котором они столь долго пребывали. Но теперь это уже не радовало Валентина.
Ужасная смерть, постигшая маститого метаморфского археолога на древнем
алтаре, показывала, что в этом месте действуют какие-то злые силы. Гармония,
которую, как он полагал, принесло миру его правление, оказалась куда более
шаткой, чем ему представлялось.
смеркаться. По обычаю, против которого он был бессилен, его поселили одного,
а его супруга Карабелла на этот раз осталась в Лабиринте. Она и его всеми
силами пыталась удержать от поездки. Тунигорн, Миригант, Наси монте и вроон
заняли вторую палатку, а в третьей разместилась охрана.
виднелось зарево Большой Луны. Воздух был сух до треска - казалось, его
можно разорвать руками, как бумагу, и на пальцах останется пыль. Странный
покой царил здесь, нездешняя тишина.
воздух, хоть и сухой, тоже настоящий, а не искусственный, как в городе
понтификов. Валентин был благодарен за это.
укрывают его от обыкновенных смертных. Коронал, младший правитель, живущий в
замке на сорок тысяч комнат на заоблачной вершине Замковой горы, - вот
активная фигура, представляющая собой монархическую власть Маджипура. Но
Валентин терпеть не мог сырой Лабиринт, где высокий сан вынуждал его жить, и
пользовался каждым случаем, чтобы улизнуть оттуда.
Гуукаминаана - серьезное дело, требующее расследования на высочайшем уровне,
а коронал Хиссьюн как раз отбыл на далекий континент Зимроэль. Пришлось
понтифику заменить его.
палатки и стал рядом. В его хриплом голосе слышались нежные ноты. - Понимаю
дружище. Хорошо понимаю.
всего лишь узник? Сколько в этом иронии! Как печально!
придется жить в Лабиринте. И я попытался примириться с этим. Ты же знаешь, я
никогда и не думал быть короналом. Если бы Вориакс остался жив...
Дамиандана, которого с детства готовили к тому, чтобы занять трон Маджипура.
Насимонте пристально посмотрел на Валентина. - Ведь это метаморф сразил его
тогда в лесу? Теперь-то доказано?
умер, и его трон перешел ко мне, как к другому сыну нашего отца. Я никогда и
не мечтал носить эту корону. Все знали, что она предназначена Вориаксу.
восьмом году своего корональства - стрела из лука какого-то метаморфа,
затаившегося в чаще. Приняв корону своего погибшего брата, Валентин обрек
себя на неизбежное сошествие в Лабиринт, когда старый понтифик умрет и он,
коронал, займет его место.
просто не могу все время сидеть под землей - и не стану.
совсем обычным монархом. Во время своего изгнания он скитался по свету как
бродячий циркач, забыв о своем титуле из-за амнезии, которой наделили его
сторонники узурпатора. Эти годы изменили его необратимо, и он, даже вернув
себе свои права, продолжал вести себя так, как немногие короналы до него:
общался с народом, весело проповедуя мир и любовь - и это в то время, когда
метаморфы готовили свою тщательно выношенную войну против ненавистных
завоевателей.
сколько мог, прежде чем сдать верхний мир своему протеже Хиссьюну и
спуститься в подземное царство, столь чуждое его солнечной натуре.
выйти наружу. Все понтифики до него покидали Лабиринт разве что раз в десять
лет, и то лишь затем, чтобы присутствовать на торжественной церемонии в
замке коронала. Но Валентин убегал при малейшей возможности и шатался по
свету, как будто по-прежнему должен был совершать Выходы, входившие в
обязанности коронала. Хиссьюн в таких случаях проявлял большое терпение, но
Валентин не сомневался, что молодого коронала раздражает столь частое
появление старшего монарха на публике.
обязан лезть на глаза как можно реже.
Хиссьюн в Зимроэле...
никто провести не мог. - Они помолчали. - Скверное дело - это убийство, -
сказал наконец Насимонте. - Подумать только - раскидали куски этого бедолаги
по всему алтарю! Тьфу!
метаморфами.
наступила пауза, еще длиннее предыдущей. Потом Насимонте заговорил уже
спокойнее: - Я должен попросить у тебя прощения, Валентин. Я был слишком
резок сегодня, говоря о перевертышах как о гадах, которых следует истребить.
Ты же знаешь, в самом-то деле я так не думаю. Я старый человек и могу порой
ляпнуть такое, что сам себе удивляюсь.
сородичей. Ты верно сказал - выводы делать еще рано. Мы еще и не начинали
собирать улики. Непростительно с моей стороны утверждать...
мы можем говорить правду без прикрас, не так ли? Да, я сказал тебе, что рано
делать выводы, но этот вывод так очевиден, что напрашивается сам собой. Нет
никакой рациональной причины, чтобы кто-то из археологов-людей - или
гхайрогов, если на то пошло, - вздумали убить одного из своих коллег.
Впрочем, я не вижу, зачем это могло бы понадобиться кому бы то ни было.
Убийство - такая редкость, Насимонте. Нам не понять мотивов того, кто
способен это совершить, - однако кто-то тем не менее это сделал.
наверняка должен быть перевертыш - участник экспедиции или тот, кто пришел
извне с заранее обдуманным намерением убить.
следователей. И у меня такое чувство, что ответ, когда мы его найдем, не
доставит мне удовольствия.
ослепительными звездами, льющими холодный свет на таинственные руины.
Валентин познакомился со всей командой Магадоне Самбисы. В ней было семна
дцать археологов: шесть человек, двое гхайрогов и восемь метаморфов. Все они
казались мирными существами, настоящими учеными. Воображение Валентина
отказывалось представить, чтобы кто-то из них мог убить и расчленить своего
почтенного коллегу.
понтифик Магадоне Самбису.
закате и возвращаются только к началу рабочего дня.
с сильно скошенными внутрь глазами. Это был ее помощник Каастисиик,
отвечавший за рабочую силу.
весьма гордясь собственной точностью.
использовать только туземных рабочих, поскольку мы не только раскапываем
город, но в каком-то смысле восстанавливаем его. Пьюривары не возражают
против присутствия чужих археологов, но восстановление города человеческими
руками крайне обидело бы их.
величество. Да и в близлежащих провинциях живет не так много пьюриваров. Их
пришлось везти издалека - многих из самого Пьюрифайна. Валентин поднял
брови. Из Пьюрифайна?! Пьюрифайн был далекой зимроэльской провинцией, очень
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Белогорский Евгений
Орловский Гай Юлий
Никитин Юрий
Березин Федор