Чтение 3–й страницы книги ~Вельд~

- От чего? - резко спросил Питер.

- От тебя и твоей сестры. Если вы не будете чересчур увлекаться этой
Африкой, станете ее чередовать... скажем, со Швецией, или Данией, или
Китаем.

- Я думал, мы можем играть во что хотим.

- Безусловно, в пределах разумного.

- А чем плоха Африка, отец?

- Так ты все-таки признаешь, что вызывал Африку!

- Я не хочу, чтобы запирали детскую, - холодно произнес Питер. -
Никогда.

- Так позволь сообщить тебе, что мы вообще собираемся на месяц
оставить этот дом. Попробуем жить по золотому принципу: "Каждый делает все
сам".

- Ужасно! Значит, я должен сам шнуровать ботинки, без автоматического
шнуровальщика? Сам чистить зубы, причесываться, мыться?

- Тебе не кажется, что это будет даже приятно для разнообразия?

- Это будет отвратительно. Мне было совсем не приятно, когда ты убрал
автоматического художника.

- Мне хотелось, чтобы ты научился рисовать, сынок.

- Зачем? Достаточно смотреть, слушать и обонять! Других стоящих
занятий нет.

- Хорошо, ступай, играй в Африке.

- Так вы решили скоро выключить наш дом?

- Мы об этом подумывали.

- Советую тебе подумать еще раз, отец.

- - Но-но, сынок, без угроз!

- Отлично. - И Питер отправился в детскую.

- Я не опоздал? - спросил Девид Макклин.

- Завтрак? - предложил Джордж Хедли.

- Спасибо, я уже. Ну, так в чем дело?

- Девид, ты разбираешься в психике?

- Как будто.

- Так вот, проверь, пожалуйста, нашу детскую. Год назад ты в нее
заходил - тогда заметил что-нибудь особенное?

- Вроде нет. Обычные проявления агрессии, тут и там налет паранойи,
присущей детям, которые считают, что родители их постоянно преследуют. Но
ничего, абсолютно ничего серьезного.

Они вышли в коридор.

- Я запер детскую, - объяснил отец семейства, - а ночью дети все
равно проникли в нее. Я не стал вмешиваться, чтобы ты мог посмотреть на их
затеи.

Из детской доносились ужасные крики.

- Вот-вот, - сказал Джордж Хедли. - Интересно, что ты скажешь?

Они вошли без стука.

Крики смолкли, львы что-то пожирали.

- Ну-ка. дети, ступайте в сад, - распорядился Джордж Хедли - Нет-нет,
не меняйте ничего, оставьте стены, как есть. Марш!

Оставшись вдвоем, мужчины внимательно посмотрели на львов, которые
сгрудились поодаль, жадно уничтожая свою добычу.

- Хотел бы я знать, что это, - сказал Джордж Хедли. - Иногда мне
кажется, что я вижу... Как думаешь, если принести сильный бинокль...

Девид Макклин сухо усмехнулся.

- Вряд ли...

Он повернулся, разглядывая одну за другой все четыре стены.

- Давно это продолжается?

- Чуть больше месяца.

- Да, ощущение неприятное.

- Мне нужны факты, а не чувства.

- Дружище Джордж, найди мне психиатра, который наблюдал бы хоть один
факт. Он слышит то, что ему сообщают об ощущениях, то есть нечто весьма
неопределенное. Итак, я повторяю: это производит гнетущее впечатление.
Положись на мой инстинкт и мое предчувствие. Я всегда чувствую, когда
назревает беда. Тут кроется что-то очень скверное. Советую вам совсем
выключить эту проклятую комнату и минимум год ежедневно приводить ко мне
ваших детей на процедуры.

- Неужели до этого дошло?

- Боюсь, да. Первоначально эти детские были задуманы, в частности,
для того, чтобы мы, врачи, без обследования могли по картинам на стенах
изучать психологию ребенка и исправлять ее. Но в данном случае детская,
вместо того чтобы избавлять от разрушительных наклонностей, поощряет их!

- Ты это и раньше чувствовал?

- Я чувствовал только, что вы больше других балуете своих детей. А
теперь закрутили гайку. Что произошло?

- Я не пустил их в Нью-Йорк.

- Еще?

- Убрал из дома несколько автоматов, а месяц назад пригрозил запереть
детскую, если они не будут делать уроков. И действительно запер на
несколько дней, чтобы знали, что я не шучу.

- Ага!

- Тебе это что-нибудь говорит?

- Все. На место рождественского деда пришел бука. Дети предпочитают
рождественского деда. Ребенок не может жить без привязанностей. Вы с женой
позволили этой комнате, этому дому занять ваше место в их сердцах. Детская
комната стала для них матерью и отцом, оказалась в их жизни куда важнее
подлинных родителей. Теперь вы хотите ее запереть. Не удивительно, что
здесь появилась ненависть. Вот - даже небо излучает ее. И солнце. Джордж,
вам надо переменить образ жизни. Как и для многих других - слишком многих,
- для вас главным стал комфорт. Да если завтра на кухне что-нибудь
поломается, вы же с голоду помрете. Не сумеете сами яйца разбить! И
все-таки советую выключить все. Начните новую жизнь. На это понадобится
время. Ничего, за год мы из дурных детей сделаем хороших, вот увидишь.

- А не будет ли это слишком резким шоком для ребят - вдруг запереть
навсегда детскую?

- Я не хочу, чтобы зашло еще дальше, понимаешь?

Львы кончили свой кровавый пир.

Львы стояли на опушке, глядя на обоих мужчин.

- Теперь я чувствую себя преследуемым, - произнес Макклин. - Уйдем.
Никогда не любил эти проклятые комнаты. Они мне действуют на нервы.

- А львы - совсем как настоящие, верно? - сказал Джордж Хедли. - Ты
не допускаешь возможности...

- Что?!

- ...что они могут стать настоящими?

- По-моему, нет.

- Какой-нибудь порок в конструкции, переключение в схеме или еще
что-нибудь?

- Нет.

Они пошли к двери.

- Мне кажется, комнате не захочется, чтобы ее выключали, - сказал
Джордж Хедли.

- Никому не хочется умирать, даже комнате.

- Интересно: она ненавидит меня за мое решение?

- Здесь все пропитано паранойей, - ответил Девид Макклин. - До
осязаемости. Эй! - Он нагнулся и поднял окровавленный шарф. - Твой?

- Нет. - Лицо Джорджа окаменело. - Это Лидии.

Они вместе пошли к распределительному щитку и повернули выключатель,
убивающий детскую комнату.

Дети были в истерике. Они кричали, прыгали, швыряли вещи. Они вопили,
рыдали, бранились, метались по комнатам.

- Вы не смеете так поступать с детской комнатой, не смеете!

- Угомонитесь, дети.

Они в слезах бросились на диван.

- Джордж, - сказала Лидия Хедли, - включи детскую на несколько минут.
Нельзя так вдруг.

- Нет.

- Это слишком жестоко.

- Лидия, комната выключена и останется выключенной. И вообще, пора
кончать с этим проклятым домом. Чем больше я смотрю на все это безобразие,
тем мне противнее. И так мы чересчур долго созерцали свой механический
электронный пуп. Видит бог, нам необходимо сменить обстановку!

И он стал ходить из комнаты в комнату, выключая говорящие часы,
плиты, отопление, чистильщиков обуви, механические губки, мочалки,
полотенца, массажистов и все прочие автоматы, которые попадались под руку.

Казалось, дом полон мертвецов. Будто они очутились на кладбище
механизмов. Тишина. Смолкло жужжание скрытой энергии машин, готовых
вступить в действие при первом же нажиме на кнопки.

- Не позволяй им это делать! - завопил Питер, подняв лицо к потолку,
словно обращаясь к дому, к детской комнате - Не позволяй отцу убивать все.
- Он повернулся к отцу. - До чего же я тебя ненавижу!

- Оскорблениями ты ничего не достигнешь.

- Хоть бы ты умер!

- Мы долго были мертвыми. Теперь начнем жить по-настоящему. Мы
привыкли быть предметом забот всевозможных автоматов - отныне мы будем
жить.

Венди по-прежнему плакала. Питер опять присоединился к ней.

- Ну, еще немножечко, на минуточку, только на минуточку! - кричали
они.

- Джордж, - сказала ему жена, - это им не повредит.

- Ладно, ладно, пусть только замолчат. На одну минуту, учтите, потом