вынырнул в этой реальности на пару шагов дальше к востоку? Если бы он возник
прямо в воздухе, над скалами или морем? Могло ли такое случиться вообще? Он
не знал; и никто, даже сам Лейтон, не сумел бы ответить на эти вопросы. Опыт
путешествий в чужие миры был еще ничтожен, и только время и опыт покажут,
являлась ли его третья успешная посадка на твердь земную счастливой
случайностью или событием вполне закономерным.
приподняться. Это удалось не сразу, с пятой или шестой попытки, но наконец
он утвердился на ногах и повернул голову. Взгляд его, покинув морские дали,
теперь скользил по земле. По прекрасной земле, озаренной лучами закатного
солнца!
над, более низкими и плоскими скалами словно остроконечный клык среди
истертых зубов. Эта скалистая гряда уходила к югу, окаймляя небольшую бухту;
к северу раскинулся залив, а над ним -- город, который мог привидеться
только во сне. Белые каменные строения, напоминавшие издалека дворцы с
башенками, окруженные колоннадами храмы, утопающие в зелени виллы,
амфитеатры, раскрытые небесам словно мраморные раковины, подымались от
берега вверх ярус за ярусом; их соединяли широкие прямые лестницы, а выше,
на самом гребне прибрежного хребта, парили воздушные минареты и шпили
цитадели. Под вечерними лучами светила башни, колонны и стены домов казались
розовыми, кроны деревьев -- темно-зелеными, а сказочный дворец,
возносившийся над всем этим великолепием, -- голубовато-синим, как море в
ясный полдень. Справа от него тянулась к небесам скалистая горная вершина,
похожая на правильный конус вулкана; на ее склоне, на тысячу футов выше
голубой крепости, был высечен в камне исполинский лик. Неведомый бог
неведомого мира, полузакрыв глаза, с улыбкой на устах дремал под рокот волн
и шорохи морского бриза, охраняя свой город. Блейду лицо божества показалось
скорее добродушным, чем жестоким.
севере, там, где город шагал гигантскими ступенями вверх по горному склону,
горизонт закрывали зубчатые пики; к югу, однако, местность понижалась,
образуя ряд невысоких плоскогорий, рассеченных речными долинами. Блейд видел
усадьбы в зелени садов, беломраморные виллы -- почти такие же, как в городе,
и нечто напоминавшее сельские поселки, раскинувшиеся среди рощ, полей и
пастбищ; над ними торчали крылья ветряных мельниц, купола храмов, тонкие
высокие трубы кузниц и гончарных печей. Под светом заходящего солнца этот
ландшафт был сказочно прекрасен -- страна мира и спокойствия, уплывающая в
ночь среди журчания ручьев, тихой музыки легкого ветерка и свежих летних
ароматов. Надежда страждущего, пристанище путника, земля Святого Грааля!
приют, возрадовался и воспрянул духом. Он решил подыскать какое-нибудь тихое
пристанище на эту ночь; он все еще чувствовал сильную слабость, но надеялся,
что отдых и пища быстро восстановят его силы. Похоже, что компьютер
пропихнул его в этот чудесный мир сквозь такую узкую щель, что плоть его в
момент переноса была раскатана в узкий бумажный рулон, похожий на
перфоленту. Что бы слепить из нее человека -- такого, каким он был раньше,
-- требовалось время. Хотя бы одна ночь, шесть-семь часов спокойного сна! А
потом -- чашка кофе и свежие булочки... или что тут дают на завтрак... В
счастливой Утопии наверняка любят вкусно поесть...
Солнце, совершенно похожее на земное, уже садилось за горную цепь,
окружавшую плато с запада, и он собирался воспользоваться последним вечерним
светом. Склон был довольно крут, преодолевать его в темноте разведчику не
хотелось, и его не соблазняла перспектива провести ночь на голом камне.
Внизу призывно зеленели рощи и лужайки с изумрудной травой; воздух был
теплым и нес приятные ароматы, ветерок едва шевелил волосы на голове Блейда.
Судя по всему, страна, в которую он попал, лежала в субтропиках, в зоне
мягкого морского климата -- лучшее, о чем мог мечтать в эту ночь нагой
человек. Если и обитатели этого райского уголка окажутся столь же
гостеприимными, сколь прекрасна их земля, можно считать, что ему крупно
повезло.
армий. Воспоминания о первом путешествии были смутными, отрывистыми, но
главное он помнил. Талин, его маленькая принцесса... Чьи губы целуют ее
сейчас, чьи руки обнимают?.. Он не испытывал ревности, только тихую грусть.
Он был благодарен ей -- точно так же, как и Лали, юной императрице Ката,
хрупкой, как нефритовая статуэтка. Да, он испытывал лишь благодарность, ибо
их любовь скрасила пребывание в тех жестоких мирах, где ему выпало скитаться
первые два раза.
предательства, хитроумных интриг, тяжких походов, бегства и плена?
Раскинувшаяся внизу земля, к которой он приближался с каждым шагом,
выглядела такой прекрасной... Такой мирной и тихой... Словно райский сад до
грехопадения, Эдем, населенный племенем мудрецов, людьми с чистой душой, не
ведавшей разбоя, смертоубийства и насилия...
нисходящему с утеса Греха на равнины Кротости и Милосердия. Ведь совесть его
отягощена многочисленными убийствами -- пусть даже совершенными во имя
долга! -- и он несет в божественный и благолепный Эдем меч гнева и адский
огонь гордыни. Да, сейчас он безоружен, но тот жаждущий крови клинок, как и
разрушительное пламя войны, таятся в его душе; он -- солдат, боец, орудие
смерти...
сжатый кулак и поклялся, что первым не подымет руки ни на одно разумное
существо этого мира. Потом по губам его скользнула саркастическая усмешка.
Разве он когдалибо начинал драку первым? Конечно, если давали приказ... или
ради дела... но с целью причинить боль, потешить самолюбие -- никогда! Он
погрузился в воспоминания, перебирая факты, подтверждающие этот вывод, и с
радостью убеждаясь, что память его осталась ясной. Раньше было совсем не
так... да, совсем не так, особенно в первый раз, когда он едва не потерял
собственную личность и не превратился в свирепого альба... Оранжевый
солнечный луч скользнул по его лицу, словно напоминая, что день истекает, и
Блейд, очнувшись, поспешил вниз. До полного заката оставалось минут
двадцать, не больше.
в рощу. Деревья, которые росли здесь, показались Блейду похожими на лавры --
те же узкие темно-зеленые листья с лаковым блеском, темноватые стволы,
причудливо переплетенные ветви и пряный густой аромат. К тому времени, когда
он прошел с полмили и достиг опушки, опустилась полная темнота. За рощей
тянулось пастбище: высокие, по пояс, травы, дурманящий запах свежей зелени,
тихое шуршание стеблей, неширокая тропинка, петляющая по лугу... Блейд всей
грудью вздохнул теплый ночной воздух, поднял голову и убедился, что вид
звездного неба здесь тоже великолепен. Затем он примял траву слева от тропы
и лег, надеясь, что сны в этом прекрасном мире тоже будут прекрасными.
одной на другую по широким лестницам и спиральным пандусам, по краям которых
высились строгие дорические колонны. Каждое здание было дворцом; на площадях
звенели и плескались фонтаны, величественные статуи богов и соблазнительные
-- богинь -- украшали храмы, вдоль фасадов которых пролегли пестрые ленты
цветочных бордюров. Ярко-синее небо с золотым солнцем взметнулось в
недосягаемую высь, морские волны тихо рокотали у гранитных пирсов, покачивая
корабли с резными носами, откуда-то доносился мелодичный перезвон арф, и все
прохожие, сплошь белокурые красавицы и черноволосые красавцы, приветливо
улыбались страннику. То был рай, истинный рай!
виде дельфина, вырезанного из сияющего аметиста; круглый бассейн с
прозрачной водой окружало кольцо темно-зеленых лавров. Меж деревьями
высилось кресло -- причудливо изогнутая спинка, подлокотники и мягкое
сиденье обтянуты голубым бархатом, ножки -- четыре львиные лапы, утопающие в
траве. Он знал, что это кресло приготовлено для него, для странника,
уставшего в пути и мечтающего вкусить покой. То было место тихого отдыха,
мудрых размышлений и медитации, позволяющей ощутить единство с природой,
слиться с ней в торжественной и величавой тишине беспредельного мира.
полуприщуренные веки он любовался блеском и мерцанием водяных струй, что
били из пасти и ноздрей аметистового дельфина, тремя изящными арками падая в
мраморный бассейн, рассыпаясь сверкающими брызгами. Чистый воздух,
насыщенный влагой, вливался в легкие, перезвон капели ласкал слух. Тишина,
прохлада, мир... Благолепие...
он не обратил на это внимания, зачарованный игрой струящейся воды. Ветвь
уколола его сильней, настойчивей, словно дерево пыталось о чем-то напомнить
ему. О неких неотложных делах, которые требовалось выполнить немедленно,
сейчас же.
готовился вонзить острие своего дротика в более чувствительное место, чем
плечо. Сообразив это, Блейд поспешно вскочил.
и стрелой на тетиве. Несколько секунд он переводил взгляд с одного
противника на другого, пытаясь сбросить дурман сна и оценить силы
незнакомцев; потом мышцы Блейда расслабились, он поднял руки и выдавил
дружелюбную улыбку.
были защищены глухими и глубокими стальными шлемами с гребнями и прорезями
для глаз, открывавшими только подбородок; длинные, до пят, плащи слегка
топорщились, приподнятые наплечниками доспехов; широкие металлические
Акунин Борис
Корнев Павел
Шилова Юлия
Шидловский Дмитрий
Акунин Борис
Акунин Борис