Чтение 3–й страницы книги ~Черневог~

перечитывал тронутые дождем сильно подпорченные записи Ууламетса, которые
ясно предупреждали его о том, что колдун, испытывающий привязанность к
кому-либо, всегда находился в опасности, а колдун, который хочет получить
чью-либо привязанность и любовь, в лучшем случае вор.

Разумеется, это предостережение относилось и к Ивешке и к нему в
равной мере, и как бы они ни старались, он был уверен, что они оба были
виновны и в своих собственных поступках и в выборе своих собственных
оправданий.

Но Петр лишь рассмеялся и сказал, когда Саша поделился с ним этими
самыми сокровенными, самыми ужасными своими опасениями:

- Меня это не беспокоит.

После чего Петр вылил еще один ковш воды себе на голову: в тот момент
они сидели в новой, только что отстроенной бане, парясь в жаре раскаленных
камней.

- А я беспокоюсь, - сказал Саша и огляделся вокруг себя сквозь пар и
тусклый свет: в бане нужно быть осторожным всякий раз, когда речь идет о
чем-то важном, потому что здесь может оказаться банник. - Петр, если ты
вдруг подумаешь, что я желаю что-то...

- Я, например, желаю, - перебил его Петр, - чтобы мне на спину вылили
еще один ковш воды.

Это его желание Саша тут же исполнил.

- И все же, - вновь начал он.

- Ты слишком беспокоишься, - сказал Петр, продолжая тщательно скрести
свой подбородок. - Когда ты глядишь на чистое небо, то начинаешь
беспокоиться о том, что вот-вот пойдет дождь. Когда ты желаешь хорошей
погоды, то беспокоишься, что может быть засуха по всем царским владениям,
а тогда царь явится сюда и сожжет твой дом...

- Такое может случиться.

- Может, может. Не случиться, если не пожелаешь.

- Если я не пожелаю...

- Царь может внезапно помереть. Очень подходящее объяснение. Почему
тебя это должно беспокоить? Ведь этот чертов царь собирается сжечь дотла
твой дом!

- Во-первых, я никогда не желал дождя!

- Тьфу! Ведь желал же ты мне попутного ветра на реке, желал мне и
безопасности в лесу. Боже мой, подумать только, что какой-нибудь бедный
медведь мог околеть с голоду из-за тебя! Разве ты не беспокоился об этом?!

Саша хмуро взглянул на Петра, а тот только подмигнул ему.

- Потише со своими шутками, - сказал Саша. - Как же мы сможем завести
банника, если ты не принимаешь все это всерьез?

- На это я могу сказать лишь то, что если банник действительно
существует, то он должен бы иметь чувство юмора.

- Лучше считай, что он не имеет! - ответил Саша и тут же пожелал про
себя, что если какой-нибудь банник и слушает сейчас их разговор, то он
должен быть очень терпеливым. - Банник, прости его. На самом деле он не
имел в виду ничего дурного.

- Возможно, - заметил Петр, - он все еще подглядывает за нами с
крыши, раздумывая о том, не найдется ли для него более подходящей работы в
самом Киеве.

- Петр...

- Я знаю, знаю. - Петр некоторое время был занят своим подбородком,
тщательно выбривая место под губой. - Но если этот банник имеет хоть
чуточку скверный характер, он нам не нужен, а если он вполне приличный
малый, то он не должен бы остерегаться шуток.

- Все они вовсе не склонны шутить.

- Это очень печально.

- Что именно?

- Видеть будущее и не находить при этом повода для смеха. - Петр
намочил холст и тщательно вытер свое лицо. - Натура человека всегда
требует этого, где бы он ни находился. Здесь, в лесах, например, каждому
необходимо это, особенно во время долгих зим...

- Ты все еще скучаешь по Киеву?

- Я не знаю, что я потерял там. Я никогда не был в Киеве.

- Но ты всегда говорил, что обязательно отправишься туда.

- Да, говорил так, когда хотел.

- Вот в этом-то и заключается вопрос. Я имею в виду то, что если мы
на самом деле хотим остаться и не знаем этого...

- Мне нравится здесь. Я прекрасно себя чувствую. Боже мой, да на что
мне жаловаться? Наш дом покрыт новой крышей, нигде не течет и не каплет...

- Но ведь ты все-таки не крестьянин, и ты никогда не собирался им
стать.

- Нет, конечно. Я был просто дураком, которому грозила петля, я был в
стаде хитрых мерзавцев, которых принимал за своих друзей, и, говоря
по-правде, которые не шевельнули бы и пальцем, видя как меня вешают,
вместо того, чтобы помочь мне. Что мне может дать Киев? Таких же
мерзавцев, только в большем количестве.

- Ты никогда не думал так раньше.

- Да, но теперь я думаю так. Может быть, я и отправлюсь в Киев.
Когда-нибудь. Но я не думаю, что это произойдет в этом году. У меня нет
времени на это. Мне нравится здесь.

- Но ведь это не Киев.

- Да слава Богу, что это даже не Воджвод, где вероятнее всего я был
бы повешен, если бы у бояр было особенно хорошее настроение!

- Это звучит весело.

- Не слишком, если ты мертв. Господи, почему я должен жаловаться? В
чем дело? Чего, по-твоему, мне еще не хватает?

Саша попытался остановиться, но тут же подумал о том, чего все-таки
не доставало Петру. Эта мысль была почти мгновенной, а желание столь
отчетливым, что ему стало страшно, но по каким-то причинам он не смог
собраться с мыслями, чтобы решить, что же ему делать дальше. Он
чувствовал, как пот стекает по его лицу, и вытер его. Сердце его учащенно
билось.

Петр плеснул на него полный ковш воды и сказал:

- Поживей, нам нужно выходить отсюда, мы еще не привыкли к такому
жару. Я думаю, что сейчас наши мозги слегка затуманены.

Холодный воздух явно помогал. Саша глубоко дышал, прислонившись к
стене бани, и пытался обдумать со всех сторон, как поступить ему с тем
своим желаньем, которое только что появилось у него.

Это была та самая ловушка, в которую так легко попадает колдун: если
желанья выполняются, и если у колдуна есть друг, то тогда он постарается
получить все, что сделает его друга счастливым.

Разумеется, он постарается...

Особенно если этот колдун постоянно чувствовал себя уверенным, что
именно в этом и заключается счастье.

Вот в этом и была та самая опасность, с которой сталкивался колдун,
имеющий друзей.

Саша совершенно точно узнал это спустя месяц, однажды вечером, когда
черная лошадь неожиданно появилась в саду и принялась ощипывать ивешкины
молоденькие посадки.

- Боже мой! - воскликнула Ивешка с крыльца, где она мыла руки, в то
время как Саша, стоя в дверях сзади нее, произнес с полным раскаянием:

- Извини, я виноват, - и тут же заставил лошадь покинуть садик.

- Виноват! - воскликнула Ивешка и, обернувшись, бросила на него
взгляд, полный негодования. После такого взгляда ему лишь оставалось
пожелать, чтобы эта лошадь...

Но Саша вовремя остановился. Он сказал очень тихо и как можно
спокойней:

- Мне кажется, это лошадь Петра.

Петр осторожно подвел старую лодку к причалу, стараясь не задевать
причальные столбы. Неважно, кем он родился: горожанином или даже
крестьянином, но близость реки, протекавшей рядом с домом, заставила его
руки научиться владеть рулем и небольшим парусом, который они использовали
для коротких речных прогулок, и поскольку два колдуна без всяких
затруднений могли пожелать ему хорошего попутного ветра, он самостоятельно
выводил лодку всякий раз, когда дела, связанные с посадкой леса,
заготовкой продуктов или торговлей, заставляли его отправляться вниз или
вверх по реке.

Сегодняшний день был одним из таких, обычных для него дней. Колдуны -
особый народ. Они были склонны подолгу проводить время со своими книгами,
читая их и делая записи, или, как, например, сегодня, заниматься долгим
изнурительным трудом по перемалыванию и варке различных снадобий,
некоторые из которых имели вполне приятный запах, но большинство все-таки
нет. И если кто-то думал, что колдуны рискуют нюхать все это собственным
носом, то он сильно ошибался.

Итак, сегодняшним утром Петр был предоставлен самому себе и,
нагруженный горшками и ящиками с ивовыми саженцами, рассадой и семенами
лечебных и других трав, он отправился вверх по реке, чтобы рассадить их в
том месте, где когда-то росли ивы. Был уже вечер, когда его лодка плавно
скользнула к причалу, и он с удовольствием вспомнил, что в качестве
вознаграждения Ивешка обещала ему приготовить медовые лепешки.

Он выпрыгнул на берег с веревкой в руках, крепко обвязал ее вокруг
столба и вернулся на борт, чтобы захватить мешок с грибами, которые
насобирал в лесу (Ивешка знала все, что только ни росло в лесу, и спасала