Абажур лампы не давал отражения, но по выражению лица чародея Ораст
догадался, чего тот хочет.
слов уловивший пожелание настоящего мастера, и произнес:
гипнотизирующим взглядом. И вдруг из бледной глубины металла начали
подниматься вереницы размазанных теней. Выглядело это страшновато, но
присутствующие поняли, что их глазам является видимое в образах
отображение мыслей самого Ораста, - в этом проявлялась его магическая
сила. Неожиданно туман рассеялся и изображение приобрело удивительную
четкость - все увидели рослого, широкого в плечах мужчину с сильной
грудью, грубой жилистой шеей и мускулистыми конечностями. Он был одет в
шелк и бархат, его богатый кафтан украшали золотые львы Аквилонии, а на
ровно расчесанных черных блестящих волосах его блестела корона.
Обоюдоострый меч на боку явно заменял собой все регалии. Под его низким,
широким лбом каким-то внутренним огнем горели вулканические глаза.
Светлое, исполосованное шрамами лицо было лицом воина, и даже шелк не мог
скрыть заметной твердости тела.
Ксалтотун.
серые горные склоны Севера.
не успели их уничтожить...
Ораст. - Он достойный сын этой дикой расы, и я слышал рассказы, что никто
не в силах ему противостоять в бою.
огня, что мерцал в его ладони...
мор свирепствовал на улицах Бельверуса, поражая и купца в его товарной
лавке, и невольника в сарае, и рыцаря в застолье. Он орудовал, словно
банда коновалов. Поговаривали, что это божья кара за грешные мысли и
развращенность. Он был быстр и смертоносен, как укус змеи - кожа
заболевшего краснела, потом чернела, пару минут несчастный бился на земле
в агонии, и после этого смерть окончательно вырывала душу из гниющего
тела, оставляя резко бьющий в ноздри запах разложения.
гибли посевы, а на пастбищах падал скот.
по всему королевству разошелся слух, что под защитой стен своего дворца
владыка тайно предается отвратительным занятиям и гнусным оргиям. А потом
и во дворец со страшной оскаленной улыбкой голого черепа вползла смерть, и
у ног ее заклубился ужасный и отвратительный туман заразы. В одну из ночей
умер король и сразу все три его сына, и громкое отпевание их тел заглушила
тихий, прерывистый и печальный звон колокольчиков, которыми были увешаны
повозки, собирающие с улиц гниющие останки.
перестал зловеще шелестеть шелковыми шторами дворца. С севера налетел
прохладный вихрь, раздался оглушительный гром, ослепительно засверкали
молнии, и хлынул дождь. Рассвет встал чистым, зеленым и светлым,
обожженная земля покрылась ковром свежих трав, павшие хлеба вновь
потянулись к небу, и мор отступил, выметенный из страны сильным ветром
вместе со своими гниющими испарениями.
своими отпрысками, и когда в огромном тронном зале короновали его младшего
брата Тараска, люд, приветствуя короля, которому покровительствуют боги,
выражал свой восторг так, что дрожали стены и башни.
новой войны. Поэтому никто и не был удивлен, когда глашатаи объявили о
решении короля Тараска признать подписанное умершим правителем перемирие с
западными соседями недействительным и начать мобилизацию войск для войны с
Аквилонией. Его намерения были чисты: он призывал к крестовому походу
против завоевателей и поработителей, несущих его стране горький позор
поражений. Поддерживая Валерия, "истинного наследника аквилонского трона",
в своих речах он представал не врагом Аквилонии, а лишь бескорыстным
другом, стремящимся освободить страдающий народ от тирании узурпатора и
чужеземца.
касались давнего королевского приятеля Амальрика, в обширное имение
которого уплывали и без того уже достаточно оскудевшие богатства
королевской казны, но на волне всеобщей популярности Тараска этому не
придавалось большого значения. И если умные люди понимали и подозревали,
что настоящим, невидимым правителем Немедии является Амальрик, они
опасались высказывать вслух эти еретические мысли.
во главе пятидесяти тысяч воинов - тяжеловооруженных рыцарей с
развевающимися над шлемами перьями, копейщиков в стальных касках и
кольчужных полупанцирях, и наемников в кожаных куртках. Они перешли
границу, с ходу взяв приграничный замок, сожгли три горных селения и тут,
в долине реки Валки, пройдя всего десять миль в глубь чужой территории,
лицом к лицу встретились с армией Конана, короля Аквилонии, -
сорокапятитысячным войском, собранным из лучников, воинов с алебардами и
цвета аквилонской военной силы - рыцарей. Не прибыли еще только воины из
области Поинтан под командованием генерала Просперо, так как путь их лежал
от самой дальней юго-западной границы королевства. Задержка была вызвана
тем, что Тараск ударил без предупреждения.
скалами долине, по которой вился сквозь чащу густого кустарника и заросли
плакучей ивы неглубокий поток. Маркитантки обеих армий поспешили набрать
воды и теперь стояли на противоположных берегах, разделенные водной
поверхностью, перебрасываясь камнями и оскорблениями. Последние лучи
заходящего солнца ярко освещали золотистый флаг Немедии с алым драконом,
что развевался по ветру над установленным на возвышенности, поблизости от
восточного края долины шатром короля Тараска. А тени западных скал
багряным покрывалом лежали на лагере короля Конана и его шатре, отмеченном
штандартом с золотым львом.
сигналы рожков, позвякивание железа и резкие окрики конных караулов по
обоим берегам заросшего ивами потока.
на своем ложе, которое было не чем иным, как кучей шкур и шелка на
деревянной подставке, и с хриплым криком проснулся, подскочив и
схватившись за свой меч. Обеспокоенный его вскриком, в шатер вбежал
командующий Паллантид, заставший своего короля сидящим на ложе и
напряженно сжимающим рукоять меча. По белому, как мел, лицу Конана
струился липкий холодный пот.
генерал. - Немедийцы не решились напасть ночью. Как и мы, ждут рассвета.
темноты ко мне подкрадывается смерть.
светом горящий посредине шатра и освещающий шелковые портьеры и богатые
ковры. Здесь никого не было - ни один раб, ни одна собака не спали у его
ног. Но глаза Конана горели тем же самым огнем, каким привыкли пылать
перед лицом наивысшей опасности, а меч подрагивал в руке. Паллантид с
беспокойством наблюдал за ним, в то время как Конан продолжал
прислушиваться.
- Никто не сможет пройти сюда незамеченным.
я слышал шаги рядом с собой!
находился еще кто-нибудь кроме него и короля, он бы это заметил... Он
вновь покачал головой.
армии!
воинов, - упорствовал Конан. - Ту, что ступает на невидимых лапах и не
является глазу...
немного сбитый с толку Паллантид.
тот был дьявольским. Я будто вновь прошел по тем же длинным и страшным
дорогам, которые преодолел, прежде чем стал властелином.
генерала, как и для большинства его подданных, король оставался загадкой.
Паллантиду было известно, что за свою долгую, богатую испытаниями жизнь
Конан преодолел множество необычных путей, прежде чем каприз судьбы усадил