Чтение 3–й страницы книги ~Сапфирная роза~

к нашим лошадям.

- Тебе придется научить меня нужному заклинанию, - сказал Спархок,
когда они перебирались через заросшее ежевикой озерцо у входа в пещеру.

- Заклинаний не потребуется. У тебя есть самоцвет и кольца. Остается
только отдать приказ. Как это сделать, я тебе покажу. Когда спустимся.

Они спустились по скалистому ущелью на травянистое плато, к месту
последней своей ночевки. Солнце уже клонилось к закату, когда они
добрались до своих палаток и лошадей. При виде Спархока Фарэн прижал уши и
оскалил угрожающего вида зубы.

- Ну, что случилось? - спросил у него Спархок.

- Он чувствует Беллиом, - объяснила Сефрения, - и это ему не
нравится. Дай ему немного привыкнуть, а пока держись подальше от жеребца,
- она окинула взглядом ущелье и решительно заявила: - Да, пожалуй, здесь
будет безопасно. Достань Беллиом и возьми его в обе руки так, чтобы кольца
прикасались к нему.

- А повернуться лицом к пещере разве не нужно?

- Не обязательно. Беллиом и так поймет, о чем ты говоришь. Теперь
представь себе пещеру, вспомни, как она выглядит, ощути ее, даже
почувствуй запах. Теперь представь, что потолок содрогается и рушится.
Камни откалываются, падают вниз, из них вырастают огромные завалы. Будет
много шума и ветер вынесет из пещеры огромные облака пыли. Груды обломков
завалят вход в пещеру. Не позволяй ничему отвлекать твое внимание.
Старайся твердо держать образы в своей памяти.

- Это будет посложнее, чем обычное заклинание.

- Да, хотя, если рассудить, это вовсе и не заклинание. Ты имеешь дело
со стихийной магией. Соберись, Спархок. Чем подробнее будет картина у тебя
перед глазами, тем могущественнее будет ответ Беллиома. Когда образ
явственно встанет у тебя перед глазами, прикажи камню исполнить все это.

- Я должен говорить на языке Гверига?

- Точно не могу сказать, но попробуй сначала на эленийском.

Спархок припомнил вход в пещеру, огромный сводчатый зал и спиральную
галерею, ведущую в сокровищницу.

- А свод над водопадом? Его тоже нужно разрушить? - спросил он.

- Вряд ли. Речка должна снова выходить на поверхность ниже ручья.
Если ты завалишь ее, она может пересохнуть, или изменить русло. Кто-то
может заметить это и начать поиски. Кроме того, это ведь не простая
пещера.

- Да.

- Тогда постарайся сохранить ее.

Спархок нарисовал себе в воображении содрогающийся потолок галереи,
катящиеся с грохотом валуны и облака каменной пыли.

- Что я должен сказать? - спросил он.

- Назови его Голубая Роза". Так его называл Гвериг, и он должен
узнать свое имя.

- Голубая Роза! - повелительно воскликнул Спархок. - Разрушь пещеру,
как того хочу я.

Самоцвет потемнел и яростные вспышки красного пламени полыхнули в его
сердце.

- Он противится тебе, - проговорила Сефрения. - Об этом я тебе
говорила. В этой пещере он был рожден, и ему не хочется разрушать ее.
Заставь его, Спархок!

- Делай то, что я приказал, Голубая Роза! - рявкнул Спархок,
сосредоточивая всю свою волю на самоцвете. Он почувствовал, как сапфир
содрогнулся у него в руках. Дикий восторг охватил его, когда мощь камня
подчинилась.

В недрах гор зародилось низкое угрюмое ворчанье. Земля содрогнулась
и, казалось, пошла волнами, скалы покрылись трещинами, по ущелью
покатились огромные каменные глыбы. Огромный утес над входом в пещеру
тролля рухнул в мшистое озерцо, превратившись в груду гигантских угловатых
валунов. Даже на таком расстоянии от грохота закладывало уши, ветер нес на
север клубящиеся облака пыли. И снова, как в спиральной галерее, на краю
зрения Спархока шевельнулась какая-то тень, темная и полная злорадного
любопытства.

- Как ты себя чувствуешь теперь? - пристально посмотрев на него,
спросила Сефрения.

- Немного странновато. Ощущаю в себе какую-то силу, какой раньше не
было.

- Лучше не думай об этом. Вспоминай Афраэль, сосредоточься на ней.
Забудь о Беллиоме, и пока это твое чувство не исчезнет, не смотри на него.

Спархок послушно убрал сапфир за пазуху.

- Похоже, здесь мы все закончили, - сказал Кьюрик, прищуриваясь на
перегороженное завалами ущелье.

- Да, - согласилась Сефрения. - До пещеры теперь никому не добраться.
А теперь пора подумать и о другом, милорды.

Кьюрик вздохнул, расправил плечи и огляделся вокруг.

- Займусь-ка я костром, - проворчал он и отправился за хворостом.
Спархок принялся копаться в мешках и тюках, разыскивая что-нибудь на ужин.

Отужинав, они расселись вокруг костра.

- Каково оно было, Спархок? - поинтересовался оруженосец. - Я про
Беллиом. - Он взглянул на Сефрению. - Теперь-то о нем уже можно
поговорить?

- Увидим. Расскажи ему, Спархок.

- Ничего такого испытывать мне раньше не приходилось. Мне вдруг
показалось, что ростом я вот с эту скалу, и все на свете мне под силу. Я
поймал себя на том, что осматривался вокруг, выглядывая еще какой-нибудь
утес, чтобы и его разломить надвое.

- Хватит, Спархок! - резко оборвала его Сефрения. - Беллиом пытается
завладеть твоими мыслями, он хочет, чтобы ты опять прибег к его мощи.
Постарайся думать о чем-нибудь другом.

- Об Афраэли, например? - сказал Кьюрик. - Или она тоже опасна?

- О да, - улыбнулась волшебница, - чрезвычайно опасна. Она может
завладеть вашими душами даже быстрее, чем Беллиом.

- Твое предупреждение запоздало, матушка, похоже, она уже успела это
сделать. Мне ее недостает.

- Но не терзайся особенно, Кьюрик. Она ведь и сейчас с нами.

- Да? Где же она? - оруженосец оглянулся.

- Ее дух здесь.

- Но все ж это не то, что раньше.

- Давайте лучше вернемся к Беллиому.

- Надо что-то делать. Хватка у него даже крепче, чем я думала, -
Сефрения поднялась и подошла к своей котомке. Порывшись в ней, она достала
холщовый мешочек, большую иглу и моток красной пряжи. Все это пошло в дело
- волшебница уселась у костра и принялась вышивать на холстине странный
разбросанный узор. Губы беззвучно шевелились на напряженно сосредоточенном
лице.

- Что-то не клеится у тебя, матушка, - заметил Спархок. - Рисунок-то
неровный.

- Так нужно. И, прошу тебя, не отвлекай меня от дела, Спархок, -
некоторое время она еще вышивала, потом воткнула иглу в рукав, поднесла
свое рукоделие к огню и напряженным голосом заговорила по-стирикски. Огонь
затанцевал, поднимаясь и опускаясь, подчиняясь ритму ее речи. Внезапно
пламя полыхнуло, едва не опалив холщовый мешочек в руках Сефрении. -
Теперь, Спархок, - сказала она, - клади сюда сапфир. Будь тверд, он,
наверное, станет противиться.

Спархок был несколько озадачен, но подчинился - вытащив самоцвет
из-за пазухи, попытался засунуть его в мешочек. Камень буквально жег ему
руки, в ушах гремел оглушительный протестующий вой. В голове вдруг
появилась мысль, что то, что он пытается сделать, просто-напросто
невозможно. Стиснув зубы, Спархок с усилием втиснул камень в мешок и,
собрав последние остатки воли, смог наконец разжать руку и выпустить
своенравную драгоценность. Сефрения тут же туго перевязала горловину мешка
веревкой, затянув ее концы в мудреный узел и обвив этот узел остатками
красной пряжи.

- Ну вот, - вздохнула она, - это должно помочь.

- А что ты сделала? - спросил Кьюрик.

- Я обратилась к Афраэли. Она, конечно, не может лишить Беллиом силы,
но может оградить от его козней нас и других. Это не лучшее, что можно
сделать, но на скорую руку ничего другого не получится. Потом придумаем
что-нибудь понадежнее. Возьми его теперь, Спархок. И постарайся, чтобы
кольчуга всегда ограждала тебя от этого мешочка. Это тоже может помочь.
Афраэль однажды сказала, что Беллиом не выносит прикосновения стали.

- Не слишком ли ты осторожничаешь, Сефрения? - спросил Спархок.

- Не знаю. Мне никогда не приходилось иметь дела ни с чем таким. Я
даже не представляю себе, где кончается его власть. Но о его могуществе я
наслышана, он опасен даже для богов.

- Для всех, кроме Афраэли, - вставил Кьюрик.

Сефрения покачала головой.

- Даже Афраэль была в опасности, когда держала его в руках,
поднявшись из пропасти.

- Почему она не захотела оставить его себе?

- Моя богиня любит нас. И может быть это - наша единственная защита
против него. Это чувство для Беллиома непостижимо.

Этой ночью Спархок спал плохо, беспрестанно мечась на одеяле. Во сне
ему чудилась Сапфирная роза, висящая в воздухе перед его глазами, излучая
завораживающее сияние. Из сердца этого сияния изливался звук - песня,
притягивающая к себе все существо Спархока. Вокруг, почти вплотную к нему,
теснились неясные тени. Черная тяжелая ненависть исходила от них. А вне
круга беллиомова света виден был уродливый идол Азеша, расколотый им в
Газеке. На лице идола отражались то похоть, то жадность, то ненависть, то
презрение, рожденное уверенностью в собственной абсолютной власти.