Чтение 3–й страницы книги ~Стальная крыса поет блюз~

прочирикал я и тут же рыкнул: -- Когда?

Неужели я так и загнусь в этой проклятой яме? Жалкая попытка к бегству
подарила лишь несколько свежих ссадин.

-- Так нельзя! Это не должно так кончиться!

-- Можно и должно, -- раздался кладбищенский глас полковника.

Вновь отворилась дверь камеры, дюжина охранников взяла меня на мушку.
Кто-то вкатил столик с бутылкой шампанского я бокалом. Не веря своим глазам,
я смотрел, как Неуредан вытаскивает пробку. Шипя и булькая, золотистая
жидкость наполнила бокал. Полковник протянул его мне.

-- Что это? -- промямлил я, в тупом изумлении таращась на пузырьки.

-- Твое последнее желание, -- ответил Неуредан. -- Шампанское и
сигарета.

Он вытащил из пачки сигарету, раскурил и подал мне. Я отрицательно
покачал головой.

-- Не курю.

Он уронил ее на пол и припечатал каблуком.

-- И потом, мое последнее желание совсем не такое.

-- Такое. Есть закон о стандартизация последних желаний. Пей.

Я выпил. Ничего, вкусно. Я негромко рыгнул и отдал бокал.

-- А еще можно?

Все что угодно, лишь бы потянуть время. Лишь бы что-нибудь придумать.

Я смотрел на льющееся вино, а в голове царила идиотская пустота.

-- Может, вы мне расскажете, как будет, выглядеть... казнь?

-- А тебе в самом деле интересно?

-- Вообще-то, нет.

-- Коли так, расскажу с удовольствием. Представь себе, наши
законодатели долго ломали головы над способом исполнения смертных
приговоров. Они перебрали уйму вариантов: расстрел, электрический стул,
ядовитый газ и тому подобное, -- но любой требовал участия палача,
нажимающего на кнопку или спуск. А разве гуманно принуждать человека к
убийству?

-- Негуманно! А как насчет приговоренного?

-- Наплевать. Твоя смерть предрешена, и очень скоро тебя не станет. Вот
как это произойдет. Тебя отведут в глухую камеру и посадят на цепь. Дверь
задрают. Потом автоматика среагирует на тепло твоего тела, и вода заполнит
камеру. Ты сам себя казнишь. Ну, что скажешь? Разве это не апофеоз
гуманизма?

-- И вы называете это быстрой и безболезненной смертью?

-- Может, ты в чем-то прав. Но у тебя будет пистолет с одним патроном.
На тот случай, если не захочешь страдать.

Я открыл рот, дабы выложить все, что думал об их гуманности, но в тот
же миг множество рук схватили меня, отобрали бокал и потащили в камеру с
мокрыми замшелыми стенами. На моей лодыжке защелкнули обруч, от которого к
стене тянулась цепь. Все удалились, только полковник задержался у входа и
положил руку на рычаг запора очень толстой и, несомненно, герметично
закрывающейся двери. Одарив меня торжествующей ухмылкой, он нагнулся и
опустил на пол древний пистолет. Едва я бросился к оружию, дверь лязгнула и
проскрежетал запор.

Неужто и правда -- каюк? Я повертел в руке пистолет, полюбовался на
тупоносый патрон. Каюк Джиму диГризу, Стальной Крысе. Каюк всему...

Над головой клацнул, открываясь, вентиль, и с потолка, из широкой
трубы, обрушился ледяной поток. Вода бурлила и брызгалась, затопляя ступни,
лодыжки... Когда она добралась до пояса, я поднял пистолет и заглянул в
дуло. Небогатый выбор... Вода уверенно доползла до подбородка... и вдруг
остановилась! Я стучал зубами. Влагонепроницаемый плафон освещал только
каменные стены и черную поверхность воды.

-- Эй вы, ублюдки! Что еще за игры? Гуманная пытка перед гуманным
убийством?

Спустя мгновение на двери, подтверждая мою догадку, опустился рычаг.

-- Значит, я не ошибся! И вы еще смеете называть себя цивилизованными
людьми!

Дверь стала медленно отворяться, и я направил на нее пистолет, чтобы
прихватить на тот свет кретина полковника или садюгу сержанта. Как только в
проеме показался темный силуэт, я послал в него пулю.

-- Не стреляйте! -- раздался мужской голос. -- Я ваш адвокат.

-- Можете не волноваться, у него только один патрон, -- сказал
полковник.

В камеру осторожно проник портфель с дыркой от пули, а за ним -- седой
индивидуум в традиционной черной мантии с золотыми и алмазными фестонами --
излюбленном наряде адвокатов нашей Галактики.

-- Я Педерасис Наркозис, назначен вам в защитники.

-- Как вы намерены спасать меня, если суд состоится после казни?

-- Никак. Но таков порядок. Чтобы защищать вас наилучшим образом, я
должен вас расспросить.

-- Но ведь это абсурд! Я же сейчас умру!

-- Совершенно верно. Однако закон есть закон. -- Он повернулся к
полковнику. -- Мне необходимо остаться наедине с клиентом. Это также
предусмотрено законом.

-- У вас десять минут и ни секундой больше.

-- Вполне достаточно. Минут через пять впустите моего помощника. Надо
оформить завещание и...

Громыхнула дверь. Наркозис раскрыл портфель, достал пластмассовую
бутылку с зеленой жидкостью и, отвинтив колпачок, вручил ее мне.

-- Выпейте до дна. Я подержу пистолет.

Я отдал ему оружие, понюхал содержимое бутылки и закашлялся.

-- Какая гадость! Почему я должен это пить?

-- Потому что я так сказал. В этом -- ваше спасение. И у вас нет
выбора.

Насчет выбора он прав. И вообще, что мне терять? Я перелил зеленую
жидкость из бутылки в глотку.

Шампанское куда вкуснее!

-- Теперь я все объясню. -- Адвокат завинтил колпачок и спрягая бутылку
в портфель. -- Вы только что выпили яд замедленного действия. Это смесь
токсичных веществ, изобретенная компьютером и в настоящий момент
бездействующая. Но через тридцать суток вы погибнете в страшных мучениях,
если не получите противоядие, чья формула также открыта компьютером и
настолько сложна, что...

Он довольно ловко увернулся от моих скрюченных пальцев, но я бы все
равно дотянулся до его шеи -- если б не проклятая цепь.

-- Если перестанете хватать воздух, я все объясню, -- произнес Наркозис
тоном мудреца, уставшего от разговора с дебилом.

Я шагнул назад и сложил руки на груди.

-- Вот так-то лучше. Я действительно адвокат с правом юридической
деятельности на этой планете, но еще я -- агент Галактической Лиги.

-- Чудненько! Значит, пасконжакцы хотят меня утопить, а вы -- отравить!
А я-то думал, это мирная Галактика.

-- Вы теряете время. Я пришел вас освободить. Лиге необходима помощь
преступника. Талантливого и вместе с тем надежного. Свои способности вы
наглядно продемонстрировали, едва не доведя эту кражу до успешного
завершения. Яд -- гарантия надежности. Смею ли я надеяться на
сотрудничество? Как минимум вы выиграете тридцать суток.

-- Ну, разумеется. Я бы не сказал, что у меня богатый выбор.

-- Вот именно.

Он глянул на циферблат часов, украшавший его холеный ноготь, и шагнул в
сторону. Отворилась дверь, вошел полный бородатый парень с кипой бумаг.

-- Прекрасно, -- сказал Наркозис. -- Ты не забыл бланк завещания?

Молодой человек кивнул. Дверь снова закрыли к задраили снаружи.

-- Пять минут, -- напомнил Наркозис. Вновь прибывший расстегнул молнию
комбинезона и разоблачился. Комбинезон оказался на толстой подбивке, а юноша
-- вовсе даже не толстым, а поджарым и мускулистым, как я. Когда он сорвал
фальшивую бороду, я понял, что это -- мой двойник. Заморгав, я уставился на
собственную физиономию.

-- ДиГриз, у вас всего четыре минуты. Надевайте костюм, я приклею
бороду.

Мускулистый симпатяга напялил сброшенную мной арестантскую хламиду и
шагнул в сторону. Наркозис достал из кармана ключ, снял с моей лодыжки обруч
в протянул его помощнику, а тот совершенно хладнокровно нацепил окову на
собственную ногу.

-- Зачем вы это делаете? -- поинтересовался я. Двойник не ответил,
только нагнулся и подобрал пистолет. .

-- Мне понадобится новый патрон, -- сказал он моим голосам.

-- Полковник выдаст, -- пообещал Наркозис. И тут мне вспомнились слова,
услышанные несколько мгновений назад.

-- Вы назвали меня диГризом. Вы что, знаете, кто я?

-- Я много чего знаю. -- Адвокат прилепил к моему лицу бороду и усы. --
Неси бумаги. Не отставай. Держи язык за зубами.

Я не возразил ни единым словом. Бросил последний взгляд на свое
прикованное "второе Я" и засеменил на свободу.

Глава 3

Стиснув бумаги и стараясь шагать, как подобает бородатому и упитанному,
я покинул камеру и затрусил вслед за Наркозисом. Охранники не удостоили нас
вниманием -- они с садистским любопытством наблюдали, как затворяется
водонепроницаемая дверь.

-- А ну погоди, -- велел полковник надзирателю, держащему рычаг, и
достал из пачки патрон. Когда я проходил мимо, он поднял голову и посмотрел
мне прямо в глаза. Длился этот взгляд всего секунду физического времени, а
субъективного -- должно быть, целый час. Я ощутил, как изо всех моих пор