снаружи.
открыл ее полностью и вошел в ванную. В воздухе витал горячий пар и
слабеющий запах лосьона для бритья. Крышка от туалетного сидения была
прислонена к стенке с аптечкой среди беспорядочного нагромождения
коробочек и тюбиков. Зубная щетка Кипа лежала на полу посредине комнаты,
ее щетинки слиплись от красной грязи.
и открыл дверь в спальню. Постель была измята. На подушке красовались два
скомканных нейлоновых чулка, серое платье валялось на полу, закрывая кучу,
которая, по-видимому, представляла собой пару туфель. Кип обошел эту кучу
и направился в комнату в форме литеры L, дальний угол которой был срезан и
образовывал кухоньку.
Леберт, которая как раз в этот момент говорила:
краской костяшками черную сумку из искусственной кожи. Ее лопатки были
похожи на ощипанные костлявые крылья. Ее комбинация была сморщена и косо
висела на ней, одна бретелька бюстгальтера была прихвачена булавкой.
на него большими зеленоватыми глазами, которые лихорадочно блестели.
необходимо уехать домой?
того настоящего, темного, блестящего рыжего цвета, который можно увидеть
только раз в жизни. У нее была бледная кожа, которая хорошо сочеталась с
цветом волос, но еще больше ухудшала ее внешность. Ее тонкое лицо было
покрыто пятнами и кучей прыщей. Оно выглядело как нечто, что необходимо
было бы спрятать. Ее глаза как будто не принадлежали этому лицу. Они,
казалось, не могли принадлежать ни одному лицу: они были чересчур
огромными и чересчур блестящими, а белки имели желтоватый оттенок
обесцвеченных зубов.
Кип.
руки. - Сначала сделай мне одолжение.
уйти, то нам остается сделать вид, что ее здесь нет.
как заскрипели пружины, когда она села на кровать.
назад, но ее мать не соглашалась с этим. Она воспринимала это, как личное
оскорбление. Я не могу ее поместить в больницу; это могут сделать только
родственники.
понимаю, как это звучит, но это лучшее, что ты можешь для нее сделать.
застегнуто, и один чулок. В одной руке она все еще держала черную сумку, в
другой она сжимала бутылку сливового сока.
бутылок в холодильнике, а затем вновь установилась тишина, и был слышен
только шум дождя.
Нэнси, а затем пошел посмотреть, что она делает. Окно в спальне было
открыто, потоки дождя заливали кровать и пол. Нэнси в комнате не было.
тридцать утра. Кип запел, принимая душ, хотя это не входило в его
привычки, и только тут все вспомнил. Он завернулся в полотенце и побрел в
гостиную, чтобы убедиться, что это был не сон. Но это была реальность: на
стене над кушеткой остались дырки от гвоздей, повсюду остались мелкие
следы красной краски, которые ничем не смыть, а возле двери было то самое
место, где Анжелика сказала слова, которые будет трудно взять назад.
яйца не сковородке не стали жесткими, как подошва. После исчезновения
Нэнси они долго обсуждали вопрос о том, что Кип должен вызвать полицию,
причем вся логика была на стороне Анжелики, а Кип ничего не мог ей
противопоставить, кроме того, что он знал, что будет чувствовать себя как
палач на Голгофе, если он сделает это, не испробовав сначала какие-то
другие пути.
образом, к его работе. Кип не видел ничего плохого в том, что он
занимается такой работой; после колледжа он перепробовал много всяких дел,
и везде весело проводил время. Он был лесорубом, воспитателем в лагере для
мальчиков, служителем зоопарка, моряком на торговом судне, - но ни одно из
этих дел не приносило ему такого удовольствия, как его нынешняя работа, он
был просто создан для нее. И он сказал это. И еще он подчеркнул, что если
бы он выполнял какую-нибудь другую работу, то, возможно, никогда бы не
встретил Анжелику. Без каких-либо видимых причин этот аргумент, казалось,
привел ее в бешенство.
глаза сузились.
Ты ведь изучал биохимию в колледже?
из моих профессоров, разве я тебе не говорил об этом?
Леберта гораздо больше, чем просто мыл бутылки и пробирки? Ты, случайно,
не был его лучшим учеником?
не был основным предметом моей специализации.
Можешь не отвечать. Я знаю, что получал. Кип, извини меня - это, конечно,
не мое дело, но как ты, имея такие способности, мог променять это все на
твой теперешний образ жизни?
когда я был ребенком, я был помешан на науке: маленький тщедушный
мальчишка с охапкой книг. Во время обучения в средней школе и колледже я
продолжал думать, что это то, чем я хочу заниматься, но работа давалась
мне все труднее и труднее. Когда я стал аспирантом, то выражаясь языком
футболистов, получил удар ниже пояса. Я заболел. Я не окончил первый
семестр.
предоставили отсрочку на лето. Но я снова заболел, заболел по-настоящему:
анемия, гипертония, астма - чертовски неприятная штука! - а вершиной всего
этого букета стал спинномозговой менингит, который поразил меня внезапно.
Когда я выкарабкался, я сел и задумался. Все эти болячки были
психосоматического плана, кроме менингита. И к этому времени энтузиазм мой
поостыл. Я стал все больше задумываться, на самом ли деле я хочу провести
остаток жизни, горбатясь и теряя зрение за лабораторным столом. Да я
просто обманывал себя, убеждая, что хочу этого. Для чего? Чтобы изобрести
еще большую бомбу, чем уже существующие?
лесозаготовках. Я ни разу не пожалел об этом.
делать, когда больше не сможешь быть профессиональным игроком в гольф,
Кип?
местечко в стране секвой, которое мне бы хотелось купить, если сойдемся в
цене. Представь себе туристский лагерь на озере.
плотницкие, и канализационные работы, и многое другое. Но это нормально. Я
могу делать все, что...
хочешь.