Чтение 3–й страницы книги ~Котел с неприятностями~

- А малыш?

- Тоже. Но действовать должен ты. Это твоя задача, Сонк. Вся беда в
той... все забываю слово... в том урановом котле.

- Значит, это все-таки он, - сказал я.

- Кто бы подумал, что хоть одна душа в мире может его распознать?
Делать такие котлы научил меня мой прародитель: они существовали еще в его
времена. Поистине благодаря им мы, Хогбены, стали мутантами. Господи, твоя
воля, теперь я сам должен обворовать чужой мозг, чтобы внести ясность. В
городе, где ты находишься, Сонк, есть люди, коим ведомы нужные мне
слова... Вот погоди.

Он порылся в мозгу у нескольких человек. Потом продолжил:

- При жизни моего прародителя люди научились расщеплять атом.
Появилась... гм... вторичная радиация. Она оказала влияние на гены и
хромосомы некоторых мужчин и женщин... У нас, Хогбенов, мутация
доминантная. Вот потому мы и мутанты.

- То же самое говорил Роджер Бэкон, точно? - припомнил я.

- Так. Но он был дружелюбен и хранил молчание. Кабы в те дни люди
дознались о нашем могуществе, нас сожгли бы на костре. Даже сегодня
открываться небезопасно. Под конец... Ты ведь знаешь, что воспоследует под
конец, Сонк.

- Да, дедуля, - подтвердил я, потому что и в самом деле знал.

- Вот тут-то и заковыка. По-видимому, люди вновь расщепили атом.
Оттого и распознали урановый котел. Его надлежит уничтожить: он не должен
попасть на глаза людям. Но нам нужна энергия. Не много, а все же. Легче
всего получить ее от уранового котла, но теперь им нельзя пользоваться.
Сонк, вот что надо сделать, чтобы нам с малышом хватило энергии.

Он растолковал мне, что надо сделать.

Тогда я взял да и сделал.

Стоит мне глаза скосить, как я начинаю видеть интересные картинки.
Взять хоть решетку на окнах. Она дробится на малюсенькие кусочки, и все
кусочки бегают взад-вперед как шальные. Я слыхал, это атомы. До чего же
они веселенькие - суетятся, будто спешат к воскресной проповеди. Ясное
дело, ими легко жонглировать, как мячиками. Посмотришь на них пристально,
выпустишь что-то такое из глаз - они сгрудятся, а это смешно до
невозможности. По первому разу я ошибся и нечаянно превратил железные
прутья в золотые. Пропустил, наверное, атом. Зато после этого я научился и
превратил прутья в ничто. Выкарабкался наружу, а потом обратно превратил
их в железо. Сперва удостоверился, что мистер Армбрестер спит. В общем,
легче легкого.

Нас поместили на седьмом этаже большого здания - наполовину мэрии,
наполовину тюрьмы. Дело было ночью, меня никто не заметил. Я и улетел.
Один раз мимо меня прошмыгнула сова - думала, я в темноте не вижу, а я в
нее плюнул. Попал, между прочим.

С урановым котлом я справился. Вокруг него полно было охраны с
фонарями, но я повис в небе, куда часовые не могли досягнуть, и занялся
делом. Для начала разогрел котел так, что штуки, которые мистер Армбрестер
называл графитовыми замедлителями, превратились в ничто, исчезли. После
этого можно было без опаски заняться... ураном-235, так что ли? Я и
занялся, превратил его в свинец. В самый хрупкий. До того хрупкий, что его
сдуло ветром. Вскорости ничего не осталось.

Тогда я полетел вверх по ручью. Воды в нем была жалкая струйка, а
дедуля объяснил, что нужно гораздо больше. Слетал я к вершинам гор, но и
там ничего подходящего не нашел. А дедуля заговорил со мной. Сказал, что
малыш плачет. Надо было, верно, сперва найти источник энергии, а уж потом
рушить урановый котел.

Осталось одно - наслать дождь.

Насылать дождь можно по-разному, но я решил просто заморозить тучу.
Пришлось спуститься на землю, по-быстрому смастерить аппаратик, а потом
лететь высоко вверх, где есть тучи; времени убил порядком, зато довольно
скоро грянула буря и хлынул дождь. Но вода не пошла вниз по ручью. Искал
я, искал, обнаружил место, где у ручья дно провалилось. Видно, под руслом
тянулись подземные пещеры. Я скоренько законопатил дыры. Стоит ли
удивляться, что в ручье столько лет нет воды, о которой можно говорить
всерьез? Я все уладил.

Но ведь дедуле требовался постоянный источник, я и давай кругом
шарить, пока не разыскал большие родники. Я их вскрыл. К тому времени
дождь лил как из ведра. Я завернул проведать дедулю.

Часовые разошлись по домам - надо полагать, малыш их вконец
расстроил, когда начал плакать. По словам дедули, все они заткнули уши
пальцами и с криком бросились врассыпную. Я, как велел дедуля, осмотрел и
кое-где починил водяное колесо. Ремонт там был мелкий. Сто лет назад вещи
делали на совесть, да и дерево успело стать мореным. Я любовался колесом,
а оно вертелось все быстрее - ведь вода в ручье прибывала... да что я - в
ручье! Он стал рекой.

Но дедуля сказал, это что, видел бы я Аппиеву дорогу, когда ее
прокладывали.

Его и малыша я устроил со всеми удобствами, потом улетел назад в
Пайпервилл. Близился рассвет, а я не хотел, чтобы меня заметили. На
обратном пути плюнул в голубя.

В мэрии был переполох. Оказывается, исчезли мамуля, папуля и Лемюэл.
Я-то знал, как это получилось. Мамуля в мыслях переговорила со мной,
велела идти в угловую камеру, там просторнее. В той камере собрались все
наши. Только невидимые.

Да, чуть не забыл: я ведь тоже сделался невидимым, после того как
пробрался в свою камеру, увидел, что мистер Армбрестер все еще спит, и
заметил переполох.

- Дедуля мне дал знать, что творится, - сказала мамуля. - Я
рассудила, что не стоит пока путаться под ногами. Сильный дождь, да?

- Будьте уверены, - ответил я. - А почему все так волнуются?

- Не могут понять, что с нами сталось, - объяснила мамуля. - Как
только шум стихнет, мы вернемся домой. Ты, надеюсь, все уладил?

- Я сделал все, как дедуля велел... - начал было я, и вдруг из
коридора послышались вопли. В камеру вкатился матерый жирный енот с
охапкой прутьев. Он шел прямо, прямо, пока не уперся в решетку. Тогда он
сел и начал раскладывать прутья, чтоб разжечь огонь. Взгляд у него был
ошалелый, поэтому я догадался, что Лемюэл енота загипнотизировал.

Под дверью камеры собралась толпа. Нас-то она, само собой, не видела,
зато глазела на матерого енота. Я тоже глазел, потому что до сих пор не
могу сообразить, как Лемюэл сдирает с енотов шкурку. Как они разводят
огонь, я и раньше видел (Лемюэл умеет их заставить), но почему-то ни разу
не был рядом, когда еноты раздевались догола - сами себя свежевали. Хотел
бы я на это посмотреть.

Но не успел енот начать, один из полисменов цап его в сумку - и унес;
так я и не узнал секрета. К тому времени рассвело. Откуда-то непрерывно
доносился рев, а один раз я различил знакомый голос.

- Мамуля, - говорю, - это, похоже, мистер Армбрестер. Пойду погляжу,
что там делают с бедолагой.

- Нам пора домой, - уперлась мамуля. - Надо выпустить дедулю и
малыша. Говоришь, вертится водяное колесо?

- Да, мамуля, - говорю. - Теперь электричества вволю.

Она пошарила в воздухе, нащупала папулю и стукнула его.

- Проснись!

- Пропусти рюмашку, - завел опять папуля.

Но она его растолкала и объявила, что мы идем домой. А вот разбудить
Лемюэла никто не в силах. В конце концов мамуля с папулей взяли Лемюэла за
руки и за ноги и вылетели с ним в окно (я развеял решетку в воздухе, чтоб
они пролезли). Дождь все лил, но мамуля сказала, что они не сахарные, да и
я пусть лечу следом, не то мне всыплют пониже спины.

- Ладно, мамуля, - поддакнул я, но на самом деле и не думал лететь. Я
остался выяснить, что делают с мистером Армбрестером.

Его держали в той же ярко освещенной комнате. У окна, с самой подлой
миной, стоял мистер Гэнди, а мистеру Армбрестеру закатали рукав, вроде
стеклянную иглу собирались всадить. Ну, погодите! Я тут же сделался
видимым.

- Не советую, - сказал я.

- Да это же младший Хогбен! - взвыл кто-то. - Хватай его!

Меня схватили. Я позволил. Очень скоро я уже сидел на стуле с
закатанным рукавом, а мистер Гэнди щерился на меня по-волчьи.

- Обработайте его наркотиком правды, - сказал он. - А бродягу теперь
не стоит допрашивать.

Мистер Армбрестер, какой-то пришибленный, твердил:

- Куда делся Сонк, я не знаю! А знал бы - не сказал бы...

Ему дали по шее. Мистер Гэнди придвинул лицо чуть ли не к моему носу.

- Сейчас мы узнаем всю правду об урановом котле, - объявил он. - Один
укол, и ты все выложишь. Понятно?

Воткнули мне в руку иглу и впрыснули лекарство. Щекотно стало. Потом
стали расспрашивать. Я сказал, что знать ничего не знаю. Мистер Гэнди
распорядился сделать мне еще один укол. Сделали.

Совсем невтерпеж стало от щекотки.

Тут кто-то вбежал в комнату - и в крик.

- Плотину прорвало! - орет. - Гэнди-плотину! В южной долине затоплена
половина ферм!

Мистер Гэнди попятился и завизжал:

- Вы с ума сошли! Не может быть! В Большой Медведице уже сто лет нет
воды!

Потом все сбились в кучку и давай шептаться. Что-то насчет
образчиков. И внизу уже толпа собралась.

- Вы должны их успокоить, - сказал кто-то мистеру Гэнди. Они кипят от
возмущения. Посевы загублены...

- Я их успокою, - заверил мистер Гэнди. - Доказательств никаких. Эх,