елями и диким хлопчатником. Заходящее солнце было у него за спиной, когда
он захоронил Кушталюте под полусгнившей колодой. Он захоронил его там, где
никогда не обнаружит его, но именно здесь придет к нему язык духов.
моей сестры. После смерти Яниктахт... маленькой Ян..."
воспоминаний. Банда пьяных лесорубов увидала Яниктахт, идущую в одиночку и
захватила ее юное, наполненное весенней радостью тело. Ее изнасиловали,
девушка забеременела и с горя покончила с собой.
сочувствовать - ухмыльнулась презрительно и сказала: "Изнасилованиям и
самоубийствам столько же лет, сколько всему человечеству. А с другой
стороны - ведь это же была сестра Чарлза Хобухета. Тебя же зовут Катсук."
не освобождают человека от страха перед богами!"
грядами, по небу скользили облака, повсюду буйная зелень.
дальше. Эта наука постоянно давала сбои из-за недостатка результатов,
древние же пути познания все еще сохраняли свою потенцию. Несмотря на
насмешки и оскорбления, обладатели древних знаний достигали того, о чем
рассказывалось в легендах.
Он очистил свое тело жесткими листьями тсуги, так что кожа стала
кровоточить. Волосы на голове он стянул лентой из красной кедровой коры.
Питался он лишь одними горькими кореньями, пока под кожей не выступили
ребра.
каждым шагом брызжет вода, могучие ветви над головой закрывают солнце, все
вокруг заросло настолько, что видно всего лишь на пару метров в любом
направлении. В каком-то месте он прорвался через кусты к ручейку,
втекавшему в глубокий, тихий каньон. Человек шел с течением ручья,
направляясь к парящим впереди вершинам... вперед... вперед. Тоненькая
струя воды превратилась в полноценный ручей, несущий свои воды внизу, под
тем местом, где стоял он сейчас.
страстно желающих этого его превращения. Его разум пронзило понимание
нескончаемого движения, перетекания между местами обычного проявления
жизни, постоянной готовности, настороженности, не знающей ни дня, ни ночи.
Теперь он узнал, что это за пчела!
не пугает человека. Так что же есть я?"
ответил:
кто не смог по-настоящему надеяться открыть силу духа.
забилась громадная рыба.
шумом ручья. В ноздри бил все тот же грибной запах сгнившего дерева.
Густая тень листьев нанесла пурпур на пчелу, устроившуюся у него на руке.
необходимо было узнать от духа, балансирующего на его руке. Пчела
заморозила его собственное время - милая, толстая и смешная пчела. Но это
она же подняла рой беспокойных воспоминаний, ненормально обострила все его
чувства. Эта пчела...
до мозга костей. Яниктахт - которая не живет уже шестьдесят ночей. Шесть
десятков ночей с того момента, когда она утопила свой стыд и безнадежность
в море.
пьяного от мучений, пронизываемого лесным ветром.
мальчишкой на берегу, скачущим по мокрому песку, убегающим от волн. И ему
вспомнился выброшенный морем кусок дерева в форме мертвой, иссохшей руки,
валявшийся на песке.
они могли завести его? Образ Яниктахт померк, исчез, будто мысли эти были
каким-то образом связаны. Он попытался вызвать в памяти ее лицо. Оно
вернулось вместе с нечетким видением молоденьких тсуг... поросшего мхом
места в лесу, где пьяные лесорубы насиловали девушку... один за другим...
дерева, принесенного океаном на излучину берега, где он когда-то игрался.
ненадобностью были выброшены все эмоции. Окружающее ускользало от него,
все, за исключением духа на тыльной стороне руки. Чарлз думал: "Все мы
будто пчелы, весь мой народ. Мы разбиты на множество осколков, но каждый
из нас остается таким же опасным как пчела."
быть чем-то намного большим, чем Изменяющий - гораздо более сильным, чем
Куоти.
величайший из духов. Достаточно ему было ужалить человека, и тот мог
превратиться в ужасное чудовище. Он, Чарлз, станет пчелой для своего
народа. Он станет творить ужасные, страшные вещи, он будет нести смерть.
времена? Все его сознание напряглось, натянулось будто готовый вот-вот
лопнуть лук. Все его эмоции отнесло куда-то во мрак, где не было ни
малейшего просвета. Его окружало только пустое небо.
громаднейшей духовной силой, более того - оно само _я_в_л_я_е_т_с_я
духовной силой, Похитителем Душ!"
и ее уже нет, осталось только пятнышко солнечного света, тонированное
лиственной тенью, выделяющее рисунок вен под смуглой кожей.
брюшко, вытянутая паутинка крыльев, цветочная пыльца на лапках,
остроконечная стрелка жала.
флейты проникло в сознание человека. Если Дух мирно улетит, для человека
это будет сигналом отмены приговора. Он мог бы вернуться в Университет. На
следующий год, через неделю после своего двадцатишестилетия, он защитил бы
диссертацию по антропологии. Он стряхнул бы с себя весь первобытный ужас,
охвативший его после смерти Яниктахт. Он стал бы имитацией белого
человека, потерянного для этих гор и для нужд его собственного народа. Эта
мысль опечалила его. Если Дух оставит его, он может забрать с собой обе
души человека. А без душ тот может умереть. Он не смог бы пережить стыда.
направилась к суставам пальцев. Это был момент, сравнимый с тем, когда
оратор овладевает вниманием аудитории. Фасеточные глаза включили
человеческое существо в фокус своего зрения. Брюшко Пчелы согнулось,
торакс сократился... Человек почувствовал наплыв страха, поняв, что стал
избранным.
все глубже, глубже...
барабанный бой, заглушивший удары сердца: "Ты должен найти белого человека
с абсолютно невинной душой. И ты обязан убить эту Невинность бледнолицых.
Пусть твой поступок станет известен в твоем мире. Пусть твое деяние станет
тяжкой рукой, сжимающей сердца белых. Они обязаны почувствовать это. Они
должны услыхать об этом. Одна невинная душа за все иные невинные души!"
кленовых листьев на другом берегу ручья. Теперь же он чувствовал шествие
древних родовых теней, ненасытных в своих требованиях. Все ушедшие из
этого мира до него, предстали пред ним будто неизменное поле, которое
замкнуло его прошлое существование. И, сравнивая себя с этим полем, он
увидел, как изменился сам.
что вся его внутренняя суть выжжена и лишена силы.
грядой. Листья касались его рук, глаз. Он знал, что прошел период
искушения и через запертую ранее дверь вступил в область чудовищного
Лукин Евгений
Дальский Алекс
Панов Вадим
Флинт Эрик
Посняков Андрей
Корнев Павел