Клер не оспаривала того факта, что именно к Тони она обратилась за утешением. Десять дней развеяли ее нежелание. И она могла перед ним плакать, плакать и гневаться.
- Я оказалась совершенной д... дурой, - бушевала она, сжимая вымокший носовой платок. - Она это со мной сделала. Не знаю почему. Она просто делает. Я должна была бы... пнуть ее. Сбить ее с ног и наступить на нее.
- Неужели можно так ненавидеть человека? - удивленно и мягко спросил Тони. - Эта часть человеческого мозга закрыта для меня.
- О, это не она, - простонала Клер. - Это я, вероятно. Она представляет все, чем я хотела бы быть... по крайней мере снаружи... А я не могу.
Прозвучал сильный, но негромкий голос Тони.
- Можете, миссис Бельмон. Можете. У нас еще десять дней, за эти дни дом преобразится. Разве вы не планировали это?
- Но как это мне поможет... с ней?
- Пригласите ее сюда. Пригласите ее подруг. Назначьте это на вечер накануне... моего ухода. Это будет новоселье... своего рода.
- Она не придет.
- Придет. Придет посмеяться... И не сможет.
- Ты на самом деле так считаешь? О, Тони, ты считаешь, мы это можем? - Она держала обе его руки в своих... Потом, отвернув лицо, сказала: - Но что это даст? Ведь это не я, это ты все делаешь. Я сижу на твоей шее.
- Никто не живет в великолепном одиночестве, - прошептал Тони. - В меня вложили знания. То, что вы и все остальные, видите в Гледис Глафферн, не вполне Гледис Глафферн. Она сидит на шее своих денег и общественного положения. Она это не подвергает сомнению. А почему вы должны?.. И взгляните на это с такой точки зрения, миссис Бельмон. Я создан повиноваться, но пределы своего повиновения определяю я сам. Я могу следовать приказам охотно, с желанием, или скупо, без желания. Ваши желания я выполняю охотно, потому что вы как раз тот человек, для службы которому я создан. Вы добры, дружелюбны, скромны. Миссис Глафферн, как вы ее описываете, не имеет таких качеств, и я не стал бы повиноваться ей, как вам. Значит, вы, миссис Бельмон, а не я, проделываете все это.
Он отобрал свои руки, и миссис Бельмон взглянула на его лишенное выражения лицо. Она вдруг испугалась совершенно по-новому.
Нервно глотнув, она смотрела на свои руки, которые все еще чувствовали давление его пальцев. Ей не показалось: он легко пожал ей руку, мягко, нежно, как раз перед тем, как убрать свои.
Нет!
Его пальцы... Его пальцы...
Она убежала в ванную и принялась мыть руки - яростно, бесполезно.
На следующий день она его сторонилась; пристально поглядывала на него; ждала, что может последовать, но ничего не происходило.
Тони работал. Если он и испытывал какие-нибудь трудности при оклейке обоями или в использовании мгновенно высыхающей краски, это никак не проявлялось. Движения его были точны, он работал искусно и уверенно.
Работал он всю ночь. Она ничего не слышала, но каждое утро начинались новые приключения. Она не могла увидеть все новое сразу, до самого вечера открывала все новое и новое, и наступала следующая ночь.
Она однажды попыталась помочь, но человеческая неуклюжесть помешала ей. Он был в соседней комнате, а она вешала картину на намеченное математическим взглядом Тони место. Метка на месте, картина здесь, отвращение к безделью тоже с нею.
Но она нервничала, а может, лестница оказалась ненадежной. Почувствовала, что лестница падает, и закричала. Лестница упала, но Тони, с его невероятной скоростью, подхватил Клер.
В его спокойных темных глазах ничего не отразилось, а сказал он только:
- Вам не больно, миссис Бельмон?
Она сразу заметила, что, падая, рукой задела его волосы; впервые она видела, что они действительно состоят из отдельных черных волосков.
И тут же ощутила его руки у себя на спине и под коленями, он держал ее крепко, но осторожно.
Она толкнула его, и собственный крик громко прозвучал в ее ушах. Остальную часть дня она провела в своей комнате, а потом спала, заложив стулом дверь спальни.
Она разослала приглашения, и, как и предсказывал Тони, они были приняты. Оставалось только ждать последнего вечера.
Он наступил, после нескольких вечеров, наступил в свое время. Она не узнавала свой дом. В последний раз прошлась по нему: все комнаты изменились.
- Они скоро придут, Тони. Тебе лучше уйти в подвал. Нельзя, чтобы они...
Она смотрела какое-то время, потом слабо сказала: "Тони". Громче: "Тони". Почти закричала: "Тони!"
Она была в его руках, он приблизил свое лицо, сжал ее. Сквозь эмоциональную суматоху она слышала его голос.
- Клер, - говорил этот голос, - Я многого не понимаю, и, должно быть, это одна из таких вещей. Завтра я ухожу, но мне не хочется. Во мне больше, чем простое желание угодить вам. Разве это не странно?
Лицо его еще ближе, губы теплы, но в них нет дыхания: машины не дышат. Губы совсем рядом...
...Прозвенел звонок.
На мгновение она беспомощно пошевелилась, и он тут же исчез, его нигде не было видно, а звонок снова звенел. Звенел настойчиво.
Занавес переднего окна откинут. А пятнадцать минут назад он был закрыт. Она это знала.
Они видели. Они все видели!
Входили они вежливо, всей компанией - свора пришла повыть, - бросая острые взгляды по сторонам, все рассматривая. Они видели. Иначе почему Гледис в своей высокомерной манере начала расспрашивать о Ларри? И Клер была вынуждена отчаянно защищаться.
Но они не смеялись.
Она видела ярость в глазах Гледис Глафферн, в фальшиво восторженных словах, в ее желании рано уйти. Расставаясь с ними, она слышала отрывки:
...никогда ничего подобного не видела... такой красивый...
И она поняла, что особенно вывело их из себя. Она может быть красивей Гледис Глафферн, благородней, богаче - но какое право у нее на такого красивого любовника?
И тут она снова вспомнила, что Тони - машина, и по коже ее поползли мурашки.
- Уходи! Оставь меня! - закричала она в пустой комнате и побежала в спальню. Она проплакала всю ночь, а на следующее утро, очень рано, когда улицы были еще пусты, пришла машина и увезла Тони.
Лоренс Бельмон, повинуясь импульсу, постучал в дверь кабинета Сьюзан Кэлвин. Она была с математиком Питером Богертом, но Лоренса это не остановило.
Он сказал:
- Клер говорит, что "Ю.С.Роботс" оплатила все, что в доме...
- Да, - ответила доктор Кэлвин. - Мы отнесли это к эксперименту, это его необходимая часть. Теперь, в своей новой должности помощника главного инженера, вы сможете держаться на таком уровне.
- Меня не это беспокоит. Вашингтон дал согласие, и я думаю, на следующий год мы сможем начать массовое производство модели ТН. - Он как будто хотел уйти, заколебался, снова повернулся.
- Да, мистер Бельмон? - после паузы спросила доктор Кэлвин.
- Я раздумываю... - начал Ларри. - Раздумываю, что на самом деле происходило в доме. Она... я хочу сказать, Клер... она так изменилась. Не только внешне, хотя, откровенно говоря, я поражен. - Он нервно рассмеялся. - Это не моя жена! Я не могу объяснить.
- А зачем? Вам не нравятся изменения?
- Наоборот. Но, видите ли, это меня немного пугает...
- Не волнуйтесь, мистер Бельмон. Ваша жена вела себя очень хорошо. Откровенно говоря, я и не думала, что получится такое полное и совершенное испытание. Теперь мы точно знаем, какие изменения следует внести в модель ТН, и заслуга в этом принадлежит исключительно вашей жене. Если быть совершенно откровенной, ваша жена больше заслужила ваше повышение, чем вы сами.
Ларри поежился.
- Ну, пока это в семье... - не очень убедительно сказал он и вышел.
Сьюзан Кэлвин посмотрела ему вслед.
- Наверно, ему обидно... я надеюсь... Вы читали отчет Тони, Питер?
- Очень внимательно, - ответил Богерт. - Модель ТН-3 нуждается в изменениях.
- Вы тоже так считаете? - резко спросила Сьюзан. - Почему?
Богерт нахмурился.
- Очевидно, мы не можем выпускать роботов, которые влюблялись бы в своих хозяек.
- Влюблялись! Питер, вы меня поражаете! Вы на самом деле не поняли? Машина должна повиноваться Первому закону. Робот не может допустить, чтобы человеку причиняли вред, а Клер Бельмон вред причиняла неуверенность в себе. И он демонстрировал влюбленность, потому что эта женщина не в состоянии по-настоящему понять, что машина не может влюбляться - холодная бездушная машина. И в тот вечер он сознательно отдернул занавес, чтобы остальные смогли увидеть и позавидовать - и никакого риска для брака Клер. Я думаю, он поступил очень умно...
- Правда? Но какая разница, Сьюзан? Все равно ужасно. Перечитай отчет. Она избегала его. Кричала, когда он подхватил ее. Не спала последнюю ночь... в истерике. Мы не можем допустить этого.
- Питер, вы слепы. Я тоже ничего не видела. Модель ТН будет перестроена, но не по той причине, о которой вы думаете. Напротив, совсем напротив. Странно, что я сразу этого не заметила, - глаза ее стали задумчивы, - вероятно, это во мне какой-то недостаток. Видите ли, Питер, машины не могут влюблять, но - даже если это ужасно и вызывает страх женщины могут!
Куликов Роман
Никитин Юрий
Белов Вольф
Андреев Николай
Василенко Иван
Сертаков Виталий