лучше не знать, _к_е_м_ он был до сегодняшнего дня? Что если лучший для
него выход - принять условия, предложенные Космическим Легионом в лице
капитана Крякинга? Кроме всего прочего, впереди его ждет бурная, полная
захватывающих приключений жизнь...
монет в день, а...
Меня, наверное, память подводит. Мне почему-то казалось, что рабство
отменено несколько столетий назад.
растущим негодованием. - Знаешь, если бы это было в моих силах, я вернул
бы тебе память и с величайшим удовольствием отправил разбираться с
полицией.
придется мне тебя твикнуть!
неповиновение...
Крякинг.
люди? - спросил Мирр, расстегивая при этом куртку и хватая себя за соски
сквозь тонкую ткань рубашки.
соски в разных направлениях примерно на два радиана, - с каменным лицом
продолжал Крякинг. - Если ты не знаком с угловыми единицами измерения,
девяноста градусов вполне достаточно.
он завопил что было мочи.
доверять своим голосовым связкам. - Вы унизили нас обоих!
деньгах? Сколько у тебя?
существует ли вообще шанс, что мы когда-нибудь встретимся?
груди заставила его отказаться от подобного намерения. Он молча выслушал
конец вводной лекции и, лишенный сигарет, денег, памяти и достоинства,
покинул кабинет капитана Крякинга, чтобы начать свою тридцати-, сорока-,
или пятидесятилетнюю карьеру в Космическом Легионе
пластиковые таблички с именами, Мирр стоял в углу огромного зала.
Новобранцы сбились в кучку на крохотном пространстве, кем-то отгороженном
для них столбиками, между которыми были натянуты веревки. С любопытством
Мирр огляделся вокруг.
поднималась металлическая сетка. Светящиеся ленты на потолке испускали
унылое сияние, еле заметное среди клочьев пробравшегося с улицы
октябрьского тумана. За сеткой виднелись бесчисленные ряды полок с
разнообразнейшим снаряжением, а за стойкой через равные интервалы сидели
облаченные в форму клерки. Они, сидели совершенно неподвижно, словно
замороженные потоками струящегося по цементному полу ледяного воздуха.
личность, чье лицо было бы синим от пробивающейся щетины, не будь оно
желтовато-серого цвета - следствие холода. Его табличка гласила: "Рдв
Копгроув Фарр". - Сержант Хлип сказал, что это займет всего пару минут, а
мы торчим здесь уже полчаса. И вообще, что происходит?
опасливое уважение. - Наверное, ты был настоящим чудовищем!
об этом не узнаю.
обозначенный как "Рдв Вернон А.Райан", ткнул Мирра локтем в бок. - Я
записал все на бумажку и спрятал ее.
Сейчас меня не потащат в кутузку, что бы я ни сотворил. Пока пыль не
уляжется, я бесплатно попутешествую, а потом...
о преступлении стерта, то судить за него нельзя?
нацелен всего один удар! - Курносая физиономия Райана излучала благодушие.
- Я рассчитываю смыться отсюда через пару месяцев: посмотрю, что к чему, а
потом загляну в свою бумажку... и на волю! Чист и свободен! Ох, и
повеселюсь я тогда!
обязан служить в Легионе в обмен на воспоминания, но если память вернется
ко мне, контракт автоматически аннулируется!
этом всему миру?
раздражение Мирра. Несколько новобранцев, прислушивавшихся к разговору,
согласно кивнули.
отодвинув один из легких столбиков, вышел из отгороженного закутка.
нам оставаться внутри.
страшнее его мне еще никого не доводилось видеть. Руки у него - как мои
ноги, пасть такая, что наполовину открыта, даже когда закрыта, а сам он...
сфокусировался на точке, расположенной над головой Мирра.
несмотря на то, что Райан не успел закончить фразу, безошибочно узнал
сержанта Хлипа. Двухметрового роста сержант являл собой сооруженную из
мускулов и костей пирамиду. Верхушка его черепа заострялась подобно
артиллерийскому снаряду, а тело от верхней точки равномерно расширялось
вниз - массивные плечи, бочкообразный торс, и равные в обхвате талии Мирра
ножищи. Мощь, заключенная в этих конечностях, позволяла сержанту, несмотря
на огромный вес, двигаться почти с кошачьей грацией. Казалось даже, что
при каждом шаге он чуть-чуть отрывается от пола.
простиравшейся от уха до уха (что вполне отвечало описанию Райана). В
какой-то ужасный момент Мирру даже показалось, что пасть опоясывает всю
голову сержанта бесконечной лентой губ и зубов.
свет своим голубым мундиром. - А почему ты двигал мой столбик?
разговора с капитаном Крякингом отчаянием, и в результате столь
невероятного сочетания эмоций Мирр внезапно осознал, что ему не протянуть
тридцать, сорок или пятьдесят лет, что лучше умереть сразу и покончить со
всей этой бессмыслицей. К счастью, средство быстрого и безболезненного
самоубийства само предлагало свои услуги.
мне мешал. Если мне что-то мешает, я пинаю это, и все тут!