прикурил от красной пластиковой зажигалки. - Ты, похоже, совсем не
спишь, Кейс. Выглядишь дерьмово.
юг Мурашовника, где-то около Атланты. Кожа у нее под глазами была
бледной и нездоровой, хотя все еще молодой и гладкой. Ей недавно
исполнилось двадцать. В уголках рта четкие морщинки, следы пережитой
горечи, а если приглядеться, можно различить и новые, едва
наметившиеся. Темные волосы девушки были зачесаны назад и
удерживались в таком положении повязкой из пестрого шелка. Узор на
ткани повязки мог представлять собой изображение как электронной
микросхемы, так и карты какого-нибудь города.
осязаемый вал тоски накрыл его с головой - похоть и одиночество, все
неслось на одном и том же гребне амфетаминной волны. Он вспомнил,
как пахла ее кожа в жаркой духоте припортовой капсулы, как ее пальцы
сплетались у него за спиной.
тебе дырку между глаз.
из меня деньги, так или иначе.
в качестве примера, Кейс. Серьезно, тебе лучше иметь это в виду.
было все в бисеринках пота.
смятые полсотни. Автоматически разгладил купюру под столом, сложил
вчетверо и передал Линде.
распознать, что-то, чего он раньше никогда не видел.
ожидаю в скором времени поступлений, - соврал он, наблюдая за тем,
как его новые иены исчезают в кармане астронавтской куртки.
радужной. Санпаку. - Следи за своей спиной, приятель.
и увидел ее глаза в кружевах красных неоновых трубок.
мимо кофейного франчайзинга "Прекрасная дева", электронной бури
аркады. Затем, сделав шаг в сторону, уступил дорогу сарари в черном,
заметив значок "Мицубиси генотех", вытатуированный у него на правом
плече.
могу нажить себе неприятности. Если, конечно, сарари сейчас на
службе и имеет право наложить на меня лапу. Сотрудникам "МГ" выше
определенного ранга имплантируют микропроцессор, отслеживающий
мутагенность крови окружающих. Встреча с персоной, носящей такую
штуку в башке, могла закончиться экспресс-экскурсией в Ночной Город,
прямо в одну из черных клиник.
Нинсея, представляли собой многонациональную смесь. Кучки моряков из
порта, смурные одиночные туристы, жаждущие удовольствий, не
указанных в путеводителях, торговцы из Мурашовника, сбывающие с рук
имплантаты и ткани для пересадки, и дюжины дельцов другого рода -
все это неспешно текло по улицам в запутанном хороводе похоти, нужды
и коммерции.
Тиба-сити допускал существование на своей территории Нинсея, и из
всех этих теорий Кейс считал наиболее правдоподобной ту, согласно
которой якудза решили сохранить это место в качестве исторического
заповедника, как напоминание о своем простом происхождении. Кроме
того, он, исходя из своего личного опыта, понимал, что создание
новейших технологий требует наличия криминальных зон, из чего
следовало, что Ночной Город существует не ради своих обитателей, а в
качестве преднамеренно созданного полигона технологий как таковых.
над головой. Станет ли Вейдж убивать его, даже в назидание
остальным? Это, конечно, не слишком разумно, но Вейдж был заметной
фигурой в области незаконной медицины и работал напрямую с учеными-
нелегалами, а заниматься этим, так говорили все, может только
настоящий псих.
Проникновение Кейса в динамику уличного дилерства поначалу
осложнялось тем, что ни продавцы, ни покупатели нужды в нем не
видели. Основная забота посредника - сделаться необходимым звеном.
Та сомнительной прочности ниша в криминальной экологии Ночного
Города, которую устроил для себя Кейс, была завоевана при помощи лжи
и закреплялась им раз за разом в течение многих ночей путем посулов
и предательств. Теперь же, чувствуя, что стены этой ниши начинают
смыкаться, Кейс ощущал себя на грани странной эйфории.
синтетического экстракта человеческих желез, распродавая товар в
розницу чтобы получить больше навара, хотя заведомо знал, что Вейджу
это не понравится. Вейдж был одним из основных поставщиков подобного
товара, он провел в Тибе уже девять лет и входил в число тех
немногих дилеров, которым удалось наладить связи с высшими сферами
криминальных структур за пределами Тиба-сити. Генетический материал
и гормоны спускались в Нинсей по невероятно сложной лестнице,
состоящей из множества явных и скрытых ступеней.
проследить путь одной из операций и теперь вовсю пользовался
стабильными связями с дюжиной городов.
смотрит в стекло. В этой лавочке, клиентами которой были в основном
моряки, продавались разные маленькие блестящие штучки. Часы,
выкидные ножички, зажигалки, карманные видеокамеры, симстимы,
тяжелые манкири и сюрикены. Сюрикены нравились ему больше всего -
стальные звездочки с бритвенно-острыми гранями. Одни хромированные,
другие непроницаемо-черные. Были и подвергнутые специальной
обработке, так, что поверхность приобрела радужную окраску,
напоминающую разводы масла на воде. Внимание Кейса привлекали
хромированные звездочки. Отливающие серебром, они висели на алой
замше, удерживаемые почти невидимыми петлями нейлоновой лески. По
центру сюрикенов были вырисованы драконы и ряды иероглифов.
Звездочки ловили неоновый свет, отражая его каждая по своему
разумению, и Кейсу казалось, что это и есть звезды его странствий;
его судьба была записана, но читалась с трудом, в созвездиях
дешевого хрома.
Жюля. Он знает, что делать.
прилежно корректировался еженедельными сеансами гормональной и
радиотерапии. Основой же его борьбы с неизбежным старением служило
ежегодное паломничество в Токио, где генная хирургия подправляла его
ДНК - процедура, невозможная в Тибе. После этого Жюль Диан обычно
совершал рейс в Гонконг, где заказывал годовой запас рубашек и
костюмов. Бесполый, нечеловечески терпеливый и спокойный, как
казалось, Жюль не мог принадлежать к миру его официального бизнеса,
в особенности при его посвященности в таинства портняжного
искусства. Кейс ни разу не видел Жюля в одном и том же костюме
дважды, при том, что гардероб мосье Диана представлял собой
тщательное воспроизведение стилей платья прошлого века. Еще Диан
увлекался пенсне в викторианском духе, вполне возможно,
действительно необходимыми ему, с линзами, выточенными из тонких
пластин искусственного розового кварца и обрамленными паутинками
золотой оправы.
просторных складов. Часть помещений год назад была довольно
бессистемно обставлена редкой коллекционной европейской мебелью, и
Диан планировал в будущем использовать это местечко в качестве своей
личной резиденции. Одну из стен комнаты, в которой ожидал приема
Кейс, почти полностью закрывали книжные шкафы стиля нео-ацтек,
заодно замечательно выполняющие роль пылесборников. Две грушевидные
настольные лампы диснеевского типа неуклюже громоздились на стальном
кофейном столике с алой лакировкой а-ля Кандинский. Между книжными
шкафами висели причудливые часы в стиле Дали, их искаженные