герои Сталинграда и были ими довольно долго - до тех пор, пока маршал
Пилсудский на вышел из опалы, а его бюст не вернулся в парк. Позднее,
где-то в 1993, настала Эра Быстрых Перемен, и маршал стал вызывать
неприятные ассоциации - он носил усы и устраивал перевороты, в основном в
мае, а ведь было уже не то время, чтобы в парке можно было терпеть бюсты
всяких там типов с усами, любящих поднимать оружие против законной власти
- вне зависимости от результата и времени года. Когда парку присвоили имя
Белого Орла, горячо запротестовали другие национальности, которых в
Сувалках вагон и маленькая тележка. Протесты возымели силу, и парк стал
"Парком Дуа Святого", но после трехдневной банковской забастовки название
снова было решено сменить. Кто-то предложил назвать парк Грюнвальдским, но
тут заартачились немцы. Предложили дать парку имя Адама Мицкевича, но тут
ужу протест выразили литовцы, в связи с надписью-посвящением на проекте
памятника: "Польскому поэту". В отчаянии предложили назвать парк Парком
Дружбы, но тут запротестовали все. В конце концов парк окрестили именем
короля Яна Третьего Собеского, и так оно и осталось, скорее всего потому,
что процент турецкого населения в Сувалках ничтожен, а их лобби не имеет
никакой пробивной силы. Хозяин ресторана "Истанбул Кебаб" Мустафа Баскар
Юсуф Оглу и весь его персонал могли себе бастовать хоть до усрачки.
переименования и называла парк по-старому: "спарище", "цеплятник" и
"парчок". А тем, кого удивляет весь этот балаган с названиями, советую
припомнить, сколько было воплей, прежде чем улица Сельская в Варшаве стала
Семечковой. Помните?
Бисмарк-Штрассе), а мне надо было повернуть за Дворец Культуры,
давным-давно закрытый, пробежать по парковой аллейке, пересечь
Аденауэр-Платц и попасть на задний двор школы. Но вот тут мне задали
загадку; на бегу я заметил, что Дворца Культуры и нет, а затем попал в
какую-то тучу пыли и дыма.
самому краю воронки и прислушивается, как гудят и тарахтят два боевых
"Апача", кружащих над стадионом "Остмарк Спортферайн" (быв. спортобщества
"Голгофа"). Я подполз тихонечко, ровный грохот крупнокалиберных авиапушек
заглушал шелест гравия.
Только тут мне стало ясно, что я повел себя совершенно по-дурацки, когда
стукнул его по спине и заорал. Сами понимаете - от неожиданности он мог и
обделаться.
Неподалеку сквозь кусты просвечивала стенка паркового туалета, пестрая от
надписей и поцарапанная пулями в каких-то недавних битвах. Никого я не
увидел, но оба "Апача" обстреливали восточный край парка, откуда все
громче доносились пулеметные очереди и глухие разрывы ручных гранат.
он довольно гадко обозвал меня, обвинив в активном Эдиповом комплексе и
пассивном гомосексуализме, после чего подполз ко мне и выставил башку из
воронки.
нырнули на дно воронки, в путаницу проводов телефонного кабеля, которые
вылезали из земли, будто кишки из распоротого брюха. Весь парк затрясся от
взрывов - одного, другого, третьего. А потом залаяло стрелковое оружие,
завыли снаряды и осколки. Мы услышали визг атакующих:
лай АК-74, совсем близко.
"Пляхавичус". Эт'твои побратимы, Индюк, идут штурмовать наш парк. И что,
ты считаешь, что так и надо?
Черт, уже год прошел, а меня эта забавная история все еще продолжала
смешить. Зато Индюка не переставала злить.
на - как это тогда называлось - корни. Значительная часть обывателей
Сувалок и окрестностей, в том числе и семья Индюка, внезапно почувствовала
себя литвинами с деда-прадеда - знаете, такими, что вместе со Свидригайлой
на Рагнету и Новое Ковно ходили, а с Клейстутом перемахивали Немен,
нападая на тевтонов. В заявлениях, подаваемых в Союз Патриотов
Левобережной Литвы и Жмуди, повторялись трогательные бредни о любви к
бережкам речки Вилейки, к полям с богатствами хлебов, к горяченьким
цепелинасам и к Матери Божьей Остробрамской, а также не менее трогательные
вопросики, хорошо ли, что Великий Баублис стоит там, где стоит, ибо все
дальнейшее счастье семьи будет зависеть именно от этого. Повод для
пробуждения патриотизма был весьма прозаичен - литовцы, согласно Положению
о национальных меньшинствах, имели кучу привилегий и скидок, в том числе и
налоговых, к тому же они не подпадали под Курию.
дело, в результате соответствующих родительских деклараций и заявлений.
Чуть ли не каждый день то Вохович требовал, чтобы учителя называли его
Вохавичусом, из Маклаковского делался коренной Маклакаускас, а из
Злотковского - стопроцентный Гольдбергис. Случались и поэтичные перемены -
Мацек Бржезняк, например, путем дословного перевода стал Бирулисом.
весьма вкусная птица, давшая семье имя, по-литовски называется Калакутас.
Глава рода Индюков, обычно флегматичный и серьезный, пан Адам разъярился,
когда ему сообщили, что его просьбу о перемене национальности рассмотрели
положительно, но с сегодняшнего дня он должен зваться Адомасом
Калакутасом. Пан Адам подал новое прошение, но Союз Патриотов Левобережной
Литвы и Жмуди был неумолим и не согласился ни ни какие другие, отдающие
полонизмом, мутации, например, Индюкас, Индюкис или Индюкишкис.
Предложение натурализоваться в Америке под фамилией Терки, а уж потом
вернуться в лоно отчизны Теркулисами, семья Индюков посчитала идиотским,
требующим кучу времени и денег. На укор, что сомнения пана Адама
попахивают польским шовинизмом, ибо упомянутый "кутас" никакого истинного
литовца не оскорбляет и не делает смешным, пан Адам с огромной эрудицией и
ученостью обругал комиссию, используя попеременно обороты типа "поцелуйте
меня в задницу" и "папуцьок шиекини". Задетая за живое комиссия послала
его заявление в архив, а самого Индюка - к черту.
мой одноклассник Лесик Индюк ходил в одну со мной школу. Благодаря этому
он и торчал со мной в воронке вместо того, чтобы бегать по парку с АК-74,
в мундире цвета дерьма, с гербом "Погонь" на фуражке и медведем дивизии
"Пляхавичус" на левом рукаве.
вот скажи, как это... Ты ведь у нас умник, клевер и вообще... Как же это
так?
устроили здесь себе войну? Да еще в самом центре города? Пускай, мать их
за ногу, пиздятся у себя в Кенигсберге... А тут ведь Польша!
Германией и создания новой "земли" со столицей в Алленштейне, среди
населения общин Голдап, Дубенинки, Вижайны, Шиплишки, Гибы, Пинск и Сейны
был проведен плебисцит. Его результаты, как оно обычно и бывает, оказались
странными и ни о чем не говорили, так как минимум восемьдесят процентов
избирателей не пошло к урнам, правильно понимая, что лучше пойти в кабак.
Было совершенно неясно, какой процент населения голосует за Восточную
Пруссию, какой - за Северную Польшу, а какой - за левобережную Жмудь или
там Яцвингию. Так или иначе, но после плебисцита и месяца не прошло, как
границу перешел литовский корпус в составе двух дивизий - регулярной
"Гедиминас" и добровольческой "Пляхавичус". Корпусом командовал генерал
Стасис Зелигаускас. Литовцы заняли колеблющиеся общины почти без
сопротивления, потому что большая часть нашей армии как раз была в Ираке,
где исполняла долг Польши перед Свободным Миром, а меньшая часть -
демонстрировала мускулы в Цешинской Силезии.
его остановили отряды Греншутца и Сто Первая Десантная, квартирующая в
Гданьске. Ни немцы, ни американцы не желали терпеть шаулисов в Восточной
Пруссии. Польское правительство отреагировало серией нот и направило
официальный протест в ООН, на что литовское правительство отвечало, что
ему ничего не известно. "Зелигаускас, - заявил посол Литвы, - действует
без приказов и совершенно самостоятельно. Вообще все семейство
Зелигаускасов, начиная с прадеда - горячие головы, понятия не имеющие о
субординации".
Самообороны через некоторое время вытеснили шаулисов за линию Черной
Ганчи, но вооруженные конфликты не прекращались. Генерал Зелигаускас и не