хочется, мы можем это сделать...
я знал толк и в более прятных вещах. И все же - ее странность, необычность
усиливали мое возбуждение, она была не просто партнершей, мне все время
приходилось ждать каких-то сюрпризов - и действительно... Я уснул
обессиленный.
от такой бесцеремонности, и ничего не понял, ничего не увидел. Вокруг
темно, хотя глаза мои уже открыты.
царила темнота, я не улавливал ни звука, кроме нашего дыхания, стука наших
сердец и шуршания покрывал.
контроля не реагировало. Если даже наш компъютер вышел из строя, то, по
крайней мере, должно быть слышно тихое жужжание огромной Системы. Но
ничего не было. Даже мерного гудения кондиционера. Воздух был затхлый,
застоявшийся.
строя, умерла, вся Система или, по крайне мере, значительная ее часть, так
как в противном случае уже взялись бы за работу шумные автоматы раемонтной
службы. О нет, мне не хотелось задохнуться здесь, в тесном номере, где-то
глубоко во чреве Системы! Я вскочил, пробежал три шага, зацепился за одну
из этих проклятых подушек, растянулся во весь рост, хотел опять
вскочить...
перетрусила.
странное чувство - что я должен утешить ее, спасти, сделав для этого все,
что в моих силах и даже то, что выше моих сил. Бессмыслица! Отказ Системы
означал нашу смерть. Неизбежно.
излучение - матовое зеленоватое свечение стен. Мы направились к
патерностеру, но он, конечно же, не захотел сдвинуться ни на миллиметр. Я,
как одержимый, нажимал на клавиши блока управления, но все было
бесполезно. Я начал лупить кулаками в стены, и мне сразу вспомнился тот
самый сумасшедший; мои действия были совершенно напрасной тратой сил.
Воздух, казалось, уже не пригоден для дыхания и настольно густ, что его
можно схватить руками. Но это только казалось - номер был достаточно
большим, чтобы мы, в нашем отчаянном положении, могли дышать еше несколько
часов. Один я смог бы дышать вдвое дольше. Достаточно странно для
прирожденного иныивидуалиста, но я, вопреки здравому смыслу, был рад
разделить с кем-нибудь эти предсмертные часы. Может, лишь потому, что для
двоих агония будет короче. Я отправился в туалетную комнату. Из кранов не
вытекало ни капли воды, и мне, как назло, сразу же захотелось пить. Ничего
не открывалось, не отодвигалось, не отделялось.
остальные уже давно мертвы.
кнопками. - Всего лишь пару часов назад я разговаривал с "сыночком".
мог оказаться иллюзией, но все же:
призраком, определенно, не была.
заметить разницу...
не приходилось слышать.
возбуждение, не вопят ни с того, ни с сего, они бы спокойно приняли свою
участь, а не стали бы искать несуществующий выход.
я не стал ее преубеждать. Я оставил попытки сорвать наглухо закрытый
клапан мусоропровода, об который в кровь ободрал себе руки.
сидеть здесь, пока не задохнешься, не смею тебе мешать.
воздухе.
зубы и старались не думать о том, что ожидает нас после освобождения из
первой, маленькой, тюрьмы: мертвые, пустые, темные коридоры, лабиринт,
погруженный во мрак, сотни километров пути, которые нам придется пройти
блуждая, пока мы не упадем от голода или усталости, запах тлена; и даже
если все-таки есть выход на поверхность земли, на крышу меголополиса - что
тогда, сможем ли мы там выжить? Там, в железобетонной пустыне? Наша судьба
предрешена, судьба человечества. И все же Система была застрахована от
любой ошибки, она сама себя ремонтировала и контролировала, предотвращала
землетрясения, даже расстреливала ядерными ракетами крупные метеориты,
прежде чем они проникали в атмосферу Земли. И этот великолепный организм,
творение рук человеческих, теперь должен погибнуть? Я не мог в это
поверить, уже тысячу лет он функционировал без малейшей осечки. Тем не
менее, я вынужден был признать: факт оставался фактом. Все мое
разочарование в Системе выплеснулось в диком крике, от которого моя
спутница вздрогнула.
Остановки машины. Ни один человек ее больше не контролировал, не
перепроверял, не замечал ошибочных целевых функционалов, от которых
Система не могла избавляться в ходе самовосстановления. Привычное жужжание
убаюкивало всех, поддерживая у них иллюзию надежности. И вот теперь это
случилось. Слишком скоро. Поразительно скоро. Теперь уж нам это не
удастся.
загадывала все новые и новые загадки.
независимыми, самостоятельно строить свою жизнь, не играть больше с
Системой, не быть для нее мячом в этой игре. Мы хотели продолжить для
человечества новый путь, увести людей с Земли. Начать новую жизнь на
Ганимеде [Ганимед - один из спутников Юпитера]. Еще бы несколько лет,
секунда в истории человечества... Слишком поздно.
сказал я, - и, наверно, убежал бы от тебя, как от маньяка.
обитателей. Это ведь так удобно: стоит только приказать - и все получишь.
Все, вплоть до собственных желаний, собственных мыслей. А если уж ты
однажды... Тогда - хоть головой в стену.
длительному и сосредоточенному расходованию сил, а клапан мусоропровода
держался как ни в чем не бывало. Я растянулся на полу, глубоко и тяжело
дыша. Она склонилась надо мной, спросила:
спросил ее в свою очередь:
причин для радости не было.
существуют, одних имен мало, чтобы отличать людей друг от друга, чтобы их
идентифицировать.
где был вытатуирован дракон:
вообще?
подобная задача. Анахронизм. Впрочем, ничего удивительного, перспектива
неизбежной гибели... Раздумывать об имени, бред да и только!
чем задохнуться от отчаяния.
пол.
гладкий, без единой щели, даже в тех местах, откуда появлялась всякая
мебель. Быть может, нам удастся выбраться через потолок? Других
возможностей уже не было, мы все перепробовали. Где-то близко у стены
располагался вентиляционный люк. Я попросил девушку забраться мне на
Лукин Евгений
Трубников Александр
Перумов Ник
Глуховский Дмитрий
Майер Стефани
Ильин Андрей