перестала быть моей дочерью. Никто не просил тебя привозить ее обратно.
Эта девчонка, - добавил он удрученно, - съедает больше меня.
пятидолларовую ассигнацию.
ее отдернул.
вы ее и увезите.
вторую пятерку. Дженкинс покрылся потом. Он с отчаянием смял бумажки в
своей широкой ладони.
убедительных доводов.
она выпрямилась. Дженкинс, стоявший в дверях, отпрянул назад перед своей
низкорослой дочкой.
выскользнула у него из рук. Но, вместо того чтобы упасть, осталась висеть
в воздухе горлышком вниз. Виски полилось Дженкинсу на голову. Дженкинс,
который теперь стал еще более похож на Нептуна, повернулся к машине и
печально покачал головой.
Несомненно, это был обман зрения. Бутылки виски не висят в воздухе без
поддержки.
грязным дорогам.
которая во всем отвечала описанию Гэя, кроме того, что была обитаемой.
Свет из окон потоками лился в темноту. По крайней мере, он сможет
расспросить о дороге. Запах жареной ветчины, доносившийся из дому, довел
его до исступления. Мэт постучал в дверь. Может быть, его даже пригласят к
ужину!
старого анекдота о пьяном в гостинице, который, шатаясь, вновь и вновь
возвращается все к той же двери. Каждый раз его выставляют с возрастающим
возмущением, пока он, наконец, не произносит жалобным тоном: "О боже,
неужели вы один живете во всех комнатах сразу?"
каким образом ты сюда попала?
подметен, две нижние откидные койки на противоположных стенах аккуратно
застелены. На столе стояли два прибора. В плите горел огонь и готовился
ужин.
две смятые пятидолларовые бумажки и пригоршню серебряных и медных монет.
семь центов.
наскрести.
место. Я ж тебе не сказал, куда я еду.
кошка.
домой.
успокаивающее нотки, - моя мама всегда говорила, что мужчина не должен
принимать решений на пустой желудок. Посидите и отдохните. Ужин готов. Вы,
наверное, умираете с голоду?
она ставит на стол ужин - толстые ломти жареной ветчины с густой
подливкой, маисовые лепешки, воздушные бисквиты, масло, домашнее варенье,
крепкий черный кофе, дымящийся и ароматный. Щеки Эбигайль раскраснелись у
плиты, она выглядела почти хорошенькой.
таким нежным, что почти таяло во рту. Чуть спустя Мэт уже поглощал пищу с
той скоростью, с какой успевал подносить ее ко рту. Все было приготовлено
так, как ему всегда нравилось. Никогда он не мог никому объяснить, до
какой степени надо поджаривать ветчину. Но эта была приготовлена как раз
по его вкусу.
наливает ему третью чашку кофе. Он почувствовал, что жизнь прекрасна.
говорила Эбигайль, - я умею готовить очень вкусный пирог с персиками.
кого-нибудь рядом, чтобы...
оставаться. Что скажут люди?
разрешите мне остаться. Я буду вам готовить и убирать хижину. Я вам совсем
не буду мешать, честное-пречестное слово, не буду.
покорно опустив глаза. - Ты очень милая девочка, и ты мне нравишься. Ты
готовишь лучше, чем все, кого я знал, и в один прекрасный день ты
составишь счастье какого-нибудь мужчины, став его женой. Но я слишком
хорошо к тебе отношусь, чтобы позволить тебе погубить свое доброе имя. Ты
должна вернуться домой к отцу.
Эбигайль покорно последовала за ним. Мэт открыл дверцу машины и помог
девушке сесть, затем, обойдя машину, сел сам на место водителя. Эбигайль
сидела маленькая и тихая, прижавшись к дверце. Внезапно Мэту стало жалко
ее и стыдно, словно он ударил ребенка. Но он взял себя в руки и включил
зажигание. Мотор зафыркал, но машина стояла неподвижно. Мэт сбросил газ и
снова нажал на стартер. Мотор пыхтел, тщетно пытаясь сдвинуть машину с
места. Мэт проверил зажигание. Все было в порядке. Снова и снова нажимал
он на газ, но машина стояла как вкопанная.
девчонку, ему стала мерещиться всякая чертовщина. Однако машина не
двигалась с места. В конце концов Мэт сдался.
таком расстоянии от твоего дома. Можешь переночевать сегодня здесь.
одеял импровизированные ширмы, прикрепив их к верхним койкам на двух
противоположных стенах хижины.
солнца. Комната была наполнена запахом жареной ветчины и кипящего кофе.
Мэт жадно принюхался и, отодвинув одеяло, выглянул наружу. Все его припасы
были выгружены из машины и аккуратно сложены в углу. На маленьком столике
около окна стояла пишущая машинка, рядом с ней лежали драгоценные папки и
стопка чистой бумаги.
ужасного платья на ней было надето новое - коричневое, - которое
совершенно не шло ей, зато не так скрывало вполне правильную, хотя и
хрупкую фигуру. Мэт мельком подумал о том, как бы она выглядела, если бы
ее как следует причесать и одеть в порядочное платье. Но эта мысль быстро
отступила под новым натиском на его чувства - он ведь уже сел за стол.
Яйца были приготовлены как раз так, как надо, - белок плотный, но не
твердый. Было странно, как Эби смогла угадать все его вкусы. Сначала он
было подумал, что переоценил свой аппетит, но довольно быстро уплел три
яйца. Со вздохом Мэт отодвинул от себя тарелку.
конце концов несколько часов не составят никакой разницы.
котором его ждала пишущая машинка. Он сел в кресло и вложил в машинку
чистый лист бумаги. Стол был очень удобно расположен по отношению к свету,
высота его как раз соответствовала росту Мэта. Идеальные условия для