ключей - невольник Тсотхи, евнух высшего ранга по имени Шукели; имя его
окружали легенды, замораживающие кровь в жилах. Вместо умерших нормальных
человеческих чувств им владело одно - звериная жестокость, находившая
выход в страсти к пыткам.
глубину холма, на котором покоилась цитадель.
удары осадного тарана. Шукели отворил дверь и отошел в сторону. Конан
заметил, что сопровождавшие его чернокожие кушиты явно были чем-то
взволнованы: и даже евнух с необъяснимым волнением глядел в темноту,
царящую за дверью; там находилось еще одно препятствие - решетка из
толстых стальных прутьев, снабженная искусным замком, открывавшимся без
ключа только снаружи. Шукели тронул рычаг, и решетка ушла в стену. Они
очутились в широком тоннеле, пробитом в скальном массиве. Конан понял, что
находится глубоко под землей - ниже основания холма, ниже фундамента
цитадели.
ловко приковали короля к кольцу, укрепленному в стене; фонарь они
закрепили в нише над его головой, так что Конан стоял в полукруге слабого
света. Стражники суетились, чувствовалось, что они хотят уйти как можно
скорее, они что-то тихо бормотали друг другу и бросали беспокойные взгляды
в окружающий мрак. Тсотха жестом позволил им выйти, и они толпой кинулись
к дверям, отталкивая напарников, как будто опасались, что темнота
превратится в хищника и прыгнет им на спины. Тсотха повернулся к королю, и
Конан заметил, что глаза его светятся в полумраке, а зубы поблескивают,
подобно волчьим клыкам.
Шамар, на осаду. Через десять дней я войду в твой дворец в Тарантии. Что
мне передать от твоего имени женщинам сераля, прежде чем я сдеру с них
атласную кожу? Она пойдет на пергаментные свитки, где будет запечатлена
хроника побед Тсотха-ланти!
воздух с силой, способной разорвать барабанные перепонки обыкновенного
человека. Тсотха издевательски расхохотался и вышел. Решетка встала на
место, и король еще успел увидеть удалявшийся грифообразный силуэт.
Тяжелые двери с грохотом захлопнулись, и наступила тишина.
кольцо в стене, к которому цепь была прикована. Его руки и ноги были
свободны, но король понимал, что даже его стальных мышц не хватило бы,
чтобы разорвать оковы. Звенья толщиной в палец крепились к железному
поясу, охватывающему туловище Конана; сам пояс был в дюйм толщиной и
шириной в ладонь. Одной тяжести этих оков достало бы, чтобы убить более
слабого человека. С креплением между цепью и кольцом не справился бы и
кузнечный молот. Само кольцо в стене являлось окончанием стального прута,
пропущенного через стену и закрепленного с другой стороны. Конан
выругался. Бросив взгляд в темноту, обступившую робкий полукруг мерцающего
света фонаря, он ощутил накатывающуюся волну беспокойства. Рожденные
инстинктом варвара опасения проснулись в его душе, растревоженное
воображение населяло мрак подземелья страшными образами, да и разум
подсказывал, что брошен он сюда не ради изоляции.
что может рассчитывать на самую жестокую казнь.
предложенную ему постыдную сделку, но никакое благоразумие не способно
было смирить негодование, возникавшее при одной мысли о ней. Он знал -
выведи враги его наверх и предложи сделку снова, он, не задумываясь,
ответил бы то же. А ведь трон киммериец завоевал для своей - и только
своей выгоды. Так, незаметно, в душу авантюриста с обагренными кровью
руками входило сознание истинного владыки, ответственного за судьбы
подвластных ему народов.
неописуемого бешенства. Он знал, что это не пустые слова. Ведь
человеческие существа, мужчины и женщины, выглядели для жестокого мага
извивающимися червями перед исследующим их мудрецом. Мягкие белые руки,
ласкавшие короля, пунцовые уста, прижимавшиеся к его губам, алебастровые
груди, дрожавшие под его поцелуями - с них должна была быть содрана нежная
кожа, белая, как слоновья кость, розовая, как бутон...
вернуло его к реальности, требующей тщательного обдумывания ситуации.
Темнота навевала неуверенность и страшные рассказы об утонченной
жестокости Тсотха-ланти. Неприятный холод пополз по его спине. Он
окончательно уверился, что находится в так называемых Казематах Ужаса, о
которых говорили предания; в этих тоннелях и погребах проводил жрец свои
дикие опыты над людьми, животными и даже над существами демоническими,
отвратительно играя с самой сутью жизненной природы. Поговаривали о том,
что помешанный бард Ринальдо навестил некогда подвалы мага, и тот показал
ему кошмары и невообразимых чудовищ, о которых Ринальдо впоследствии
вспоминал в поэме "Песнь подземелий". И все описываемое там не было
порождением горячечного мозга, хотя мозг этот легко стал пылью под топором
взбешенного Конана, когда однажды ночью ему пришлось защищать свою жизнь
от заговорщиков - и их привел во дворец сумасшедший бард Ринальдо.
звучали сейчас в ушах короля, прикованного тяжелой цепью к стене.
пришедшим на ум подозрением. Король застыл в оцепенении, до боли напряг
слух - и безошибочно распознал звук, издаваемый гибкой чешуей, скользящей
по камню.
заметил колоссальный неясный силуэт, едва различимый, но приводящий в
ужас.
зрачков остановился на киммерийце. Постепенно из мрака выплыла большая
треугольная голова, а за ней медленно выползло извивающееся змеиное
туловище. Это был змей, в сравнении с которым все рептилии, виденные
Конаном ранее, казались недоростками.
хвоста, он имел не менее восьмидесяти футов.
темноте, однако взгляд его горел - горел острой злобой. Порождение мрака
свернулось в титанические кольца напротив прикованного человека и подняло
голову, покачивая ею в нескольких дюймах от побледневшего лица короля.
Раздвоенный, ритмично высовывающийся язык почти касался губ Конана, а от
страшной вони дыхания король с трудом подавил приступ рвоты. Огромные
желтые глаза глядели на него в упор. Киммериец боролся с инстинктивным
желанием вцепиться руками в качающуюся толстую шею, но, будучи гораздо
сильнее любого цивилизованного человека - и однажды после длительной
борьбы свернув шею гигантскому питону в бытность свою корсаром, - он
понимал, что шелестящий враг к тому же и ядовит. С белых выгнутых клыков в
фут длиной капала бесцветная жидкость, и варварский инстинкт киммерийца
подсказывал смерть, скрытую в ней. Он способен был раздробить узкий череп
ударом своего страшного кулака, но понимал - при малейшей дрожи плеча или
хотя бы века чудовище ударит с быстротой молнии. Разум требовал сделать
шаг вперед и ускорить неминуемую смерть, но слепой инстинкт приказал жить
и так сковал все тело варвара, что Конан напоминал бронзовую статую.
уставился на фонарь в нише над макушкой короля. Капля яда упала на
обнаженное бедро человека, и прикосновение ее было подобно удару добела
раскаленного стилета; перед глазами Конана заплясали цветные пятна, но он
даже не шевельнулся. Не дрогнул ни один мускул, не задрожала ресница,
ничто не выдало боли от ожога. Змей завис над ним, как бы желая
удостовериться в наличии искры жизни, тлевшей в непривычной фигуре - и в
паузу врезался лязг отпираемой двери.
неожиданной для его величины быстротой повернулось и исчезло во мраке.
Двери остались открытыми, решетка вошла в стену, и могучая чернокожая
фигура встала в коридоре, освещенном пламенем наружного факела. Человек
вошел в подземелье и осторожно прикрыл за собой решетку, следя за тем,
чтобы засов не защелкнулся. И когда пришелец вошел в круг света - Конан
увидел почти нагого негра гигантского роста. В одной руке негр держал
связку ключей, в другой - широкий меч.
хорошо знакомым Конану с тех времен, когда он пиратом рыскал у побережья
страны Куш.
годы своего корсарства. Амра - Лев. Губы невольника исказила странная
гримаса, обнажив белоснежные зубы, а глаза заблестели в свете фонаря
красноватыми отблесками.
- вот ключи от твоих цепей, украденные у спящего евнуха. Что дашь за них?
учащенное биение сердца.
Тсотха-ланти могут выползти из тьмы и сожрать меня, а если Шукели узнает о
случившемся - он подвесит меня за ноги. Мало! Так что ты дашь за ключи?!
радостно взвизгнул и высоко подпрыгнул, давая выход своей радости.
- дал бы тебе сломанную шею! Или Шукели послал тебя поиздеваться надо
Конюшевский Владислав
Никитин Юрий
Посняков Андрей
Суворов Виктор
Шилова Юлия
Пехов Алексей