Чтение 3–й страницы книги ~Что в имени?~

- А вы?

- Нет. Она на это не способна. Она прекрасно относилась к своим
обязанностям. И зачем ей это?

- Тут есть студент, - сказал я. - Его зовут Пит.

- Питер ван Норден, - сразу сказал он. - Относительно неплохой
студент, но не очень перспективный.

- Девушки смотрят на это по-другому, профессор. Обе библиотекарши
очевидно интересовались им. Сьюзен могла преуспеть больше, и Луэлла-Мэри
решила перейти к прямым действиям.

- А потом взяла не ту чашку?

- Люди под стрессом поступают странно.

- Не настолько странно, - сказал он. - Одна чашка была без сахара,
так что убийца не стал рисковать. Даже если она перепутала чашки, то сразу
бы ощутила сладость во рту. И не получила бы смертельную дозу.

Я сухо ответил:

- Обычно обе девушки пили чай с сахаром. Погибшая привыкла к сладкому
чаю. В возбуждении она не обратила внимания на привычную сладость.

- Я в это не верю.

- А какова альтернатива, профессор? Яд подмешали в сахар после того,
как в час миссис Неттлер пила чай. Могла это сделать миссис Неттлер?

Он пристально посмотрел на меня.

- А мотив?

Я пожал плечами.

- Боялась, что девушки вытеснят ее с ее места.

- Вздор. До начала семестра она уходит на пенсию.

- Вы тоже были здесь, профессор, - негромко сказал я.

К моему удивлению, он принял это спокойно.

- Мотив? - спросил он.

- Вы не настолько стары, чтобы не заинтересоваться Луэллой-Мэри,
профессор. Допустим, она угрожала сообщить декану о каких-нибудь ваших
словах или действиях.

Профессор горько улыбнулся.

- Как я смог бы организовать, чтобы цианид взяла нужная девушка?
Почему одна чашка осталась без сахара? Я мог подмешать яд в сахар, но не я
готовил чай.

Мое мнение о профессоре Родни начало меняться. Он не побеспокоился
проявить негодование или изобразить шок. Просто указал на логические
слабости моих слов. И мне это понравилось.

Я спросил:

- Что же, по-вашему, произошло?

Он ответил:

- Зеркальное отражение. Наоборот. Я считаю, что выжившая изложила все
наоборот. Предположим, Луэлла-Мэри победила с парнем, а Сьюзен это не
понравилось, а не наоборот. Предположим, Сьюзен на этот раз готовила чай,
а Луэлла-Мэри находилась за библиотечным столом, а не наоборот. В таком
случае девушка, которая готовила чай, взяла нужную чашку и осталась живой.
Все становится логичным, а не нелепо невероятным.

Это на меня подействовало. Этот парень пришел к тем же заключениям,
что и я, так что в конце концов он мне понравился. У меня привычка: мне
нравятся парни, которые со мной согласны. Вероятно, таковы все homo
sapiens.

Я сказал:

- Это нужно доказать так, чтобы не оставалось никаких сомнений. Каким
образом? Я пришел, надеясь, что у кого-то есть доступ к цианиду, а у
остальных нет. Это отпадает. Все имеют доступ. Что же теперь?

Профессор ответил:

- Проверьте, какая девушка действительно находилась за столом в два
часа, когда готовился чай.

Мне стало ясно, что профессор читает детективные романы и верит в
свидетельские показания. Я не верю, тем не менее я встал.

- Хорошо, профессор. Я этим займусь.

Профессор тоже встал. Он настойчиво спросил:

- Я могу присутствовать?

Я задумался.

- Зачем? Ваша ответственность перед деканом?

- Некоторым образом. Мне бы хотелось, чтобы все кончилось быстро и
ясно.

- Ну, пошли, если вы считаете, что можете помочь.

Эд Хэтевей ждал меня. Он сидел в пустой библиотеке.

- Я понял, - сказал он.

- Что понял?

- Что случилось. Вывел дедуктивным способом.

- Да?

Он не обращал внимания на профессора Родни.

- Цианид подложен. Кем? Парнем за этим столом, чужаком, тем, что с
акцентом - как-там-его-зовут?

Он начал перебирать стопку карточек, на которых записал информацию о
всех свидетелях.

Я понял, кого он имеет в виду, и сказал:

- Ладно, неважно, как его зовут. Что в имени? Продолжай, - и это
показывает, что я могу быть таким же тупым, как и все остальные.

- Ну, ладно, Иностранец принес цианид в маленьком конверте. И
приклеил его к странице книги "Органише..." как там дальше?

Мы с профессором кивнули.

Хэтевей продолжал:

- Он немец, и книга на немецком. Он, вероятно, знаком с ней. Он
оставил конверт на странице с заранее выбранной формулой. Профессор
сказал, что есть способ отыскать любую формулу, нужно только знать как.
Правда, профессор?

- Правда, - холодно ответил профессор.

- Хорошо. Библиотекарша тоже знает формулу, поэтому легко нашла
страницу. Взяла цианид и использовала его для чая. В возбуждении она
забыла закрыть книгу...

Я сказал:

- Послушай, Хэтевей. Зачем этому маленькому типу все это делать? По
какой причине он здесь оказался?

- Говорит, что он меховщик и читает о репеллентах и инсектицидах. С
молью бороться. Ну разве не выдумка? Когда-нибудь слышал подобный вздор?

- Конечно, - ответил я, - твоя теория. Послушай, никому не нужно
прятать цианид в книгу. Не нужно искать формулу или страницу, если заложен
конверт с порошком. Всякий, кто возьмет этот том, сразу его на этой
странице раскроет. Ничего себе укрытие!

Хэтевей начал выглядеть по-дурацки.

Я безжалостно продолжал:

- К тому же цианид не нужно проносить снаружи. Он здесь тоннами.
Можно готовить снежную горку. Всякий может свободно взять целый фунт.

- Что?

- Спроси профессора.

Глаза Хэтевея расширились, он порылся в кармане и вытащил конверт.

- А что мне делать с этим?

- Что это?

Он достал из него печатную страницу с немецким текстом и сказал:

- Это страница из немецкого тома, на которой...

Профессор Родни вдруг покраснел.

- Вы вырвали страницу из Бейлштейна?

Он закричал, страшно удивив меня. Не подумал бы, что он способен
закричать.

Хэтевей сказал:

- Я думал, мы проверим слюну на скотче; и, может, на странице
сохранилось немного цианида.

- Отдайте! - закричал профессор. - Вы невежественный дурак!

Он разгладил страницу и посмотрел с обеих сторон, чтобы убедиться,
что печать не стерлась.

- Вандал! - сказал он, и я уверен, что в этот момент он способен был
с легкой душой убить Хэтевея.

Профессор Родни может быть совершенно уверен в вине Сьюзен. Я,
кстати, тоже. Тем не менее только уверенность нельзя выносить на суд.
Нужны доказательства.

Не веря в свидетелей, я решил попытаться воспользоваться слабостью
предполагаемого преступника.

Я подвергну ее перекрестному допросу перед свидетелями, и если не
смогу ничего добиться словами, нервы могут ее выдать.

По внешности я не мог судить, насколько это вероятно. Сьюзен Мори
сидела за своим столом, сжав руки, глаза у нее были холодные, кожа вокруг
ноздрей натянута.

Первым вошел маленький немец меховщик, выглядел он очень
встревоженно.

- Я ничего не сделал, - начал он. - Пожалуйста, у меня дела. Долго ли
мне здесь еще оставаться?

Хэтевей уже записал его имя и основные данные, я не стал повторяться
и сразу перешел к делу.

- Вы пришли сюда незадолго до двух, верно?

- Да. Хотел узнать о средстве от моли...

- Хорошо. Придя, вы подошли к столу. Верно?

- Да. Я сказал свою фамилию, откуда я и что мне нужно...

- Кому сказали? - Это ключевой вопрос.