хороший. Так и быть, одну безобидную цифру назову: чтобы достичь ближайшего источника питьевой воды, надо пройти двести семь километров. Из них около сорока километров - Муть. Вдобавок к этому - аномальные зоны. Даже если вашему лейтенанту голову не оторвет тем, что мы называем пробоем, если его не сожрут слепни, если не убьет повышенное давление, он все равно погибнет от жажды".

Тут Меркулов меня перебил:

- Но клоны как-то здесь ходят! Или ходили по крайней мере! Кто-то же тропу протоптал!

- Правильно. То же самое Гладкий спросил у майора. Шапур ответил, что на планете раньше велись интенсивные исследования...

- Ну еще бы!

- ...И в результате ценой долгих проб и ошибок здесь были построены дороги и кое-какие объекты. Космодром, например. А в местах сгущения аномалий удалось проложить только пешие условно безопасные маршруты. По которым двигались экспедиции в специальных герметичных костюмах, с кучей разного снаряжения. Воду им забрасывали вертолеты. Что не всегда удавалось. И даже в этих хорошо обеспеченных, отслеживаемых с орбиты экспедициях без жертв не обходилось...

- Понял. Короче, этот твой Гладкий уговорил коменданта лагеря, и добренький клон послал за Злочевым своих людей?

- Да. У них в цитадели есть несколько легких скафандров. Они спустились по тропе - главное, прошли через один мерзкий слой, где давление в три с лишним атмосферы, - и нашли Злочева в полной отключке. Притащили в лагерь и даже кое-как откачали. А нам объявили, что это было в последний раз. Ни при каких условиях они за беглецом больше не отправятся. У нас от побега отказались сразу четыре группы. Это только из тех, о которых мне точно известно, что побег готовился.

- Так что - Злочеву за побег вообще ничего не было?

- Вы еще не знаете клонов. - Я улыбнулся. - С юридической точки зрения, Злочев не ударился в бега, а "ходил на прогулку". Но ведь из-за своей "прогулки" он пропустил несколько занятий и молитв, то есть нарушил дисциплинарный регламент! Вот за это его и посадили на пять суток в изолятор.

Меркулов хохотнул.

- Да-а... дисциплинка... Ладно, хватит языками чесать. Хоть убей, хочу своими глазами еще один слой увидеть. Идем?

- Ну давайте. Только учтите: нас с вами тоже в изолятор посадят, если мы через полтора часа не вернемся. А без ужина так точно останемся. Поэтому дойдем до кроулера - и сразу назад.

- Договорились.

Не могу сказать, чтобы Меркулов мне нравился. Скорее даже наоборот. Но одного у него не отнять: был он человеком храбрым, даже самоубийственно храбрым.

Вот что случилось под занавес той нашей прогулки.

Мы прошли первый слой Мути и погрузились во второй, в целом подобный первому, только в нем к "туману" добавились еще столбики розового свечения - штука безопасная, но поначалу пугающая. На Меркулова они не произвели впечатления, и он уговорил меня пройти еще чуть-чуть вперед. Мы спустились по тропе на несколько лишних метров и вышли из второго слоя.

Там была такая площадка каменная, довольно живописная, но уже основательно замусоренная окурками. Дальше этой площадки после случая со Злочевым никто не ходил. Все, кто спускался с плато, курили здесь раз, курили другой - и поворачивали обратно.

Легко догадаться, как мы называли это место. Правильно: Курилка.

Вокруг Курилки росли стройные грибные хвощи, напоминающие молодые кипарисы, обвешанные бурым серпантином, а в центре... в центре находилось крошечное озерцо. Над тем, почему оно не высыхает, все мы устали ломать голову, ведь глубины в нем на глаз было - по колено. И - ни родника, ни ручейка, которые бы это озерцо питали.

Вода там была вроде как обычная - вовсе не серое желе, о котором рассказывал Злочев. Но цвет... Цвет- как у тех изумрудных минералов в жилах, которые здесь повсюду перли из горной породы. Ярче купороса.

Ни пить, ни даже прикасаться к этой воде никому из нас не приходило в голову.

Когда мы с Меркуловым вышли на площадку, я по привычке закурил. Затянулся, поглядел по сторонам. Прикинул, что на ужин мы еще можем успеть - надо будет только сразу по выходе из верхнего слоя Мути припустить бегом.

В общем, я немного отвлекся. А когда до меня дошло, что Меркулова рядом со мной больше нет и я резко обернулся, то обнаружил, что капитан-лейтенант сидит на корточках над озерцом. А из его сложенных лодочкой ладоней капает ядовито-зеленая вода.

- Нет! Ни в коем случае! Не пейте!

Куда там!

Меркулов сделал несколько глотков, а остатками воды умылся.

- Дрянь, - сказал он, подымаясь на ноги. - Как мел с йодом. Но пить можно. Понял, лейтенант?

И пока я, остолбенев, соображал, как бы поскорее устроить психу промывание желудка, Меркулов продолжил:

- А раз пить можно здесь, почему дальше нельзя? Злочев говорил, что вода в ручьях, как желе? Очень хорошо. Значит, ее надо не пить, а есть. Только и всего!

- Но комендант лагеря... - пролепетал я.

- Ребята, я вас не понимаю, - задушевно сказал Меркулов. - Почему вы так легко согласились, что какой-то клонский майор-недоучка умнее, чем вы, кадровые офицеры российского военфлота?

ГЛАВА 2

ТАНЯ

2616 г.

Кенигсберг, Российская Директория

Планета Земля, Солнечная система

- У Таньки ужасный характер!

Так говорили Танины одноклассники. Так считали Танины учителя.

Когда Таня поступила на факультет истории внеземных культур, эстафету подхватили одногруппники и преподаватели.

Словом, "характер" прямо-таки преследовал Танечку Ланину. И совершенно непонятно было, куда от этого характера деваться.

Когда после окончания университета Таня устроилась на скромную должность лаборантки в Кенигсбергский научно-исследовательский институт ксенологии (КНИИК имени Ю. Кнорозова), вместе с ней в сектор полевых исследований (именовавшийся попросту Лопатой) поступил и ее пресловутый "характер".

- Эта новенькая - она такая странная, - заметила аспирантка третьего года Жанна Скрябина, недовольно морща свой царственный носик.

- В смысле? - Старший научный сотрудник Оленька Белая неохотно оторвалась от зеркала, спрятала в косметичку тюбик жидкой помады кораллового цвета и вопросительно посмотрела на Жанну.

- Я к ней со всей душой, а она...

- А она? - Оленька снова уставилась в зеркало и принялась поправлять прическу.