Чтение 3–й страницы книги ~Планета изгнания~

когда старая Керли покорно взяла ее, чтобы подогреть бхану, мысленно
обозвал себя сварливым старым дурнем. Но ведь ни одна из его жен - прав-
да, теперь всего одна и осталась, - ни одна из его дочерей, ни одна из
женщин его Рода не умеет варить бхановую кашу, как ее варивала Шакатани.
Как она стряпала! И какой молодой была? последняя его молодая жена.
Умерла в восточных угодьях, умерла молодой, а он все живет и живет - и
вот уже скоро опять наступит лютая Зима.

Вошла девушка в кожаной куртке с выдавленным на плече трилистником -
знаком его Рода. Внучка, наверное. Немного похожа на Шакатани. Он заго-
ворил с ней, хотя и не припомнил ее имени:

- Это ты вчера вернулась поздней ночью, девушка?

Тут он узнал ее по улыбке и по тому, как она держала голову. Та ма-
ленькая девочка, с которой он любил шутить, - такая задумчивая, дерзкая,
ласковая и одинокая. Дитя, рожденное не в срок. Да как же ее все-таки
зовут?

- Я пришла к тебе с вестью, Старейший.

- От кого?

- Он назвался большим именем - Джекат-аббат-больтеран. А может быть,
и по-другому. Я не запомнила.

- Альтерран? Так дальнерожденные называют своих Старейшин. Где ты
встретила этого человека?

- Это был не человек, Старейший, а дальнерожденный. Он шлет тебе при-
вет и весть, что придет сегодня в Тевар поговорить со Старейшим.

-Вот как? -сказал Вольд и слегка потряс головой, восхищаясь ее дер-
зостью. - И ты, значит, его вестница?

- Он случайно заговорил со мной?

- Да-да. А знаешь ли ты, девушка, что у людей Пернмекского Предела
незамужнюю женщину, которая заговорит с дальнерожденным? наказывают?

- А как наказывают?

- Не будем об этом.

Пернмеки едят клоуб и бреют головы. Да и что они знают о дальнерож-
денных? Они же никогда не приходят на побережье? А в одном из шатров я
слышала, будто у Старейшего в моем Роде была дальнерожденная жена. В бы-
лые дни.

- Это верно. В былые дни? Девушка молча ждала, а Вольд вспомнил дале-
кое прошлое, другое время, былое время - Весну. Краски, давно развеявши-
еся сладкие запахи, цветы, отцветшие сорок лунокругов назад, почти забы-
тый голос? - Она была молодой. И умерла молодой. Еще до наступления Ле-
та. - Помолчав, он добавил: - Но это совсем не то же самое, что незамуж-
ней женщине разговаривать с дальнерожденным. Тут есть разница, девушка.

- А почему?

Несмотря на свою дерзость, она заслуживала ответа.

- Причин несколько, и не очень важных, и важных. Главная же такая:
дальнерожденный берет всего одну жену, а истинная женщина, вступив с ним
в брак, не будет рожать сыновей.

- Почему, Старейший?

- Неужто женщины больше не болтают в своем шатре? И ты в самом деле
так уж ничего не знаешь? Да потому, что у людей и дальнерожденных детей
не может быть. Разве ты об этом не слышала? Либо брак остается бесплод-
ным, либо женщина разрешается мертвым уродом. Моя жена Арилия, дальне-
рожденная, умерла в таких родах. У ее племени нет никаких брачных пра-
вил. Дальнерожденные женщины, точно мужчины, вступают в брак с кем хо-
тят. Но обычай людей нерушим: женщины делят ложе с истинными мужчинами,
становятся женами истинных мужчин и дают жизнь истинным детям!

Она грустно нахмурилась, посмотрела туда, где на стенах Зимнего Горо-
да усердно трудились строители, а потом сказала:

- Прекрасный закон для женщин, которым есть с кем делить ложе?

На вид ей можно было дать лунокругов двадцать, - значит она родилась
не в положенное время Года, а в Летнее Бесплодие. Сыновья Весны вдвое и
втрое ее старше, давно женаты, и не один раз, и их браки не бесплодны.
Осеннерожденные - еще дети. Но кто-нибудь из весеннерожденных еще
возьмет ее третьей или четвертой женой, так что ей нечего сетовать. По-
жалуй, надо бы устроить ее брак. Но с кем и в каком она родстве?

- Кто твоя мать, девушка?

Она поглядела в упор на застежку у его горла и сказала:

- Моей матерью было Шакатани. Ты забыл ее?

- Нет, Ролери, - ответил он после некоторого молчания. - Я ее не за-
был. Но послушай, дочь, где ты говорила с этим альтерраном? Его зовут
Агат?

- В его имени есть такая часть.

- Значит, я знал его отца и отца его отца. Он в родстве с женщиной? с
дальнерожденной, о которой мы говорили. Кажется, он сын ее сестры или
сын ее брата.

- Значит, твой племянник. И мой двоюродный брат, - сказала она и
вдруг рассмеялась.

Вольд тоже усмехнулся такому неожиданному выведению родства.

- Я встретила его, когда ходила посмотреть море, - объяснила она. -
Там, на песках. А перед этим я видела вестника, который бежал с севера.
Женщины ничего не знают. Случилось что-нибудь? Начинается Откочевка на
юг?

- Может быть, может быть, - пробормотал Вольд. Он уже опять не помнил
ее имени. - Иди, девочка, помоги своим сестрам на полях, - сказал он и,
забыв про нее, и про бхану, которой так и не дождался, тяжело поднялся
на ноги.

Обойдя свой большой, выкрашенный алой краской шатер, он посмотрел ту-
да, где толпы людей возводили стены Зимнего Город и готовили земляные
дома, и дальше - на север. Северное небо над оголенными холмами было в
это утро ярко-синим, чистым и холодным.

Ему ясно припомнилась жизнь в тесных ямах под крутыми крышами - среди
сотни спящих вповалку людей просыпаются старухи, разводят огонь в оча-
гах, тепло и дым забираются во все поры его тела, пахнет кипящей в кот-
лах зимней травой? Шум, вонь, жаркая духота этих нор под замерзшей зем-
лей. И холодное чистое безмолвие мира на ее поверхности, то выметенного
ветром, то занесенного снегом, а он и другие молодые охотники уходят да-
леко от Тевара на поиски снежных птиц, корио и жирных веспри, что спус-
каются подо льдом замерзших рек с дальнего севера. Вон там, по ту сторо-
ну долины, из сугроба поднялась мотающаяся белая голова снежного дьяво-
ла? А еще раньше, прежде снега, льда и белых зверей Зимы, была такая же
ясная погода, как сегодня, - солнечный день, золотой ветер и синее небо,
стынущее над холмами. И он? нет, не мужчина, а совсем малыш, вместе с
другими малышами и женщинами смотрит на плоские белые лица, на красные
перья, на плащи из незнакомого сероватого перистого меха. Летающие голо-
са, он не понимает ни слова, но мужчины его рода и Старейшины Аскатевара
сурово приказывают плосколицым идти дальше. А еще раньше с севера прибе-
жал человек с обожженным лицом, весь окровавленный, и закричал: "Гааль!
Гааль! Они прошли через наше стойбище в Пекне!.."

Куда яснее любых нынешних голосов он и теперь слышал этот хриплый
крик, донесшийся через всю его жизнь, через шестьдесят лунокругов, что
пролегли между ним и тем малышом, который смотрел во все глаза и слушал?
между этим холодным солнечным днем и тем холодным солнечным днем. Где
была Пекна? Затерялась под дождем и снегом, а оттепели Весны унесли кос-
ти убитых врасплох, истлевшие шатры, и память о стойбище, и его назва-
ние.

Но на этот раз, когда гааль пройдет на юг через Пределы Аскатевара,
убитых врасплох не будет! Он позаботился об этом. Есть польза и в том,
чтобы прожить больше своего срока, храня воспоминания о былых бедах. Ни
один клан, ни одна семья Людей Аскатевара не замешкалась в летних
угодьях, и их уже не застанут врасплох ни гааль, ни первый буран. Они
все здесь. Все двадцать сотен: осеннерожденные малыши мельтешат вокруг,
как опавшие листья, женщины перекликаются и мелькают в полях, точно стаи
перелетных птиц, а мужчины дружно строят дома и стены Зимнего Города из
старых камей на старом основании, охотятся на последних откочевывающих
зверей, рубят и запасают дрова, режут торф на Сухом Болоте, загоняют
стада ханн в большие хлева, где их надо будет кормить, пока не прорастет
зимняя трава. Все они, трудясь тут уже половину лунокруга, подчиняются
ему, Вольду, а он подчиняется древним обычаям Людей. Когда придет гааль,
они запрут городские ворота, когда придут бураны, они затворят двери
земляных домов - и доживут до Весны. Доживут!

Он с трудом опустился на землю позади своего шатра и вытянул худые,
исполосованные шрамами ноги, подставляя их солнечным лучам. Солнце каза-
лось маленьким и белесым, хотя небо было прозрачно-ясным. Оно теперь бы-
ло вдвое меньше, чем могучее солнце Лета, - даже меньше луны. "Солнце с
луной сравнялось, ждать холодов недолго осталось?" Земля хранила сырость
дождей, которые лили, не переставая, почти весь этот лунокруг. Там и сям
на ней виднелись бороздки, которые оставили бродячие корни, двигаясь на
юг. О чем бишь спрашивала эта девочка? О дальнерожденных? Нет, о вестни-
ке. Он прибежал вчера (вчера ли?) и, задыхаясь, рассказал, что гааль на-
пал на Зимний Город Тлокну на севре у Зеленых Гор. В его словах крылась
ложь и трусость. Гааль никогда не нападает на каменные стены. Грязные
плосконосые дикари в перьях, бегущие от Зимы на юг, точно бездомное
зверье? Они не могут разорить город. Пекна? это было всего лишь ма-
ленькое стойбище, а не город, обнесенный стеной. Вестник солгал. Все бу-
дет хорошо. Они выживут. Почему глупая старуха не несет ему завтрак? А
как тепло здесь, на солнышке?

Восьмая жена Вольда неслышно подошла с плетенкой бханы, над которой
курился пар, увидела, что он уснул, досадливо вздохнула и неслышно вер-
нулась к очагу.

Днем, когда угрюмые воины привели к его шатру дальнерожденног, за ко-
торым бежали малыши, с хохотом выкрикивая обидные насмешки, Вольд вспом-
нил, как девушка сказала со смехом: "Твой племянник, мой двоюродный