северное сияние, вздрагивающее и переливающееся между лунами. В комнате
стало темно, и женщина невольно придвинулась ближе к мужчине, заметив это,
лишь когда он включил световую панель. В них обоих жило присущее Роланду
ощущение одиночества.
Человек может пройти такое расстояние примерно за 270 миллионов лет.
Скажем, если отправиться в дорогу в пермский период, когда даже динозавры
еще только должны были появиться на Земле, то закончится путешествие как
раз сейчас, когда космические корабли летают гораздо дальше. Но в
окружающем нас районе Галактики расстояния между звездами составляют в
среднем девять с небольшим светолет, и едва у одного процента звезд есть
планеты, пригодные для человека, а еще надо учесть, что предельная
скорость кораблей все-таки ниже, чем у светового излучения. Немного
помогает релятивистское сокращение времени и анабиоз в пути, отчего
путешествия кажутся короткими, но история на родной планете от всего этого
не останавливается.
колонистами становятся лишь те, у кого есть на то особые причины. Для
экзогенного выращивания домашних животных и растений они берут с собой
зародышевую плазму. Человеческую тоже - чтобы колония росла быстро и могла
за счет генетического дрейфа избежать вырождения. В такой ситуации вряд ли
стоит рассчитывать на следующую волну иммигрантов. Может быть, два или три
раза в столетие залетит корабль с другой планеты. (Но не с Земли, которая
уже давно озабочена своими проблемами, совершенно непонятными и чуждыми
этим людям). Скорее всего корабль прибудет с какой-нибудь уже окрепшей
колонии: молодым поселениям не до постройки космических кораблей.
под вопросом. Отцам-основателям приходилось брать что попадется: Вселенная
ведь создавалась не специально для человека.
жить, дышать, есть пищу, пить воду, ходить нагим, если ему захочется,
сеять злаки, разводить скот, рыть шахты, возводить дома, растить детей и
внуков. Видимо, оно того стоит - пересечь три четверти светового века,
чтобы сохранить какие-то дорогие сердцу ценности и пустить новые корни на
земле Роланда.
Солнца, еще опасней в коварной ультрафиолетовой области и уж совсем дико
ведет себя, когда расшвыривает во все стороны мощные потоки заряженных
частиц. У планеты эксцентрическая орбита. В разгар короткого, но бурного
северного лета, когда Роланд приближается к периастрию, суммарная
инсоляция превышает земную более чем в два раза; в середине же долгой
арктической зимы она чуть ниже средней по Земле.
возможности создавать их, кроме как для немногочисленных специалистов,
человек вынужден жить в высоких широтах. Наклон оси в десять градусов плюс
специфическая орбита - все это приводит к тому, что самая северная часть
арктического континента по полгода живет без солнца. У южного полюса в
этих широтах - только безбрежный океан.
показаться даже более важными. У Роланда, например, две луны - маленькие,
но расположенные довольно близко от планеты, отчего тут бывают
накладывающиеся приливы. Период обращения Роланда вокруг своей оси -
тридцать два часа, что исподволь, но постоянно действует на организмы,
привыкшие за миллионы лет эволюции к более высокому темпу.
всего 9500 километров. Сила тяжести у поверхности - 0,42 g. Давление на
уровне моря чуть выше одной земной атмосферы. (И надо сказать, что Земля в
этом отношении настоящий каприз мироздания; человек там появился лишь
потому, что по какой-то случайности космического масштаба газообразная
оболочка планеты значительно меньше, чем положено иметь такому небесному
телу; вот на Венере в этом отношении все в порядке.)
в полную силу использует свою основную способность - универсальность.
Неоднократные попытки человека загнать себя в рамки какой-то одной
всеобщей линии поведения, или культуры, или идеологии всегда заканчивались
неудачами, зато когда перед ним стоит задача просто выжить и жить, он
справляется с ней по большей части неплохо. Он умеет приспосабливаться, и
в довольно широких пределах.
необходим солнечный свет, или тем, что он - обязательно и постоянно -
должен быть неотъемлемой частью окружающей его жизни и непременно
существом духовным.
прямо в залив Поларис. За ними уже располагались жилища пятисот тысяч его
постоянных обитателей. Каменные стены, ставни на окнах, остроконечные
черепичные крыши. Но веселая разноцветная окраска строений выглядела в
лучах уличных фонарей как-то жалко - ведь город лежал за Северным полярным
кругом.
они готовились к отъезду, лишили ее последних сил. К причалу они прибыли
на гидроплане, и теперь, глядя через купол такси, что везло их в пригород,
она решила, будто Шерринфорд имеет в виду богатые леса и луга вдоль
дороги, переливы светящихся цветов в садах, шорох крыльев в небе. В
отличие от земной флоры холодных регионов, растительность арктической зоны
Роланда каждый световой день лихорадочно растет и копит энергию. И только
когда летний зной уступает место мягкой зиме, растения начинают цвести и
плодоносить. В это же время выбираются из своих берлог впадающие в летнюю
спячку животные и возвращаются домой птицы.
раскинулась просторная равнина, взбирающаяся к горам в отдалении; вершины,
залитые серебристо-серым лунным светом; северное сияние; рассеянные
отсветы солнца, только-только спрятавшегося за горизонт.
ей. И эта дикая, необузданная природа отняла у нее Джимми. Удастся ли ей
хотя бы найти его маленькие косточки, чтобы похоронить рядом с отцом...
говорил о самом городе, втором по величине городе после столицы. Видимо,
он здесь уже бывал не раз. Шумные улицы были полны народа, мелькали огни
рекламы, из таверн, магазинов, ресторанов, спортивных центров,
танцевальных залов - отовсюду неслась музыка. Прижатые друг к другу
автомобили еле ползли. Деловые здания в несколько этажей светились всеми
окнами. Портолондон связывал огромный материк с внешним миром. По реке
Глории тянулись сюда плоты, баржи с рудой, урожаем с ферм, чьи владельцы
медленно, но верно заставляли Роланд служить себе, мясом, костью и мехами,
добытыми охотниками в горах у подножия Кряжа Троллей. С моря подходили
рыболовецкие суда и грузоходы, доставляющие продукцию Солнечных островов и
богатства континентов, расположенных дальше к югу, куда совершали вылазки
отважные искатели приключений. Портолондон грохотал, смеялся, бушевал,
потворствовал, грабил, молился, обжирался, пьянствовал, работал, мечтал,
вожделел, строил, разрушал, умирал, рождался, был счастлив, зол, печален,
жаден, вульгарен, любвеобилен, амбициозен, человечен. Ни яростные лучи
солнца где-то южнее, ни полугодовые сумерки здесь - а в середине зимы
настоящая ночь - не могли остановить человека.
сомневалась, что именно там рождались странные обычаи, легенды и суеверия,
которые наверняка умрут, когда все дальние регионы появятся на подробных
картах и будут полностью под контролем. Теперь же... Может быть, виной
тому слова Шерринфорда о том, что сам он после некоторых предварительных
исследований склонен изменить свою прежнюю точку зрения.
мысли, чтобы не вспоминать постоянно, как за день до отъезда, например,
когда она спросила Джимми, сделать ему сандвич из ржаного хлеба или из
французской булочки, сын совершенно серьезно ответил: "Пожалуй, я съем
кусочек Ф-хлеба". Незадолго до этого он как раз начал проявлять интерес к
алфавиту.
комнатам с примитивной меблировкой, но все это Барбро помнила как в
тумане. И только распаковав вещи, она вспомнила, что Шерринфорд пригласил
ее к себе обговорить все обстоятельства дела с глазу на глаз. Пройдя вдоль
коридора, она нашла его комнату и постучала. Сердце у нее колотилось так
сильно, что казалось, его удары заглушают стук в дверь.
Барбро едва не вспылила, но тут заметила на экране визифона лицо главного
констебля Доусона. Очевидно, Шерринфорд позвонил ему сам, и у него были
причины просить ее не показываться в поле зрения камеры. Она опустилась в
кресло и, впившись ногтями в колени, снова взглянула на экран.
время разговора он постоянно поглаживал свою бороду, которая, видимо, ему
самому очень нравилась. Не горожанин, а какой-то дальнопоселенец...
они безобидные ребята. Просто после нескольких недель или месяцев в
дальних землях им бывает нужно слегка разрядиться.
отличающееся от того, что привело к появлению человека, - порой влияет на
людей очень странным образом. - Шерринфорд набил трубку. - Ты, разумеется,