Чтение 3–й страницы книги ~Честь королевы~

- Каким образом? - проворчал Меч откровенно недовольным тоном. - У нас достаточно проблем с выяснением планов отступников! Но естественно предположить, что мантикорцы не будут сидеть и смотреть, как мы уничтожаем их потенциальных союзников.

- Может, и будут - в зависимости от того, какие у них приказы, сэр. - Глаза Саймондса вспыхнули, и капитан пожал плечами. - Я не говорю, что так и будет, сэр, просто это возможно - и при нынешних обстоятельствах я искренне надеюсь, что так и будет.

В спокойном голосе Ю чувствовался осторожный сарказм, и Саймондс покраснел. Ю и его начальники неделями давили на Совет Старейших, уважительно, но настойчиво добиваясь, чтобы те начали операцию "Иерихон". Сам Саймондс порядком побаивался начинать, но он знал, что с чисто военной точки зрения Ю был прав, и так он и сказал. Но это ничего не изменило. Совет в целом твердо решил дождаться, пока мантикорская взятка не будет доставлена на Грейсон. Их собственный союзник не мог соревноваться с эффективностью промышленности Мантикоры и обеспечить такую же мощную подпитку инфраструктуры. А в результате Старейшие, рассчитывая прибрать это изобилие к рукам для пользы Масады, слишком затянули начало операции.

А может, и нет. Даже большинство в Совете Старейших не имело полной информации, а у внутреннего круга были свои собственные причины для задержки. Конечно, может быть, и они тоже перетянули, но у них всегда было больше одного пути к цели. И даже если дело дойдет до операции, которой все ждали, эскорт уйдет с пустыми грузовиками - как только правящая Грейсоном клика продаст остатки своих душ, чтобы стать вассалами нечестивцев, которыми правят женщины. Будет момент, хоть и краткий, между подписанием первого варианта договора и его ратификацией. Если Истинные нанесут удар в этот момент, перед тем, как договор будет утвержден, и уничтожат правительство, которое должно было его утвердить...

- Совет Старейших единодушен по этому поводу, капитан. - Меч старался сохранять приятный тон. - Пока мы не получим подтверждения, что командир эскорта с Мантикоры имеет указание не вмешиваться, операция "Иерихон" откладывается.

- Со всем должным уважением, сэр, понадобится необычайно мощный эскорт, чтобы противостоять "Гневу". Особенно если они не знают, что он у нас есть.

- Но если они вмешаются, "Иерихон" превратится в перестрелку с Мантикорой, а с королевским флотом Мантикоры нам не справиться.

- В одиночку не справиться, сэр, - согласился Ю, и Саймондс мрачно ухмыльнулся, понимая, к чему клонит Ю, и не собираясь с ним соглашаться. Совет Старейших не поблагодарит Меча за создание ситуации, в которой продолжение их существования будет зависеть от посылки настоящими хозяевами Ю мощного флота для "защиты" Масады! Если они позволят этому случиться, то превратятся попросту в заключенных под домашним арестом - и их "союзника" это наверняка вполне устроит. Ю он, конечно, высказать эти соображения не мог.

- Преждевременные действия оставляют слишком много места для ошибки, капитан, - сказал он вместо этого. - Мантикора куда ближе, чем ваши друзья. Если дело дойдет до открытого боя и хоть один их корабль уйдет живым, то их подкрепления придут сюда раньше ваших. При таких обстоятельствах даже победа станет катастрофой. И, конечно, - добавил он, - уже слишком поздно расставлять здесь подразделения флота республики до начала "Иерихона".

- Понятно. - Ю откинулся на спинку стула и сложил руки на груди. - И что же тогда хочет делать Совет?

- Мы продолжим планирование и исходное размещение сил для "Иерихона", но не начнем саму операцию, пока мантикорский эскорт не отступит.

- А если он не отступит, сэр? Или если перед отступлением они расставят здесь постоянный заградительный отряд?

- Мы считаем, что это маловероятно, а риск начала открытой войны с Мантикорой перевешивает такую возможность.

Теперь была очередь Саймондса откидываться на спинку стула. Кое-что капитану знать точно не полагалось, но сейчас, решил он, пора было кое-что высказать недвусмысленно, хоть и осторожно.

- Капитан Ю, наши цели и цели вашего начальства не совпадают. Мы оба это знаем, и, хотя мы ценим вашу помощь, Совет осознает, что вы помогаете нам потому, что это соответствует вашим собственным целям.

Саймондс помедлил, и Ю наклонил голову. Потом он четко кивнул, и улыбка Меча стала более искренней. Хоть он и язычник, в капитане чувствовалась откровенность, и Саймондс это ценил.

- Ну так вот, -продолжил он. - Мы знаем, что ваша основная цель состоит в том, чтобы не допустить Мантикору в этот район, и мы готовы это гарантировать после нашей победы. Однако мы не готовы ради этой цели рисковать выживанием Истинной Веры. Мы ждали шесть столетий, чтобы раздавить изменников; если надо, мы подождем еще шесть, потому что, в отличие от вас, уж простите мою откровенность, мы знаем, что Бог на нашей стороне.

- Ясно. - Ю сложил губы трубочкой, потом пожал плечами. - Сэр, мне приказано поддерживать ваши решения, но также и давать вам советы по наилучшему использованию "Гнева" и "Владычества" для достижения наших общих целей. Очевидно, что в мои обязанности входит выражение моего непредвзятого мнения по поводу удачного момента для начала "Иерихона". Честно говоря, самый удачный момент мы уже упустили. Надеюсь, мои слова вас не обидят, сэр, но я военный, а не дипломат, и поэтому меня больше всего волнуют не формальные нюансы вежливости, а то, чтобы между нами не было неясностей.

- Я это понимаю, капитан, и ценю это, - сказал Саймондс.

И это была правда. Может, Саймондс и беспокоился, что чрезмерно давит на него, когда Ю слишком резко с ним не соглашается, а сокрытие информации о Маккавее еще сильнее все усложняло, но лучше его выслушать, хоть он и язычник, чем вынудить его действовать за спиной у Истинных.

- В этих рамках, - продолжил Ю, - должен заметить со всем уважением, что Бог помогает тем, кто помогает себе сам. Возможно, "эскорт" вовсе не уйдет, по крайней мере до тех пор, пока дипломаты с Мантикоры не соберутся возвращаться, и даже тогда черновой договор о союзе может заставить мантикорцев действовать, если вы нападете на Грейсон после отлета их делегации. Я считаю, что нужно взвесить: какой вариант развития событий для нас опаснее, чем мы рискуем. С одной стороны, закрепление союза между ними сделает возможными любые действия Мантикоры в будущем. С другой - существует вероятность того, что нынешние приказы эскорта предписывают ему только защиту конвоя и их собственных представителей.

- Возможно, вы правы, капитан, - признал Саймондс, - но вы предполагаете, что нам придется действовать открыто. Совет верит - и они правы, как я считаю, - что даже если они подпишут этот проклятый договор, он будет в основном оборонным. Если у них не будет гарантии поддержки Мантикорой их планов нападения, отступники не решатся напасть на нас в одиночку, а если Истинные чему и научились, так это терпению. Мы бы предпочли выступить, как советуют ваши друзья, и напасть сейчас, но если это подвергнет опасности Веру, то мы готовы подождать. Рано или поздно вы так или иначе разрешите свои разногласия с Мантикорой, и ее интерес к этому району угаснет. В любом случае наш шанс наступит.

- Возможно, сэр... а может, и нет. Как вы сказали, вы ждали шесть столетий, но эти шесть столетий в регионе царил относительный мир. Скорее всего, этот мир скоро уйдет в прошлое. Мое командование верит и надеется, что любая война с Мантикорой будет короткой, но мы не можем этого гарантировать, а когда начнется стрельба, Эндикотт и звезда Ельцина окажутся прямо между нами. Если Мантикора получит базу на звезде Ельцина, то стрелять начнут прямо у вас над ухом, и тут уже трудно будет предсказать последствия.

Саймондс почувствовал привкус стали в осторожном объяснении капитана. Ю постарался не упоминать, что одним из последствий может оказаться аннексия обеих звездных систем нынешним "союзником" Масады, но они оба знали, что он имеет в виду.

- При нынешних обстоятельствах, сэр, - спокойно продолжил Ю, - я считаю, что любая операция, дающая значительный шанс на успех прямо сейчас, стоит некоторого риска. С нашей точки зрения, это снимает необходимость разбираться с передовой базой врага на нашем пути к Мантикоре, а с вашей - уменьшает вероятность того, что ваша звездная система попадет под перекрестный огонь.

- В ваших словах много правды, капитан, - согласился Саймондс, - и я учту их, когда в следующий раз буду разговаривать с Советом. С другой стороны, некоторые Старейшие могут счесть, что у вас меньше шансов на победу над Мантикорой, чем вы утверждаете.

- На войне нет гарантий, сэр, но нас больше, чем их, и флот у нас куда многочисленней. И, как вы уже говорили, Мантикора настолько слаба и дефективна, что позволяет женщине управлять собой.

Саймондс дернулся и покраснел, и Ю спрятал улыбку. Меч, конечно, почувствует, что последняя фраза была попыткой манипулировать им, но она слишком взывала к его нетерпимости, и он не мог просто от нее отмахнуться, как сделал бы представитель более цивилизованной культуры.

Саймондс проглотил рвавшийся наружу резкий ответ и жестко взглянул на капитана, чувствуя скрывавшуюся за вежливостью насмешку. Он знал, что Ю не верит в свои слова о дефективности Мантикоры... но Ю и сам был родом из дефективного общества. Народная Республика Хевен была куда более безбожна, чем большая часть остальных иностранцев, но для дела Господа Истинные готовы были использовать любое орудие. А когда ты пользовался орудием, вовсе не обязательно было сообщать ему об остальных орудиях. Особенно если план заключался в том, чтобы в нужное время использовать одно орудие для смещения другого. Циничные амбиции Хевена были слишком явными и жадными, чтобы им кто-нибудь мог доверять. Именно поэтому все, что говорил Ю (не важно, насколько профессионально и разумно это звучало), следовало неоднократно проверить, прежде чем принять на веру.

- Я вас понял, капитан, - сказал наконец Меч, - и, как я уже сказал, Старейшие и я внимательно все обсудим. Я лично считаю, что решение подождать ухода эскорта с Мантикоры будет подтверждено, но я также уверен, что в конце концов Бог приведет нас к верному решению.

- Как скажете, сэр, - ответил Ю. - Хотя мое командование и не разделяет вашей религии, Меч Саймондс, мы уважаем ваши верования.

- Нам это известно, капитан, - сказал Саймондс, хотя он ни на секунду не поверил, что командование Ю уважает Веру. Но это было допустимо. Масада привыкла иметь дело с неверующими, а если Ю искренен, если Хевен действительно верит в религиозную терпимость, о которой они столько болтают, то их общество дегенерировало куда сильнее, чем предполагал Саймондс.

С тем, кто отвергал твою веру, компромиссов быть не могло, потому что компромиссы и совместное существование вели к расколу. Люди веры, разделенной внутри себя, становились суммой ее слабостей, а не сил, и все, кто этого не знал, были обречены.

Глава 5

Рябь энергетических изменений гиперпространства и водовороты заряженных частиц нарушали работу любого сенсора за пределами радиуса в двадцать световых минут, но сгруппированные световые коды конвоя на маневренном экране Хонор были четки, ясны и, к счастью, не разбросаны. Конвой подходил к гипергранице звезды Ельцина на удобной скорости в треть световой.

Переход из нормального в гиперпространство зависел от скорости - при скорости выше 0,3 световой пространственный сдвиг разорвал бы корабль на части, - но при обратном переходе таких ограничений не было. Это отнюдь не делало высокоскоростные переходы приятными. Утечка энергии при пересечении конвоем гиперстен замедлила его до ползущего состояния задолго до альфа-полосы. На оборудование пространственный сдвиг не влиял, но вот с людьми дело обстояло совсем по-другому. Флотские экипажи готовили к ускоренным переходам, но тренировка практически не помогала от физического расстройства и сильной тошноты, и не имело смысла подвергать этому торговые экипажи.

- Готовы начать переход через сорок одну секунду, мэм, - доложил лейтенант-коммандер ДюМорн с поста астрогации.

- Отлично, мистер ДюМорн. Контроль ваш.

- Есть, мэм. Контроль мой. Рулевой, готовьтесь к началу перехода по моему сигналу.

- К переходу готов, - доложил рулевой Киллиан.

Хонор откинулась на спинку кресла, наблюдая, а рука рулевого зависла над клавишей ручного управления на случай, если в компьютере астрогатора возникнет неполадка.

- Давай! - резко сказал ДюМорн, и обычно неслышный шум гипергенератора "Бесстрашного" превратился в басовое рычание.

Хонор сглотнула, почувствовав внезапный прилив тошноты, и экран наблюдения резко сменил изображение. Бесконечно изменяющиеся узоры гиперпространства перестали медленно кружиться, теперь они мерцали и прыгали, как плохой мультфильм, а цифры на приборах начали уменьшаться - конвой полетел "вниз" по градиенту гиперпространства.

"Бесстрашный" влетел в стену гамма-полосы, и его паруса Варшавской начали истекать энергией перехода, словно лазурный лесной пожар. Скорость почти мгновенно упала с 0,3 до всего лишь девяти процентов световой. Хонор замутило: ее внутреннее ухо протестовало против падения скорости, которого остальные органы чувств даже не заметили. Расчеты ДюМорна учитывали утечку энергии, и с падением скорости градиент их перехода стал еще более отвесным. Через четыре минуты они подошли к стене бета, и Хонор снова поморщилась - на этот раз не так сильно, - когда их скорость упала до двух процентов световой. На экране царил хаос света, и конвой упал отвесно "вниз" на "расстояние", не имевшее физического выражения. А потом они вышли в альфа-полосу и сквозь нее, как комета, вылетели в нормальное пространство.

Показания приборов перестали прыгать. Экран внезапно замер, и его наполнили немигающие булавочные головки звезд нормального пространства. Ощущение тошноты исчезло так же внезапно, как и появилось, и скорость корабля Ее Величества "Бесстрашный" за десять минут упала с девяноста тысяч километров в секунду до всего ста сорока.

Хонор глубоко вдохнула и подавила машинальное желание облегченно встряхнуть головой. Несколько человек на мостике именно это и делали, но старые космические волки старались сохранять невозмутимость - как и она сама. Глупо, конечно, но надо поддерживать репутацию.

Она улыбнулась привычной мысли и взглянула на свой астрогационный экран. Стивен, как всегда, сработал отлично, и "Бесстрашный" со всеми своими подопечными плыл в двадцати четырех световых минутах от звезды Ельцина, прямо у гиперграницы звезды класса F6 [Основная масса звезд (так называемая Главная последовательность) делится на семь классов: О, В, A, F, G, К, М. Каждый из классов делится на десять подклассов. Самые яркие - О1, голубые гиганты. Самые тусклые - М10, красные карлики. Наше солнце - G8, желтый карлик. (Примеч. ред.)]. Даже лучшие гипержурналы страдали ошибками, и природа гиперпространства не позволяла исправить их с помощью наблюдений, но путешествие было коротким, и ДюМорн мастерски удержался в безопасных рамках.

Он начал привязку в нормальном пространстве, чтобы уточнить местоположение корабля, а Хонор нажала кнопку на подлокотнике своего кресла, и ей ответил голос главного инженера:

- Машинное отделение, коммандер Хиггинс.

- Переходите на импеллерные двигатели, мистер Хиггинс.

- Есть, мэм. Начинаем переход, - отозвался Хиггинс, и "Бесстрашный" свернул свои паруса Варшавской в импеллерный клин.

Внутренних признаков изменения не было, но приборы и экран показали Хонор все, что нужно. В отличие от парусов Варшавской, которые в нормальном пространстве были невидимы - за исключением моментов, когда они излучали энергию перехода, - сжатые полосы гравитации импеллерного двигателя были почти вещественны. Сейчас они выдвинулись сверху и снизу "Бесстрашного" под углом друг к другу в виде клина острием назад, и звезды сменили оттенок, поскольку их фотоны попали под действие гравитационного градиента в сотню тысяч g. Крейсер плыл внутри собственного гравитационного клина, словно серфер на гребне волны, которая еще не начала движение, и Хонор взглянула на своего офицера по связи.

Лейтенант Метцингер осторожно прижала пальцы правой руки к микрофону в ухе, потом подняла взгляд.

- Все корабли доложили о переходе на импеллер, мэм.

- Спасибо, Джойс.

Хонор перевела взгляд на голубовато-зеленый световой код планеты Грейсон в десяти с половиной световых минутах от них в глубь системы, а потом на ДюМорна.

- Могу я предположить, мистер ДюМорн, что вы, с вашей обычной предусмотрительностью, уже проложили курс до Грейсона?

- Можете, мэм, - улыбнулся в ответ ДюМорн. - Курс один-один-пять на... - он перепроверил их положение и ввел в свой компьютер более детальное уточнение, - ноль-ноль-четыре точка ноль-девять. Ускорение двести g с переходом в торможение через два и семь часа.

- Вводите, мистер Киллиан.

- Есть, мэм. Переходим на один-один-пять, ноль-ноль-четыре точка ноль-девять.

- Спасибо. Связь, сообщите наш курс всем кораблям, пожалуйста.

- Есть, мэм. - Метцингер сбросила данные с компьютера ДюМорна остальному конвою. - Курс принят и осуществлен всеми подразделениями, - доложила она через минуту, - конвой готов следовать дальше.

- Отлично. А мы готовы, рулевой?

- Да, мэм. Готовы к двумстам g.

- Тогда вперед, старшина.

- Есть, мэм. Пошел!

Никакого заметного движения не почувствовалось, но "Бесстрашный" начал набирать скорость чуть меньше двух километров в секунду за каждую секунду, поскольку его инерционный компенсатор позволял ему бессовестно жульничать с законом Ньютона.

Ускорение в две сотни земных сил тяготения для "Бесстрашного" было неторопливой прогулкой. При обычной настройке двигателей флота на восемьдесят процентов от максимальной мощности он мог дать ускорение и вдвое выше, но взятое сейчас было для грузовиков конвоя самым высоким безопасным значением. Торговые корабли были куда крупнее, но их импеллерные двигатели были слабее, чем у военных кораблей, и компенсаторы соответственно тоже были слабее.

Она снова посмотрела на Метцингер:

- Джойс, вызовите, пожалуйста, транспортный контроль Грейсона.

- Есть, мэм. Начинаю передачу.

- Спасибо.

Хонор откинулась на спинку командирского кресла, положила локти на подлокотники и оперлась подбородком на сложенные пальцы. Ее вызов достигнет Грейсона через десять минут, и сейчас, глядя, как мраморное сияние вдали начинает медленно разрастаться у нее на экране, она задумалась над тем, насколько большой проблемой окажется ее пол.

* * *

Гранд-адмирал Бернард Янаков поднял глаза от документов, когда его адъютант негромко постучал по косяку открытой двери.

- Да, Джейсон?

- Станции слежения только что отметили гиперслед точно на границе, сэр. У нас еще нет импеллерного подтверждения, но я решил, что вы захотите знать.

- Ты правильно подумал.

Янаков отключил экран, встал, поправил голубой китель и взял фуражку. Лейтенант Эндрюс пропустил его и пошел сбоку и чуть позади адмирала, бодро шагавшего к командному центру.

За звуконепроницаемой дверью их встретил шум голосов и гудение устаревших принтеров. Янаков поморщился - принтеры были даже хуже тех, что первые колонисты привезли со Старой Земли. Работать-то они работали, но лишний раз доказывали, насколько далеко откатилась назад технология Грейсона. Обычно это не беспокоило адмирала, но сегодня был необычный день. След наверняка принадлежал конвою с Мантикоры, и посетителям будет до боли очевидна их отсталость.

Он заметил красные огни, сигнал тревожной ситуации, и удовлетворенно кивнул. Пока они не удостоверятся, что след принадлежит конвою, флот Грейсона будет действовать, исходя из предположения, что это десант с Масады. Незапланированная тревога пойдет всем только на пользу, а, учитывая нынешнюю ситуацию, Янаков не собирался допускать ни малейшего риска для родной планеты.

Адмирала встретил коммодор Брентуорт.

- Пассивные датчики только что зарегистрировали приближающиеся импеллерные двигатели, адмирал, - сказал он деловито.

На главной системной панели за его спиной загорелась лампочка. Крошечные буквы и цифры рядом с ней уточняли количество и ускорение кораблей, и Янаков недовольно заворчал, изучая их.

- Количество и построение соответствуют конвою с Мантикоры, сэр. Конечно, пока мы их регистрируем только гравитационными датчиками, а не радарами, реакция которых ограничена скоростью света. Еще около восьми минут, прежде чем мы сможем услышать что-нибудь от связи.

- Понятно, Уолт... - Янаков еще некоторое время смотрел на панель, потом взглянул на адъютанта. - Сообщите на мой катер, чтобы готовились к взлету, Джейсон, и сообщите на "Грейсон", что я скоро прибуду на борт.

- Есть, сэр.

Эндрюс скрылся, и Янаков снова повернулся к панели. Рядом с возглавлявшим эскорт крейсером класса "Звездный Рыцарь" "Остин Грейсон" покажется маленьким и устаревшим, но это флагман флота Грейсона, и командующий флота будет приветствовать гостей с полагающегося ему места, с флагманской палубы...

* * *

"Бесстрашный" и его ведомые взяли курс на рейд. Грейсон на экране выглядел будто в заплатках. Хонор на пути внутрь системы удивил размах космической промышленности Грейсона. Для технически отсталой системы звезда Ельцина обладала удивительной многочисленностью тяжелых грузовиков и орбитальных заводов. Ни один из них, похоже, не имел гипердвигателя, и самый большой не превышал миллиона тонн, но они были везде, а некоторые орбитальные конструкции возле Грейсона тянули по крайней мере на треть "Гефеста" или "Вулкана". Вне всякого сомнения, размах проектов орбитального строительства объяснял количество источников энергии и сигналов двигателей, перемещающихся между Грейсоном и местным поясом астероидов, - однако их количество просто потрясало.

Киллиан просигналил "стоп, машина", и "Бесстрашный" убрал клин и перешел на реактивную тягу. Хонор сосредоточилась на данных приборов, но краем глаза присматривала за обменом сообщениями между планетным руководством и штабом адмирала Курвуазье на флагманском мостике тяжелого крейсера. Все вокруг подчеркивало странный для жителя Мантикоры разлад между почти невероятно энергичной деятельностью на Грейсоне и грубостью ее воплощения.

Светились и брызгали старомодные электродуговые и лазерные сварочные аппараты, отличавшиеся от современных химкатализаторных своей примитивностью и напрасной тратой энергии. Строительные бригады в защитных костюмах передвигали массивные детали рам, превозмогая массу и инерцию грубой мускульной силой, без помощи силовых антигравитационных экзокостюмов, которыми воспользовались бы рабочие с Мантикоры. Она не сразу заметила, и даже когда заметила, долго не могла поверить, что кое-кто пользуется клепальными пистолетами. Местные орбитальные энергосборники, огромные и неуклюжие, выглядели довольно неэффективно, а датчики показывали, что как минимум половина этих конструкций использовала энергоисточники расщепления. Такие источники не просто устарели, они были опасны, и Хонор озадачило их присутствие. Исходный корабль колонистов Церкви Освобожденного Человечества использовал энергию ядерного синтеза, так почему же потомки колонистов девятьсот лет спустя использовали энергию расщепления?

Хонор покачала головой и переключила внимание на ближайшую законченную жилую постройку. Она медленно вращалась вокруг своей центральной оси, но у нее наверняка были внутренние генераторы гравитации. Слишком уж медленным было вращение, чтобы центробежная сила могла создать искусственную гравитацию. И вообще в этом медленном струящемся движении было что-то странное. Неужели?..

Она ввела данные в свой компьютер и еще больше изумилась, когда ее предположения подтвердились. Оборот комплекса вокруг своей оси составлял точно один планетный день, как ни странно это было. Комплекс сверкал, как огромный ограненный драгоценный камень, когда свет звезды Ельцина отражался от необычайно больших плоскостей прозрачного корпуса. Она нахмурилась и наклонилась поближе к экрану, перенастраивая датчики, присмотрелась к огромному куполу на поверхности, прозрачному вздутию больше километра в диаметре, и вдруг удивленно расширила глаза. Конструкторы использовали что-то вроде старомодных жалюзи, а не самополяризующийся антирадиационный бронепласт, к которому привыкла Хонор. Теперь, когда приближался "вечер", "жалюзи" на ближней стороне купола были открыты, и она долго с недоверчивым изумлением глядела на открывшуюся ей картину.

Это был все-таки не жилой комплекс. Во всяком случае, не для людей. Она долго смотрела на стадо скота, пасущегося на лугу в самой дорогой "ферме" освоенной галактики, потом покачала головой. Теперь она кое-что поняла. Так вот почему они строили столько орбитальных комплексов!

Она снова вернулась к планете и впервые рассмотрела ее как следует. Суша на Грейсоне была цвета дающего жизнь хлорофилла. Кое-где виднелись пустыни, но основной цвет был густой зеленый с голубым отливом, темнее, чем приходилось видеть Хонор прежде. Темнота была разбавлена более легкими пятнами с подозрительно ровными и аккуратными границами, но светлые зоны явно окружали города и поселения - и все они находились в глубине суши. Моря Грейсона были сверкающего синего цвета, почти как на родной планете Хонор, Сфинксе, но вдоль ярко-белых берегов не было поселений, и она почти сразу нашла причину.

Грейсон, как и сказал адмирал Курвуазье, был очень красивой планетой. Его цвета были богаты, как у драгоценных камней; такое редко встречается на живых планетах. Несмотря на радиус орбиты в тринадцать с половиной световых минут, яркая звезда и минимальный осевой наклон обеспечивали ему температуру поверхности и климат, которым мог позавидовать любой курорт. Но как ни прекрасен был Грейсон, он никогда не предназначался для жизни человека. Он был куда меньше Старой Земли, но имел почти такую же массу, потому что его недра были богаты тяжелыми элементами. Слишком богаты. Так богаты, что растения накапливали мышьяк и кадмий, ртуть и свинец - и передавали их травоядным, которые ими питались. Так богаты, что моря были не просто солеными - множество природных токсинов делало любое купание смертельно опасным. Неудивительно, что грейсонцы жили в глубине суши, и Хонор боялась даже думать о том, сколько им приходилось неустанно трудиться над "обеззараживанием" почвы, на которой находились светло-зеленые клочки наземных урожаев съедобных растений.

Родители Хонор были врачами, и сейчас она пришла в ужас от того, сколько предпосылок для неврологических и генетических повреждений порождала среда Грейсона. Это напоминало жизнь в химической помойке, а ведь люди жили здесь девятьсот лет. Неудивительно, что они строили фермы в открытом космосе, - на их месте она бы все население переселила на орбиту! Красота планеты, должно быть, делала ее опасности еще более труднопереносимыми - и превращала все в обидную космическую шутку. Последователи Остина Грейсона пролетели пятьсот тридцать световых лет, спасаясь от технологии, которая, по их верованиям, заразила их родной мир и душу их расы, а в конце пути нашли эту ядовитую жемчужину.

Она вздрогнула и отвернулась от смертоносного великолепия к тактическому экрану. Подразделения местного флота, вышедшие им навстречу, снизили скорость и изменили курс в соответствии с курсом конвоя. Теперь они шли параллельно "Бесстрашному", и Хонор понимала, что изучает их лишь для того, чтобы не смотреть на их планету, пока не свыкнется с мыслью о смертоносной среде обитания.

Большинство встречавших представляли собой ЛАКи [ЛАК - легкий атакующий корабль], досветовые внутрисистемные корабли; самый крупный из них едва дотягивал до одиннадцати тысяч тонн. По сравнению со своим флагманом, легким крейсером, они казались карликами, но тот и сам был чуть больше девяноста тысяч тонн, едва две трети "Аполлона" Элис Трумэн. Крейсеру было лет тридцать, но предыдущий корабль Хонор был еще меньше и старше, и она не могла не оценить, как умело и аккуратно грейсонцы вышли на рандеву с ее кораблями. Может, корабли у них старые и технически отсталые, но экипажи явно разбирались в своем деле.

Она вздохнула и откинулась назад в кресле, снова оглядев мостик. С обменом сообщениями разбирался штаб адмирала Курвуазье, но, по приглашению адмирала, она все их просматривала и не могла не порадоваться искренности, читавшейся в приветствии адмирала Янакова. Может, все пройдет не так уж плохо, как она боялась, а даже если и так, знакомство с условиями, в которых живут эти люди, должно умерить ее собственную реакцию.

- Адмирал Янаков прибудет через шесть минут, шкипер, - внезапно сказала лейтенант Метцингер, и Хонор кивнула. Она нажала кнопку, и экраны командирского кресла свернулись.

- Пора нам с вами, старпом, спуститься к стыковочному отсеку и поприветствовать гостей вместе с адмиралом.

- Есть, мэм.

Андреас Веницелос выбрался из своего кресла и вместе с ней направился к лифту на мостике.

- Мистер ДюМорн, вахта ваша.

- Есть, мэм. Вахту принял, - ответил ДюМорн, и, пока дверь лифта закрывалась, она увидела, как он перешел со своего кресла на командирское.

* * *

Глядя на вырастающий перед ним "Бесстрашный", гранд-адмирал Янаков ощутил чистую, ничем не прикрытую зависть. Вот это корабль, подумал он, с одобрением любуясь обтекаемым веретеном с двумя наконечниками. Огромный мощный корабль завис на фоне бездонного звездного неба, сияя отраженным солнечным светом, и это было самое прекрасное зрелище, которое он только видел. Его импеллерный клин и защитные боковые стены были отключены, позволяя невооруженному глазу видеть высокомерную красоту корабля. Между передним и задним импеллерными кольцами плавной волной вздымалась средняя секция, ощетинившаяся новейшими радарными и гравитационными антеннами и системами пассивных датчиков. Бортовой номер - CA-286 - четко выделялся на белом корпусе прямо за передним импеллерным узлом, а с бронированных боков, как внимательные глаза, смотрели орудийные блистеры.

Катер вздрогнул, когда его коснулся силовой луч крейсера, и пилот, нырнув в ярко освещенную пещеру стыковочного отсека "Бесстрашного", отключил двигатели. Причал аккуратно поместил суденышко в отсек, стыковочный воротник был на месте, загудел сигнал давления, оповещая о надежном захвате.

Адмирал спустился по трубе, за ним лейтенант Эндрюс и его сотрудники. Он улыбнулся, увидев матроса с Мантикоры на посту у алых перил, огораживавших выход из трубы. Это был знак вежливости. Матрос начал было объяснять, но замолчал, увидев, что Янаков уже потянулся к перилам. Во флоте Грейсона использовали зеленый, а не алый цвет, но адмирал понял значение цветового кода и ловко перемахнул в зону действия внутренней силы тяжести корабля. Он шагнул в сторону, освобождая дорогу своим сотрудникам, и по ту сторону люка его приветствовал резкий звук боцманской дудки.

По сравнению с "Грейсоном" стыковочный отсек был огромным, но он казался до краев наполненным людьми. Почетный караул морских пехотинцев в черно-зеленой форме вытянулся по стойке смирно, члены экипажа в черно-золотой форме Королевского Флота Мантикоры отдали честь, и Янаков заморгал от удивления.

На этом чертовом корабле служили одни дети! Самые старшие из попадавшихся ему на глаза были не старше тридцати, а большинство выглядели так, будто только закончили школу.

Он машинально ответил на приветствие и тут же вспомнил - и выругал себя за глупость. Конечно, детьми они не были; он забыл, что для мантикорцев пролонг общедоступен. Но что делать теперь? Он не так уж хорошо знал их флотские знаки различия, и как ему теперь в этой куче несовершеннолетних найти старших офицеров?

Часть проблемы разрешилась сама, когда вперед вышел невысокий круглолицый человек в гражданском костюме. Логика подсказывала, что это должен быть глава делегации, адмирал Рауль Курвуазье. Он по крайней мере выглядел как взрослый - в волосах даже виднелась седина, - но производил куда более слабое впечатление, чем предполагал Янаков. Он прочел все статьи и лекции Курвуазье, какие только смог найти, а этот улыбчивый человек напоминал скорее эльфа, чем блестящего и проницательного стратега, которого ждал адмирал, но...

- Добро пожаловать на борт, гранд-адмирал, - сказал Курвуазье, крепко пожимая руку Янакова, и его низкий голос, в отличие от лица, был именно таков, как представлял себе Янаков. Резкий акцент звучал странно - долгая изоляция Грейсона выработала куда более мягкие и протяжные интонации, - но сама его необычность казалась правильной и уместной.

- Спасибо, адмирал Курвуазье, и позвольте мне от лица моего правительства и народа приветствовать вас в нашей системе.

Янаков ответил на рукопожатие, пока его сотрудники выстраивались за его спиной. Потом он снова оглядел переполненную галерею и напрягся. Он знал, что на Мантикоре женщинам разрешается служить в армии, но это было чисто теоретическое знание. Теперь он понял, что почти половина собравшихся вокруг него - даже некоторые морские пехотинцы - женщины. Он пытался подготовить себя к восприятию совершенно чуждой идеи, но, ощутив глубокий внутренний шок, понял, что потерпел неудачу. Это было не просто чуждо, это было неестественно, и он постарался преодолеть инстинктивное отвращение, переведя взгляд обратно на Курвуазье.

- Я благодарю вас от имени Ее Величества, - сказал тот, и Янаков вежливо поклонился, несмотря на напоминание о том, что Мантикорой правит женщина. - Надеюсь, мой визит еще больше сблизит наши нации, - продолжил Курвуазье, - и хочу представить вам моих сотрудников. Но для начала позвольте представить командира нашего эскорта, капитана "Бесстрашного".

Новая фигура шагнула вперед, встав рядом с Курвуазье. Янаков протянул было руку для рукопожатия - и вдруг замер. Он почувствовал, как улыбка на его лица замерзла при виде сильного и красивого, но слишком молодого лица под белым беретом и шапкой курчавых темных волос. Для грейсонца Янаков был необычайно высок, но он все же оказался по меньшей мере на двенадцать сантиметров ниже офицера перед ним, и от этого почему-то стало только хуже. Глядя в темные миндалевидные глаза мантикорского капитана, он попытался справиться со своим потрясением, ощущая ярость - почему никто его не предупредил?! - и понимая, что пялиться просто неприлично. Собственная застывшая неподвижность очень его смутила, и Янаков сам на себя разозлился из-за своего смущения.

- Гранд-адмирал Янаков, позвольте мне представить капитана Хонор Харрингтон, - сказал Курвуазье, и Янаков услышал у себя за спиной дружный вздох изумления своих сотрудников.

Глава 6

- Мне это не нравится. Мне это совсем не нравится, господин посол.

Леонард Мастерман, посол Хевена на Грейсоне, поднял голову и нахмурился. Капитан Майклс редко бывал так многословен, и выражение лица у него было неуверенное.

- Какого черта они послали именно ее? - Главный военный атташе шагал взад-вперед по ковру посла. - Из всех офицеров флота Мантикоры им понадобилось прислать сюда именно Харрингтон! Боже, история будто повторяется заново! - сказал он с горечью, и Мастерман нахмурился еще сильнее.

- Я не вполне понимаю вашу озабоченность, капитан. В конце концов, мы не на Василиске.

Майклс ответил не сразу. Мастерман был анахронизмом - отпрыск старинной семьи Законодателей, он был также потомственным дипломатом, который верил в правила дипломатии, так что отдел спецопераций решил, что ему не следует знать о "Иерихоне", капитане Ю и "Гневе Господнем". Они решили, что он куда убедительнее сыграет свою роль, если никто не скажет ему, что это роль.

- Конечно, мы не на Василиске, - сказал он наконец. - Но если у какого офицера на Мантикоре есть повод нас ненавидеть, так это у нее - а на Василиске, господин посол, она поставила нам здоровенный фонарь под глазом. Грейсонцы наверняка об этом слышали. Если Курвуазье использует ее присутствие, чтобы обыграть "угрозу с Хевена" их собственной системе...

- Об этом предоставьте беспокоиться мне, - ответил Мастерман с легкой улыбкой. - Ситуация под контролем.

- Неужели, сэр? - Майклс с сомнением поглядел на посла.

- Именно. - Мастерман откинулся на стуле и скрестил ноги. - Из всех возможных офицеров с Мантикоры она для нас удобнее всего. Я удивлен, что их министерство иностранных дел позволило Адмиралтейству послать именно ее.

- То есть как это? - Майклс удивленно приподнял брови, и Мастерман усмехнулся.

- Давайте взглянем на происходящее с точки зрения грейсонцев. Она женщина, и никто даже не предупредил их о ее прибытии. Какая ни замечательная у нее репутация, она недостаточно хороша, чтобы преодолеть такое препятствие. Грейсон - это не Масада, но их бюрократы до сих пор переживают, что приходится иметь дело с правительством королевы Елизаветы, а теперь Мантикора еще и подчеркнула культурные различия между ними.

Посол приостановился, а выражение лица Майклса внезапно стало задумчивым.

- Именно. А что касается операции на Василиске... - Мастерман нахмурился, потом пожал плечами. - По-моему, это была ошибка, да и осуществлена она была отвратительно, но вы зря боитесь - если правильно себя повести, то ее можно обратить нам на пользу.

Капитан был явно озадачен, и Мастерман вздохнул.

- Грейсонцы не знают точно, что произошло на Василиске. Они слышали нашу версию и версию Мантикоры, но знают, что у обеих сторон есть свои интересы. Это значит, капитан, что они отнесутся с недоверием к обеим сторонам, но их собственные предрассудки против женщин в униформе сработают в нашу пользу. Они сами захотят поверить в худшее о Харрингтон, чтобы оправдать свою предвзятость. И то, что у нас женщин-офицеров нет, тоже сыграет важную роль в работе их мыслей.

- Но у нас есть женщины-офицеры, - возразил Майклс.

- Конечно, есть, - терпеливо ответил Мастерман, - но мы ни одну не назначили в эту систему. И в отличие от мантикорцев, у которых, наверное, попросту не было выбора, поскольку их глава государства - женщина, мы даже не сказали местным, что они у нас есть. Конечно, мы не говорили, что у нас их нет... но их сексизм настолько глубок, что, пока мы не докажем обратного, они будут твердо уверены: женщин-офицеров у нас нет. Так что сейчас они считают нас старым добрым патриархальным обществом. Наша внешняя политика их пугает, но вот социальная политика кажется им куда менее угрожающей, чем у Мантикоры.

- Ладно, это я понимаю, - согласился Майклс. - Мне не приходило в голову, что они решат, будто женщины у нас не служат. Я думал, они посчитают, что мы проявляем тактичность. Но я вижу, к чему вы клоните.