стать еще более однобоким, превратиться в бескровного, холодного
наблюдателя! Только это не может произойти... не должно! Ты не можешь
пойти по этому пути, не разрушив себя. Ты превратишься в машину, рисующую
картины, и никогда не добьешься того, к чему стремишься, потому что в
действительности твоей целью являются не сами картины. Люди! Вот так!
Майлз...
пустующего угла "Лаунжа". Когда они стихли, от стойки бара донесся звук -
неразборчивое бормотание телевизора. Майлз, не двигаясь, смотрел на Мэри.
Наконец он нашел уместные в данный момент слова.
спросил он.
одиночества и боли резануло его по сердцу. Он думал, что хотя бы один
человек во всей Вселенной понимает то, что он пытается сделать. Хоть один
человек предвидит долгую дорогу и неясную цель, к которой он стремится все
это время всеми силами, имеющимися в его распоряжении. Он надеялся, что
Мэри понимает его. Сейчас стало очевидно, что нет. Она оказалась такой же
слепой, как и остальные.
освободиться именно от людей. Он пытается освободиться из зыбучих песков
их кровавой истории и трудных судеб, чтобы ясно видеть, ясно слышать и
работать вне времени, крепко сковывающего его мозг и мешающего свободе
внутреннего взгляда.
вышел из "Лаунжа".
пустынный городской ландшафт, освещенный сумеречным светом полной луны,
отражавшей покрасневший солнечный свет, он медленно повернул и побрел к
своему дому.
потолок и пытаясь понять, что разбудило его в такой час. В спальне было
жарко и душно, и он отбросил одеяло.
сжимала его грудь и вместе с застоявшимся воздухом наполняла странным
чувством, что где-то рядом в темноте притаилась опасность. Ему подумалось,
спокойно ли сейчас спит Мэри или тоже проснулась.
окно, но рама уже оказалась поднята полностью. Снаружи ночной воздух висел
без движения, такси же неестественно теплый и пустой, как и в комнате.
уличного света, высокий, раскидистый дуб возвышался над ветвями сирени и
маленькой цветущей яблони, растущей в темном дворе. Кусты и деревья стояли
как сооружения из бетона, каменно недвижимые, темнее самой ночи.
деревьями и увидел огненное свечение, выгнувшееся аркой через черное небо,
без луны и звезд. Гром раздался вновь, на этот раз ближе.
по-прежнему был неподвижен. Вдалеке, вдоль кромки тьмы небо озарилось
сполохами света, похожими на отблески пушечных залпов некой происходящей
за горизонтом великой войны богов. Грохот нарастал. Вспышки уже
превратились в молнии, прошивающие небо дикими зазубренными линиями.
влажной волной. Прогрохотал гром: прямо над ним раскололись небеса, и
молния отпечатала в его мозгу вид деревьев и кустов. Поднялся ветер,
послышался четкий, звонкий стук капель.
максимуме неистовства добралась до него. В свете дикой вспышки он увидел
внизу двор, наполненный прыгающими белыми пятнами, кусты и даже цветущую
декоративную яблоню, склонившуюся почти до земли.
всеми. Его листья вытянулись, и ветви качались под напором ветра, но его
ствол не подчинялся стихии. Он стоял прямо, не уступая, ко всему
безразличный. Разбушевавшаяся стихия обожгла лицо и руки Майлза. Он
отпрянул от окна и прикрыл его, оставив полоску в один или два дюйма
шириной. Но даже сквозь эту маленькую щелку ледяной ветер со свистом
врывался в комнату. Майлз вернулся в кровать, запахнув вокруг себя одеяло.
следующее утро и спускаясь вниз по лестнице. Они слетели с губ хозяйки,
когда он шел завтракать, их повторял каждый, кто стоял под красным светом
Солнца на улицах кампуса в это раннее утро. Когда он добрался до
аудитории, где проводился семинар по Ренессансу, студенты обсуждали только
эту тему.
Йарош, низенький, бородатый, один из самых старших среди студентов. -
Величиной со штат Род-Айленд.
как корабль внезапно появился на орбите на расстоянии нескольких тысяч
миль. Ни одна из обсерваторий не засекла его приближения, и вдруг он
появился прямо перед ними. Если корабль может совершить такое, то скорее
всего, они могут послать людей на поверхность Земли прямо из корабля.
волос такого же черного цвета, как и его брови, вошел в дверь, прервав
Майка на полуслове.
спрашивать его.
Объединенных Наций получил его, но о его содержании в новостях не сказали.
Но все это к делу не относится. Всем понятно, что в таких условиях
провести какой-нибудь семинар - дело бесполезное. Поэтому не будем сегодня
и пытаться. Расходитесь по своим делам, и, если все будет хорошо, мы
встретимся здесь опять на следующей неделе при условиях более подходящих
для обсуждения искусства Ренессанса.
заявления, скорее подошел бы группе школьников, чем дюжине усидчивых
студентов последнего курса. Пока другие выходили, он сложил обратно в
чемоданчик свои книги, которые достал, пока говорил Майк Йарош. Хэнкинс
стоял в стороне, чтобы пропустить слушателей. Поэтому так получилось, что
Майлз, покидавший класс последним, столкнулся с Хэнкинсом нос к носу.
лице с высоким, безволосым лбом.
за дверь и закрыв ее за ним.
ступеням лестницы здания исторического факультета, вышел на улицу и пошел
домой. Он не знал, чем занять неожиданную брешь в своем дневном
расписании. По привычке он подумал о том, чтобы где-нибудь поставить
мольберт и попытаться поработать, но затем вспомнил, что при таком свете
на улице работать невозможно. Цветовая гамма полностью изменилась.
свете, чтобы оценить получившееся, когда Солнце вернется к нормальному
состоянию. С разгорающимся внутри энтузиазмом он заторопился домой и
поднялся в свою комнату. Но, войдя, он внезапно упал духом. Вид сохнувших
в углу картин, нарисованных им вчера вечером, напомнили ему о Мэри и
ночном шторме.
насколько вчера вечером Мэри оказалась неправой, две вещи оставались
неизменными: забота о нем, заставившая ее говорить откровенно, и то, что
во всем мире у него не осталось более близкого человека.
печально заскрипели. Он рассчитывал, что год в Европе принесет ему
облегчение и свободу. Мысль о возможном одиночестве никогда прежде не
приходила ему в голову. Но сейчас, при мысли, что он может потерять Мэри
навсегда, его охватила паника.
ожидать, что она поймет суть причины, подхлестывающей его в настойчивых
поисках; ведь он не сказал ни единого слова, ничего не объяснил. Он просто
обязан поговорить с ней.
Положив его в нагрудный карман куртки, Майлз вышел из дома.
университетской библиотеки. Но, придя туда, Майлз увидел почти пустой зал:
три или четыре случайных фигуры выглядели жалкими и забытыми среди длинных
столов и пустых стульев. Мэри в зале не оказалось.
общежитие, в котором Мэри подрабатывала дежурной.
дверей на первом этаже стояло на другом конце кампуса. Войдя через одну из
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Жюль Верн
Володихин Дмитрий