в Висконсине. Учился в Гарварде..."
джентльменом. Жизнь его была безупречной до мельчайших деталей. Дом
безукоризнен, книги изысканны - результат хорошего происхождения и
воспитания. Возможно, он был слишком правильным для мира 1962 года, в
котором утратились последние следы всякой щепетильности.
писатель, романтическая фигура в литературном мире - и он исписался,
высох, лишился всех эмоций, он сказал все, что был способен сказать.
отношения ко мне. Я много раз не решался, мне казалось, что...
неандерталец. Вы сделали его предельно человекоподобным.
что он жил сто тысяч лет назад...
часто думал, как вы могли столь убедительно описать такого человека -
почти безмозглого дикаря?
времени. Я долго жил его жизнью, Джонсон, прежде чем написать о нем. Я
старался поставить себя на его место, в его окружение. Думать, как думал
он, приобрести его точку зрения, познать его страхи и радости. Были
моменты, когда мне казалось, что я сам становлюсь им.
не хотите?
работы. Не могу поверить, что вы - больше не пишете.
что ничего не вернется.
было ненормально: никогда в жизни он не тащился.
изумленно глядя на него: это была не его машина. У него была дорогая,
величественная модель - эта же была не только дешевая, но и сильно
подержанная. И все же, каким-то смутным и мучительным образом, она была
ему памятна.
нереальностью и принять ее.
ощупью стал искать замок зажигания. Наконец ключ со звоном вошел в
отверстие. Он повернул ключ и мотор заработал.
эту борьбу, и знал, кто борется. Боролся Холлис Харингтон, последний
джентльмен!
сидевшим в старой машине; сейчас он был юношей и человеком из прошлого -
жалким и дрожащим. Он сидел в будке, в самом дальнем углу какого-то
неизвестного ему помещения, полного шума и незнакомых запахов, а в другом
углу будки, еще более темном, чем его угол, сидел кто-то другой, и этот
другой говорил.
темно, либо у того вообще не было лица. И все время этот близкий
незнакомец говорил.
хорошо, и старался объяснить незнакомцу, почему это не хорошо и как должно
быть хорошо, но язык его распух, а горло пересохло. Он не мог
сформулировать в словах, но чувствовал это в себе - ужасную, кричащую
необходимость изложить на бумаге убеждения и веру, которые бесновались и
требовали выражения.
какой-то прежней жизни, о происшествии вне прошлого или будущего, без
всякой связи с ними.
включил мотор, отъехал от обочины и медленно двинулся по улице.
открытого всю ночь ресторанчика.
одной-двух милях от дома.
прилавку и слушавшей радио.
чистым и уютным, с автоматом, продающим сигареты, и линией журналов,
выложенных вдоль стены.
из наиболее сенсационных журналов.
все еще не сводил взгляда с журнала.
схватил журнал, прежде чем тот успел увернуться. У него было чувство, что
журнал, как и все остальные, окажется нереальным. Вернувшись к прилавку,
он положил журнал и уставился на обложку: заголовок по-прежнему был там.
Не изменился, не исчез. Харингтон потер пальцами напечатанные слова: они
были совершенно реальными.
страниц его собственное лицо, хотя он не совсем так представлял себя: на
фото он был моложе, темнее, а под этим лицом было другое, совсем другое. И
заголовок между фотографиями звучал вопросительно:
ветхость, и ниже еще одно изображение того же дома, но идеализированного,
сверкающего белой краской и окруженного аккуратным садом.
знал, что там написано.
ли он таков, каким считает себя человек, созданный собственным
воображением, живущий в невероятно призрачном мире счастливой жизни и
хороших манер? Или это не более, чем тщательно выработанная поза,
проявление исключительного умения приукрашивать, а также самореклама? Или
все было необходимо для создания той гладкой, глубокомысленной,
многозначительной прозы, которую он писал свыше тридцати лет - чтобы
придумать свой мир и поверить, что он живет в нем..."
голову. Это оказалась рука хозяйки, и он увидел блеск в ее глазах. Хозяйка
готова была заплакать.
Пожалуйста, не читайте этого, сэр!
был его спрятать. Но Гарри ответил, что вы бываете здесь только по
субботам...
течение многих лет. Вам нравится наш пирог с вишнями. Вы всегда просите
кусок пирога.
если только он не считал все время, что это какое-нибудь другое место,
какая-то прекрасная, выложенная золотыми плитами, столовая высшего
качества.
короткое время, может быть, но не на тридцать лет. Никто не способен на
такое, во всяком случае, без посторонней помощи..."
найдется ли у вас куска пирога с вишнями?
Затем поставила тарелку перед ним.
журнал. Не обращайте на него внимания. Не обращайте внимания на то, что