Чтение 3–й страницы книги ~Нам, пожалуй, пора идти...~

произнес:

- Под Варшавой, в августе 1939 года.

- Не думаю, чтобы вам хотелось говорить о годах войны.

- Вы правы.

Однако, поборов себя, он с вызовом продолжал:

- Мои враги просчитались. Из-за всеобщей неразберихи, возникшей в
связи с нападением Германии, меня посадили в концентрационный лагерь без
предварительного полицейского расследования. Постепенно я разобрался в
обстановке. Я, конечно, не мог тогда ничего предсказать, как не могу
сделать этого сейчас. О том, что происходило в двадцатом веке, знают лишь
специалисты. Но к тому времени, когда меня, как поляка, мобилизовали в
немецкую армию, я понял, что эта сторона потерпит поражение. Поэтому я
перебежал к американцам, рассказал им обо всем, что видел, и стал их
разведчиком. Это было рискованно, но даже если бы я наткнулся на пулю, что
с того? Этого не случилось; кончилось тем, что у меня оказалось множество
покровителей, которые помогли мне приехать сюда. Остальная часть этой
истории вполне заурядна.

Моя сигара погасла. Я снова зажег ее, потому что с сигарами Микельса
нельзя было обращаться небрежно. Их специально доставляли ему самолетом из
Амстердама.

- Чужое семя, - произнес я.

- Что вы сказали?

- Да вы ведь знаете. Руфь в изгнании. К ней относились неплохо, но
она выплакала глаза от тоски по родине.

- Нет, я ничего об этом не знаю.

- Это из Библии.

- Ах, да. Надо обязательно как-нибудь прочесть Библию.

Его настроение постепенно менялось, и он снова обрел ту уверенность,
которую я наблюдал в нем прежде. Жестом почти беспечным он поднес ко рту
стакан с виски и залпом выпил его. В выражении его лица была смесь
настороженности и самоуверенности.

- Да, - сказал он, - с этим было очень скверно. И главное тут не в
изменении жизненных условий. Вам, конечно, случалось выезжать за город и
жить в палатке, и вы не могли не заметить, как быстро отвыкаешь от крана с
горячей водой, электрического освещения, от всех тех приспособлений,
которые по уверениям производящих их фабрикантов, являются предметами
первой необходимости. Я был бы рад иметь гравитационный индуктор или
клеточный стимулятор, но я прекрасно обхожусь без них. Тоска по родине -
вот что вас пожирает. Мелочи, которых вы никогда не замечали: какая-нибудь
определенная пища, то, как люди ходят, в какие они играют игры, на какие
темы разговаривают... Даже созвездия. И они в будущем выглядят по-иному.
Такой далекий путь прошло к тому времени Солнце по своей галактической
орбите.

Но всегда были и есть люди, которые покидают родные края. Все мы -
потомки тех, кто смог пережить это потрясение. Я приспособился.

Он угрюмо нахмурился.

- Я не вернулся бы обратно, даже если бы меня помиловали, - произнес
он. - Из-за того, что там творят эти предатели.

Я допил свое виски, смакуя языком и небом каждую каплю этого
восхитительного напитка и лишь краем уха прислушиваясь к его словам.

- Вам здесь нравится?

- Да, - ответил он. - Теперь - да. Я уже преодолел эмоциональный
барьер. Мне помогло то, что первые несколько лет все мои усилия были
направлены на то, чтобы выжить, а потом приехав сюда, я был слишком занят
устройством. У меня было мало времени на самооплакивание. А теперь меня
все больше увлекает мой бизнес - игра, захватывающая и приятная тем, что
неверные шаги в ней не влекут за собой высшую меру наказания. Я открыл в
этой эпохе такие качества, которые утратило будущее... Держу пари, что вы
не имеете ни малейшего представления о том, насколько экзотичен этот
город. Ведь в эту самую минуту в пяти милях от нас стоит у атомной
лаборатории солдат-охранник, мерзнет в подворотне бродяга, идет оргия в
апартаментах миллионера, готовится к ранней службе священник, спит
торговец из Аравии, стоит в порту корабль из Индии...

Его возбуждение несколько улеглось. Он отвел взгляд от ночного окна и
посмотрел в сторону спален.

- И здесь мои жена и дети, - с какой-то особенной теплотой добавил
он. - Нет, что бы ни произошло, я не вернулся бы обратно.

Я в последний раз затянулся сигарой.

- Да, вы д_е_й_с_т_в_и_т_е_л_ь_н_о неплохо устроились.

Окончательно стряхнув с себя грусть, он улыбнулся мне.

- А знаете, мне кажется, что вы поверили этой сказке.

- О, безусловно. - Я погасил окурок сигары, встал и потянулся. - Час
поздний. Нам, пожалуй, пора идти.

Он понял не сразу. А когда до него наконец дошло, он медленно, словно
огромный кот, приподнялся с кресла.

- Н_а_м_?

Я вытащил из кармана пистолет-парализатор. Он замер на месте.

- Дела такого рода не оставляют на волю случая. Мы всегда проверяем.
А теперь в путь.

Кровь отхлынула от его лица.

- Нет, - беззвучно, одними губами произнес он, - нет, нет, нет, вы
этого не сделаете, это ужасно, а Амелия, дети...

- Это, - сказал я ему, - входит в наказание.

Я оставил его в Дамаске за год до того, как город был разграблен
Тамерланом.