Чтение 3–й страницы книги ~Чума Мидаса~

бесконечная грязная возня с пайковыми талонами не могли не расстроить
Шерри, но иногда назойливость всяких темных личностей становилась просто
нестерпимой. Разумеется, к Мори не впервые приставали мошенники с
фальшивыми потребительскими талонами, но чтобы под его собственной дверью
- такого еще не бывало!

Садясь в машину, Мори даже подумал, не вызвать ли ему полицию, но
потом решил, что аферист все равно успеет удрать до ее прибытия и сбудет с
рук свои фальшивки где-нибудь в другом месте.

Конечно, было бы здорово получить шесть талонов за один.

Вот только если он на этом попадется, подумал Мори, это будет совсем
не здорово.

- Доброе утро, мистер Фрай, - звякнул робот-регистратор. - Не угодно
ли пройти направо? - стальным пальцем он указал на дверь с табличкой
"ГРУППОВАЯ ТЕРАПИЯ".

Мори много раз клялся себе, что обязательно заведет личного
психоаналитика. Но всякий раз пасовал, подчиняясь общепринятым нормам.
Групповая терапия помогала снимать постоянные стрессы современной жизни;
без нее человек запросто мог докатиться до участия в истерических пайковых
бунтах или вообще стать "фальшивомонетчиком" - подделывателем талонов. Но
ей не хватало человеческого тепла. Психоанализ - интимное дело, подумал
Мори, а групповой психоанализ напоминает попытку жить счастливой семейной
жизнью в доме, где постоянно толчется десяток угодливых роботов...

Он вдруг испугался. Как, откуда прокралась эта мысль?.. Входя в
комнату и приветствуя свою группу, Мори заметно волновался.

Их было одиннадцать: четыре фрейдиста, два ришеиста, два юнгианца,
гештальтник, шокотерапевт и пожилой тихий саллиренист [Фрейд Зигмунд (1856
- 1939) - австрийский психолог, создатель психоанализа; Рише Шарль (1850 -
1935) - французский физиолог, психолог, гипнолог; Юнг Карл-Густав (1875 -
1961) - швейцарский психиатр, психолог, основатель аналитической
психологии; Салливен Гарри Стэк (1892 - 1949) - американский психиатр и
психолог, представитель неофрейдизма; гештальтпсихология (от нем. Gestalt
- образ, форма) - направление в психологии, рассматривающее психику
человека с точки зрения целостных структур]. У каждого из них имелись
различия в подходе к пациенту, но Мори, даром что четыре года общался с
группой, так и не смог запомнить, в чем эти различия заключаются. Я знаю,
как их зовут, думал он, и этого достаточно.

- Доброе утро, эскулапы, - поздоровался он. - Что у нас на сегодня?

- Доброе утро, - мрачно ответил доктор Зиммельвайс. - Если вас
что-нибудь беспокоит, вы пройдете в комнату первичного осмотра, а если
нет, то тогда по расписанию у нас психодрама. Доктор Файрлесс, - обратился
он к коллеге, - по-моему, лучше сразу приступить к делу - мистер Фрай
сегодня явно не в себе. Пора начинать раскопки. Ну а ваша психодрама может
подождать до следующего раза, как вы считаете?

Файрлесс степенно наклонил старую лысую голову.

- Что касается меня, то мне все равно, но вы знаете правила, доктор.

- Правила, правила, - язвительно проворчал Зиммельвайс. - Какой с них
толк? Перед нами пациент в состоянии повышенной тревожности - и даже я это
вижу, а могу вас заверить, вижу я отлично - а мы, значит, должны
проигнорировать это только потому, что так велят правила? Это вот так
лечат пациента?

Маленький доктор Блейн холодно сказал:

- Видите ли, коллега Зиммельвайс, существует множество способов
лечения, и лично я не вижу необходимости отступать от правил. Я сам,
видите ли...

- Что "вы сами"?! - скорчил гримасу Зиммельвайс. - Вы сами ни разу в
жизни еще не вылечили ни одного пациента. Когда вы собираетесь покинуть
нашу группу, Блейн?

Блейн разъяренно повернулся к Файрлессу.

- Доктор Файрлесс, обратите внимание, я не намерен выслушивать
подобные оскорбления! Неужели только потому, что к доктору Зиммельвайсу
раз в неделю приходят два персональных пациента, он думает...

- Джентльмены, - примиряюще сказал Файрлесс, - прошу вас, давайте
вернемся к работе. Мистер Фрай пришел к нам за помощью, а не для того,
чтобы слушать наши препирательства.

- Прошу прощения, - коротко бросил Зиммельвайс. - Однако я
по-прежнему призываю не возводить правила в догму.

Файрлесс снова наклонил голову.

- Прошу проголосовать, кто за прежний порядок ведения наших собраний?
Девять. Против только вы, коллега Зиммельвайс. Посему мы сейчас приступим
к психодраме, если секретарь напомнит нам заметки с прошлого сеанса...
Прошу.

Секретарь, толстый, приземистый молодой человек по фамилии Спродж,
перелистнул назад несколько страниц своего журнала и прочитал нараспев:

- Протокол сеанса от двадцать четвертого мая, объект - Мори Фрай;
присутствовали доктора Файрлесс, Билек, Зиммельвайс, Каррадо, Вебер...

Файрлесс вежливо прервал:

- Если не трудно, давайте сразу следующую страницу, то есть,
последнюю, коллега Спродж, будьте так добры...

- Гм... Да. Так вот. После десятиминутного перерыва для проведения
дополнительного теста Роршаха [Роршах, Герман (1884 - 1984) - шведский
психиатр; изобрел названный его именем тест, заключавшийся в интерпретации
испытуемым чернильных пятен определенной конфигурации] и энцефалограммы,
группа, собравшись, провела ассоциативный словарный эксперимент
[проективный тест, предложенный К.-Г.Юнгом для выявления скрытых
аффективных комплексов. Тест требует от испытуемого возможно более быстрой
реакции на предъявляемое слово первым пришедшим на ум словом]. Результаты
были сведены в таблицу и сопоставлены со стандартными Значениями, после
чего было отмечено, что значительная часть психических травм объекта,
соответственно...

Мори почувствовал, что его внимание уплывает. Терапия была
п_о_л_е_з_н_о_й_, это знал каждый, но всякий раз она казалась ему немного
скучной. Хотя, если бы не терапия, неизвестно, что могло случиться. Вдруг
он тоже поджег бы свой дом и стал бы хохотать над роботом-пожарным, как
тот бедняга Невилл из соседнего квартала, когда его старшая дочь развелась
с мужем и вернулась в отчий дом вместе со свой потребительской квотой. У
Мори ни разу не возникло соблазна сотворить что-нибудь этакое,
противозаконное и безнравственное, например _у_н_и_ч_т_о_ж_и_т_ь_ или
и_с_п_о_р_т_и_т_ь_ вещь - хотя, нет, честно признался он себе, был однажды
грешок, маленький совсем соблазн единственный за долгое время. Но ничего
такого, из-за чего стоило бы волноваться. Он был здоров, совершенно
здоров.

Вздрогнув, он поднял глаза. На него изумленно смотрели доктора.

- Мистер Фрай, - повторил Файрлесс, - вы займете свое место?

- Конечно, - поспешно ответил Мори. - А где?

Зиммельвайс захохотал.

- Скажите на милость! Ничего, Мори, вы пропустили совсем немного. Мы
сейчас прогоним одну важную сцену из вашей жизни, ну, одну из тех, о
которых вы нам поведали в прошлый раз, помните? Вам четырнадцать лет,
Рождество, ваша мать кое-что вам пообещала...

Мори проглотил комок в горле.

- Помню, - сказал он грустно. - Помню. Где мне встать?

- Лучше сюда, - сказал Файрлесс. - Вы - это вы, Каррадо - ваша мать,
а я - ваш отец. Коллеги, которые не участвуют, прошу отойти назад.
Отлично. А теперь, Мори, у нас здесь рождественское утро. Веселого
Рождества, Мори!

- Веселого Рождества, - сказал Мори вполголоса, - Ах, папа, дорогой,
где же мой - ах! - мой щенок, которого мне обещала мама?

- Щенок? - сердечно переспросил Файрлесс. - Мы с мамой приготовили
для тебя кое-что получше. Ну-ка, посмотри, что это там, под елкой? Ба! Да
это же робот! Да, Мори, твой собственный тридцативосьмипроцессорный робот,
твой личный компаньон! Давай, Мори, не бойся, подойти к нему, поговори с
ним. Его зовут Генри. Ну, давай, мальчик, иди!

Мори внезапно почувствовал неприятное пощипывание в носу.

- Но я... я вовсе не хотел робота, - проговорил он неуверенно.

- Конечно, ты хочешь робота, - настойчиво сказал Каррадо. - Ты всегда
хотел робота. Ну же, детка, пойди поиграй со своим милым роботом.

- Я ненавижу роботов! - воскликнул Мори яростно. Он оглянулся на
докторов, на серые стены и с вызовом добавил: - Вы слышите меня, вы все? Я
их терпеть не могу!

Возникла секундная пауза, а затем начались вопросы.

Примерно через полчаса в комнату вошел робот-регистратор и объявил,
что пора закругляться. За эти полчаса Мори бросало то в жар, то в холод, у
него перехватывало дыхание от гнева, но все же он вспомнил то, что было
забыто целых тринадцать лет назад.

Он ненавидел роботов.

Ничего удивительного не было в том, что в молодости Мори испытывал к
роботам отнюдь не лучшие чувства. То был "роботовый бунт" - последний
отчаянный протест плоти против железа, битва не на жизнь, а на смерть
между человечеством и машинами - его собственным порождением... Битва, так
никогда и не произошедшая. Маленький мальчик, ненавидевший роботов,
становясь мужчиной, учился работать и жить с ними рука об руку.

Всегда и во все времена конкурент на работу, особенно новичок,
ставился вне закона. Конкуренты вытеснялись волнами - ирландцы, негры,
евреи, итальянцы; каждая волна загонялась в свое гетто, варилась там и
кипела, пока не рождалось на свет поколение, готовое жить с соседями в
мире.