дальше тянуть, то возрастет риск того, что во время операции я потеряю
сознание от голода и шока и истеку кровью. А как бы мне не было скверно, я
все еще хочу жить. Я помню, о чем рассказывал нам Мокридж на занятиях по
анатомии. Старый Моки, так мы его называли. Рано или поздно, - говорил он,
- в процессе обучения у каждого студента-медика возникает вопрос: какой
силы травматический шок может вынести человек? И он щелкал пальцем по
анатомической таблице, указывая на печень, почки, сердце, селезенку,
кишечник. Как правило, джентльмены, - говорил он, - ответ всегда сводится
к новому вопросу: насколько сильно человек стремится выжить?
оттянуть неизбежное. Но мне пришло в голову, что я не закончил рассказ о
том, как я оказался здесь. Возможно, мне стоит сделать это на случай, если
операция пройдет неудачно. Это займет несколько минут, и я уверен, что еще
будет достаточно светло для операции, тем более что на моих часах только
девять часов девять минут утра. Ха!
Все еще находятся тысячи людей, которые приезжают в эту страну несмотря на
затеянную Никсоном войну. В конце концов, есть же люди, которые ходят
смотреть на обломки разбитых машин и петушиные бои.
что это товар очень высокого качества. Он сказал мне, что Ли Цу выкинул
один из своих номеров четыре месяца назад, и что его жена взлетела на
воздух, повернув ключ зажигания своего "Опеля". С тех пор штучки не
повторялись.
туристическом лайнере "Каллас", который должен был отвезти меня в
Сан-Франциско. Первая каюта. Подняться с товаром на борт не составило
никакой проблемы. Нго подкупил двух таможенников, которые лишь бегло
просмотрели мои чемоданы. Товар лежал в пакете, на который они даже и не
взглянули.
мне Нго. "Но это уже ваши проблемы".
Ханелли нанял ныряльщика, который должен был исполнить одну чертовски
трудную работенку за три тысячи долларов. Я должен был встретиться с ним
(думаю, что это должно было произойти два дня назад) в Сан-Франциско в
ночлежке под названием "Отель Сент-Реджис". План заключался в том, что
товар должен был быть помещен в герметичную банку. К ней был прикреплен
хронометр и пакетик с красной краской. Как раз перед тем, как судно
входило в док, банка должна была быть выброшена за борт.
от небольшой суммы наличными и который был бы достаточно сообразителен -
или достаточно глуп - чтобы не болтать потом попусту, но "Каллас" затонул.
сносно справлялся с качкой. Около восьми часов вечера двадцать третьего
числа где-то под палубой произошел взрыв. Я в это время был в
кают-компании. "Каллас" немедленно начал накреняться на левый борт.
вдребезги разбивались об пол. С нижней палубы пришел, шатаясь, человек.
Рубашка его сгорела, кожа подрумянилась. По громкоговорителю объявили,
чтобы люди шли к спасательным шлюпкам, к которым они были приписаны во
время инструктажа в начале круиза. Пассажиры продолжали бестолково
носиться. Очень немногие из них побеспокоились о том, чтобы показаться на
инструктаже. Я же не просто показался, я пришел рано, чтобы быть в первом
ряду и все видеть. Я всегда уделяю самое пристальное внимание тому, что
непосредственно касается моей шкуры.
них в отдельный карман. Затем я направился к спасательной шлюпке 8. Пока я
поднимался по лестнице на главную палубу, раздалось еще два взрыва и судно
накренилось еще сильнее.
визжащая женщина с ребенком на руках, набирая скорость на скользкой,
опрокидывающейся палубе. Она ударилась о перила и вылетела за борт. Я
видел, как она сделала в воздухе два сальто и начала делать третье, но в
этот момент я потерял ее из виду.
натыкался то на один то на другой предмет и кричал: "ПОМОГИТЕ МНЕ! Я
НИЧЕГО НЕ ВИЖУ! ПОМОГИТЕ! Я НИЧЕГО НЕ ВИЖУ!"
заразная болезнь. Надо еще отметить, что время, прошедшее от первого
взрыва до момента полного затопления "Калласа" составляло едва ли около
двадцати минут. Вокруг некоторых спасательных шлюпок сгрудились толпы
визжащих пассажиров, а некоторые были абсолютно свободны. Моя,
расположенная на накренившемся борту, была почти пуста. Рядом с ней не
было никого, кроме меня и простого моряка с угреватым мертвенно-бледным
лицом.
вращая глазами. "Проклятая мыльница идет прямо на дно".
бестолковой нервозностью он умудрился запутать спусковые канаты со своей
стороны. Лодка пролетела вниз шесть футов и повисла, причем нос оказался
двумя футами ниже, чем корма.
узел, но одновременно его рука попала в блок. Жужжащая веревка дымилась на
его ладони, сдирая кожу, и через мгновение он оказался за бортом.
лодку от провисших канатов. Затем я стал грести, когда-то я делал это ради
удовольствия во время пребывания на дачах друзей, а сейчас я делал это
ради спасения своей жизни. Я знал, что если мне не удастся отплыть
достаточно далеко от места, где затонет "Каллас", то он утащит меня за
собой.
из зоны образования воронки. Мне пришлось бешено грести, чтобы хотя бы
оставаться на одном месте. "Каллас" затонул очень быстро. За перила на
носу корабля все еще цеплялись какие-то люди и жутко вопили. Они были
похожи на стадо обезьян.
ночь я провел как в бреду. Сначала я вычерпывал воду, а потом хватал весло
и бешено греб до тех пор, пока нос не зарывался в очередную волну.
за спиной. Лодка ринулась вперед. Это было кошмарно, но в то же время
радостно возбуждало. Внезапно доски затрещали у меня под ногами, но прежде
чем лодка затонула, ее выбросило на эту спасительную груду скал. Я даже не
знаю, где я, абсолютно никаких идей на этот счет. Я не очень-то силен в
навигации, ха-ха!
удастся проскочить. Разве не удавалось мне это всегда? Сейчас творят такие
чудеса с протезами. Так что я неплохо проживу и с одной ногой.
казалось, что в моем ослабленном состоянии сочетание голода и боли
заставит меня потерять сознание, прежде чем я успею закончить.
высыпанные на плоский камень. Сначала правая ноздря, потом левая. Я словно
вдохнул в себя восхитительный холод, от которого онемело все тело с головы
до ног. Я вдохнул героин сразу же после того, как закончил запись в
дневнике. Это было в девять сорок пять. В следующий раз, когда я посмотрел
на часы, тень уже сдвинулась, и я оказался частично на солнце. Было
двенадцать сорок пять. Я отрубился. Никогда не думал, что это так
прекрасно. Не могу понять, почему я так презирал это раньше. Боль, ужас,
страдания... все исчезло, осталось лишь спокойное блаженное состояние.
на нее как бы со стороны, словно это была чужая боль. Она беспокоила меня,
но в то же время и интересовала. Можете понять это? Если вы когда-нибудь
принимали сильный аналог морфина, возможно и можете. Он не просто снимает
боль. Он меняет сознание. Ясность, спокойствие. Я понимаю, почему люди
садятся на него, хотя "садиться" - это, пожалуй, слишком сильно сказано
теми, кто никогда, разумеется, не пробовал, что это такое.
обмороку. Я с тоской посмотрел на открытый пакет с белым порошком, но
усилием воли заставил себя отвернуться. Если я приму еще, я наверняка
истеку кровью, как если бы я потерял сознание. Начал считать наоборот от
сотни.
это понимал. Ни одной лишней капли не должно было быть пролито. Если у
пациента начинается кровотечение во время операции в госпитале, вы можете
восполнить потерю крови. У меня такой возможности не было. То, что было
потеряно - а к концу операции песок у меня под ногой был черным - могло
быть возобновлено за счет внутренних ресурсов организма. У меня не было
никакого оборудования, никаких инструментов.