Чтение 3–й страницы книги ~Музыкодел~

- А-а. Ну все-таки это хоть что-то.

Ее голос был вял, невыразителен, как будто еще одно разочарование не
имело значения. Они стояли, неловко глядя друг на Друга.

- Я смотрела часть "Утра с Мэриголд", - сказала Вэл. - Она говорила о
твоих коммерсах.

- Скоро должен быть ответ насчет того коммерса о табаке Сло, - сказал
Бак. - Может быть, мы уговорим хозяина подождать еще неделю. А сейчас я
пойду прогуляюсь.

- Тебе бы надо больше гулять...

Он закрыл за собой дверь, старательно обрезав конец ее фразы. Он
знал, что будет дальше. Найди где-нибудь работу. Заботься о своем здоровье
и проводи на свежем воздухе несколько часов в день. Пиши коммерсы в
свободное время-ведь они не приносят больших доходов. Хотя бы до тех пор,
пока мы не встанем на ноги. А если ты не желаешь, я сама пойду работать.

Но дальше слов она не шла. Нанимателю достаточно было бросить один
взгляд на ее тщедушное тело и усталое угрюмое лицо. И Бак сомневался, что
с ним обошлись бы хоть сколько-нибудь лучше.

Он мог бы работать мультикордистом и прилично зарабатывать. Но тогда
придется вступить в Союз исполнителей, а значит, выйти из Союза
музыкоделов. Если он это сделает, он больше не сможет писать коммерсы.

Проклятые коммерсы!

Выйдя на улицу, он с минуту постоял, наблюдая за толпами,
проносившимися мимо по быстро движущемуся тротуару. Коекто бросал беглый
взгляд на этого высокого, неуклюжего, лысеющего человека в потертом, плохо
сидящем костюме. Бак втянул голову в плечи и неуклюже зашагал по
неподвижной обочине. Он знал, что его примут за обычного бродягу и что все
будут поспешно отводить взгляд, мурлыкая про себя отрывки из его
коммерсов.

Он свернул в переполненный ресторан, нашел себе столик и заказал
пива. На задней стене был огромный экран видеоскопа, где коммерсы
следовали один за другим без перерыва. Некоторое время Бак прислушивался к
ним-сначала ему было интересно, что делают другие музыкоделы, потом его
охватило отвращение.

Посетители вокруг него смотрели и слушали, не отрываясь от еды.
Некоторые судорожно кивали головами в такт музыке. Несколько молодых пар
танцевали на маленькой площадке, умело меняя темп, когда кончался один
коммерс и начинался другой.

Бак грустно наблюдал за ними и думал о том, как все переменилось.
Когда-то, он знал, была специальная музыка для танцев и специальные группы
инструментов для ее исполнения. И люди тысячами ходили на концерты, сидели
в креслах и смотрели только на исполнителей.

Все это исчезло. Не только музыка, но и искусство, литература,
поэзия. Пьесы, которые он читал в школьных учебниках своего деда, давно
забыты.

"Видеоскоп Интернэйшнл" Джемса Дентона решил, что люди должны
одновременно смотреть и слушать. "Видеоскоп Интернэйшнл" Джемса Дентона
решил, что при этом внимание публики не может выдержать длинной программы.
И появились коммерсы.

Проклятые коммерсы!

Час спустя, когда Вэл вернулась домой, Бак сидел в углу, разглядывая
растрепанные книги, которые собирал еще тогда, когда их печатали на
бумаге, - разрозненные биографии, книги по истории музыки, по теории
музыки и композиции. Вэл дважды оглядела комнату, прежде чем заметила его,
потом подошла к нему с тревожным, трагическим выражением лица.

- Сейчас придут чинить синтезатор пищи.

- Хорошо, - сказал Бак.

- Но хозяин не хочет ждать. Если мы не заплатим ему послезавтра, не
заплатим всего, - нас выселят.

- Ну выселят.

- Куда же мы денемся!? Ведь мы не сможем нигде устроиться, не
заплатив вперед!

- Значит, нигде не устроимся.

Она с рыданием выбежала в спальню.

На следующее утро Бак подал заявление о выходе из Союза музыкоделов и
вступил в Союз исполнителей. Круглое лицо Халси печально вытянулось, когда
он узнал эту новость. Он дал Баку взаймы, чтобы уплатить вступительный
взнос в союз и успокоить хозяина квартиры, и в красноречивых выражениях
высказал свое сожаление, поспешно выпроваживая музыканта из своего
кабинета. Бак знал, что Халси, не теряя времени, передаст его клиентов
другим музыкоделам - людям, которые работали быстрее, но хуже. Бак
отправился в Союз исполнителей, где просидел пять часов, ожидая
направления на работу. Наконец его провели в кабинет секретаря, который
небрежно показал ему на кресло и подозрительно осмотрел его.

- Вы состояли в исполнительском союзе двадцать лет назад и вышли из
него, чтобы стать муэыкоделом. Верно?

- Верно, - сказал Бак.

- Через три года вы потеряли право очередности. Вы это знали, не так
ли?

- Нет, но не думал, что это так важно. Ведь хороших мультикордистов
не так-то много.

- Хорошей работы тоже не так-то много. Вам придется начать все
сначала. - Он написал что-то на листке бумаги и протянул его Баку. - Этот
платит хорошо, но люди там плохо уживаются. У Лэнки не так-то просто
работать. Посмотрим, может быть, вы не будете слишком раздражать его...

Бак снова оказался за дверью и стоял, пристально разглядывая листок.

На движущемся тротуаре он добрался до космопорта НьюДжерси, поплутал
немного в старых трущобах, с трудом находя дорогу, и наконец обнаружил
нужное место почти рядом с зоной радиации космопорта. Полуразвалившееся
здание носило следы давнего пожара. Под обветшалыми стенами сквозь
осыпавшуюся штукатурку пробивались сорняки. Дорожка с улицы вела к тускло
освещенному проему в углу здания. Кривые ступеньки вели вниз. Над головой
светила яркими огнями огромная вывеска, обращенная в сторону порта:
"ЛЭНКИ".

Бак спустился, вошел - и запнулся: на него обрушились неземные
запахи. Лиловатый дым венерианского табака висел, как тонкое одеяло,
посредине между полом и потолком. Резкие тошнотворные испарения
марсианского виски заставили Бака отшатнуться. Бак едва успел заметить,
что здесь собрались загулявшие звездолетчики с проститутками, прежде чем
перед ним выросла массивная фигура швейцара с карикатурным подобием лица,
изборожденного шрамами.

- Кого-нибудь ищете?

- Мистера Лэнки.

Швейцар ткнул большим пальцем в сторону стойки и шумно отступил
обратно в тень. Бак пошел к стойке.

Он легко нашел Лэнки. Хозяин сидел на высоком табурете позади стойки
и, вытянув голову, холодно смотрел на подходившего Бака. Его бледное лицо
в тусклом дымном освещении было напряженно и угрюмо. Он облокотился о
стойку, потрогал свой расплющенный нос двумя пальцами волосатой руки и
уставился на Бака налитыми кровью глазами.

- Я Эрлин Бак, - сказал Бак.

- А-а. Мультикордист. Сможешь играть на этом мультикорде, парень?

- Конечно, я же умею играть.

- Все так говорят. А у меня, может быть, только двое за последние
пять лет действительно умели. Большей частью приходят сюда и воображают,
что поставят эту штуку на автоматическое управление, а сами будут тыкать
по клавишам одним пальцем. Я хочу, чтобы на этом мультикорде играли,
парень, и прямо скажу-если не умеешь играть, лучше сразу отправляйся
домой, потому что в моем мультикорде нет автоматического управления. Я его
выломал.

- Я умею играть, - сказал ему Бак.

- Хорошо, это скоро выяснится. Союз расценивает это место по
четвертому классу, но я буду платить по первому, если ты умеешь играть.
Если ты действительно умеешь играть, я подброшу тебе прибавку, о которой
союз не узнает. Работать с шести вечера до шести утра, но у тебя будет
много перерывов, а если захочешь есть или пить - спрашивай все что угодно.
Только полегче с горячительным. Пьяница-мультикордист мне не нужен, как бы
он ни был хорош. Роза!

Он проревел во второй раз, и из боковой двери вышла женщина. Она была
в выцветшем халате, и ее спутанные волосы неопрятно свисали на плечи. Она
повернула к Баку маленькое смазливое личико и вызывающе оглядела его.

- Мультикорд, - сказал Лэнки. - Покажи ему.

Роза кивнула, и Бак последовал за ней в глубину зала. Вдруг он
остановился в изумлении.

- В чем дело? - спросила Роза.

- Здесь нет видеоскопа!

- Давно! Лэнки говорит, что звездолетчики хотят смотреть на
что-нибудь получше мыльной пены и воздушных автомобилей. - Она хихикнула.
- На что-нибудь вроде меня, например.

- Никогда не слышал о ресторанах без видеоскопа.

- Я тоже, пока не поступила сюда. Зато Лэнки держит нас троих, чтобы
петь коммерсы, а вы будете нам играть на мультикорде. Надеюсь, вы
справитесь. У нас неделю не было мультикордиста, а без него трудно петь.

- Справлюсь, - сказал Бак.

Тесная эстрада тянулась в том конце зала, где в других ресторанах Бак
привык видеть экран видеоскопа. Он заметил, что когда-то такой экран был и
здесь. На стене еще виднелись его следы.

- У Лэнки было заведение на Венера, когда там еще не было
видеоскопов, - сказала Роза. - У него свои представления о том, как нужно
развлекать посетителей. Хотите посмотреть свою комнату?