дети знают. Он задремал и детские голоса вползли в его сон. Они говорили в
пронзительном ледяном ветре, бормотали в пыли, поднимавшейся над ветром, и
было совершенно ясно, что говоря они на языке знакомом и понятном. Он звал
детей, но они не отвечали, их скрыли от него гребни красного песка,
плывущие и меняющиеся, не оставляющие ни следов, ни отметин. Он бежал
между дюнами, выкрикивая имена детей. Затем увидел нагромождение древних
камней - остатки умершей горы - и впадину внизу со следами зелени вокруг
хилого озерца. Он знал, что дети в этой впадине. Он побежал туда, а ночь
сгущалась, на потемневшем небе уже мерцали звезды. Перед ним выросла
неясная фигура и загородила ему дорогу. В правой руке, но глаза смотрели
на Мэтта, зеленовато-золотые и яркие, каких на Земле не бывает...
Джо и Барби и смеялись.
Пошли обедать, Мэтт, а то соседи подумают, что я тебя бью.
Джон Картер?
дашь нам завтра побольше салата-латука? Он увлекся им.
удовольствия и плохо спал в ту ночь, несколько раз просыпаясь от страшных
снов. На следующий день стало еще жарче. Его головная боль не проходила.
Мэтт пошел к своему врачу. Тот не обнаружил никаких признаков инфекции, но
это был только жест - работать он не мог. К полудню он вернулся домой с
двухдневным освобождением по болезни. Температура воздуха приблизилась к
32 С, влажность вытекла резкими ливнями.
- А бедный Джон Картер! Я вообще не позволила детям вытаскивать его из
погреба.
это сегодня утром, когда ты ушел.
фундаментом. Дыра на лужайке, точно напротив погреба. Я думаю, он хочет
иметь в своем домике заднюю дверь, но я завалил дыру, хорошо засыпал и и
сверху положил большой камень.
собака, или он заблудится и не найти дороги домой.
с_в_о_е_г_о_ дома.
посочувствовать мне? Мое состояние очень паршивое.
Он метался, стонал и, наконец, сошел вниз, Люсиль дала ему ледяного
лимонада. Он сел в тени на задней веранде и выпил его. Желудок скрутило от
холодного и кисло-сладкого, и Мэтт встал, чтобы пройтись по лужайке. Жара
давила на него, в голове стучало, колени подгибались. Он прошел мимо того
места, где Джо завалил туннель, и услышал доносившиеся из окна погреба
детские голоса. Он повернулся и пошел к погребу.
выходить.
уговаривающим.
контуры. Мэтт ударился о балку и выругался, а Барби нетерпеливо сказала:
нельзя и спуститься сюда?
выстроил Джон Картер. В середине вала было темное отверстие, и из него
очень медленно вылезал Джон Картер. Глаза его сверкали в темноте. Барби
положила перед ним два кубика льда; он прижал к ним мордочку и тяжело
дышал, и его бока ходили в частом, мелком и нервном ритме.
повернулся к Мэтту: - Ты не понимаешь, как это важно. Нигде в округе нет
ребят, которые бы держали дома настоящего марсианина.
смотрел на Мэтт. Мэтт, вздрагивая от холодного воздуха, поднялся на верх и
захлопнул дверь. Он шел за детьми, но мысленно все еще видел, как Джон
Картер лежит за своей стенкой в темноте, страдая от чужого мира, слишком
большого, слишком жаркого, слишком тяжелого.
только чувствуют. Они могут быть растерянными, испуганными, страдающими
или еще какими-нибудь, но все это ощущения, а не мысли. Думают только
люди. На Земле.
бежала изгородь, Мэтт остановился, крепко держась обеими руками за колья и
глядя на заднюю изгородь соседей, на их гаражи и мусорные баки, но не видя
их. Он чувствовал смутную уверенность в том, что в глубине его мозга росло
и принимало форму и двигалось к той точке, где Мэтт уже не мог уверять
себя, что не видит этого.
может быть, чтобы не знали.
позвоночное. Почему же этот единственный вид выжили, когда все остальные
погибли, если он не имел каких-то преимуществ?
люди, земляне, не могли понять.
умиранием, выродиться, адаптироваться, утратить свои города, изобретения,
письменность и тому подобное, но не разум. Только не разум, потому что
разум - единственный барьер против уничтожения.
размыкается в собственных мыслях. Разве не может это включать все виды
умственной компенсации, такие силы, о которых землянин не подозревает и не
видит их, потому что он судит обо всем в границах собственного знания о
земных формах жизни? И не станет ли такая раса скрывать свой разум, свое
последнее орудие от чужаков, захвативших ее мир?
больше твердым панцирем, покрывающим мир. Оно было распахнуто настежь,
изображено и порвано прожорливыми кораблями, несущими прожорливых людей,
которым не хватало того, что они имели. И через эти прорехи проскальзывало
ЧУЖОЕ, и мир никогда уже не будет прежним. Никогда не будет знакомой,
Безопасной Земли, содержащей только то, что ей принадлежит, только то, что
люди могут понять.
ребятишки верят в игру, пока играют.
звала его. По голосу чувствовалась ее тревога. Он пошел к дому. Она
встретила его на полпути и спросила, что он делал под дождем. Она загнала
его в дом и переодела в сухую одежду. Он пытался сказать, что ничего
особенного нет, но она тревожилась и не хотела слушать.
и стыдясь состояния своих нервов. С него покатился пот и он отшвырнул
плед. Воздух в комнате был влажным, тяжелым, спертым. Мэтт чувствовал себя
страдающим, как...
душно. И трудно дышать.
всегда, когда она твердо решила что-то сделать. - Он сказал, что придет
завтра утром. Пусть он определит, что с тобой.
тебя так хорошо, как Фред, да и плевать ему на тебя.
подумал, что у Фреда, может быть ответ. Может, если рассказать ему...
Картер не просто безвредный зверек. Я думаю, что он разумен. Я думаю, что
он ненавидит меня, ненавидит Землю, куда его случайно привезли, как
домашнее животное. Я думаю, что он что-то делает с моими детьми.
О, господи, опять они в этом сыром погребе! Джо, Барби, выходите сию же
минуту! Мэтт обхватил руками голову. Она болела.