Чтение 3–й страницы книги ~Никогда Не Плачущий Глаз~

Неизвестно, сколько времени она стояла, судорожно вцепившись в раковину,
задыхаясь, отчаянно хватая ртом воздух, наклонившись всем телом вперед
так, что головой касалась зеркала. Когда приступ кончился, она еще раз
смыла с рук пот. Нет, нельзя ждать ни одного дня, как она рассчитывала,
надо сегодня же идти в амбулаторию. А уж потом, когда она будет
чувствовать себя свежей и сильной, можно будет обратиться к Рамону
Серреосу, Целителю. Возможно, будет еще не поздно.

- Что-то вы бледноваты, сеньорита, - приветствовал ее Кортигас,
редактор рекламного отдела. Сам он не мог пожаловаться на бледность - его
лицо, после того как ему заменили изъеденную раком кожу, всегда имело
загорело-розовый оттенок и производило впечатление здорового.

Он крепко пожал ей руку. Потом взгромоздился, невзирая на свой вес,
на крышку письменного стола и обратил к Хуане недовольное лицо.

- Ну, выкладывайте.

Он взял из рук Хуаны видеокассету и вставил ее в магнитофон.
Сделанный Хуаной на персональном компьютере рекламный ролик придавал
объекту рекламы - стиральной машине - нечто грандиозное, космическое.
Этому, без сомнения, способствовало музыкальное сопровождение -
электронная вариация на тему Вагнера. Отдельные части машины, показанные в
трехмерном цветном изображении, соединялись на фоне усеянной звездами
черной бездны Вселенной в единое целое. При этом они, набирая темп,
кружились в стремительном вихре, в эпицентре которого демонстрировалась
новинка - изотопный абсорбер. Подобно вспышкам лазерных лучей, молниеносно
появлялись буквы, соединяясь в переливающийся всеми цветами текст с
перечнем семи функций и двадцати двух программ автоматической стиральной
машины. Вступил громовой финал, и, озаряясь вспышками взрывов, как будто
это было рождение новой суперзвезды, машина стала извергать из своего
чрева белые и цветные постельные принадлежности. Замерев, они в свою
очередь слагались в название фирмы - магическую формулу спасения Вселенной
от гибели в результате энтропии.

- М-да, особо оригинальным это не назовешь, - сказал Кортигас,
опершись подбородком на скрещенные пальцы.

- Впрочем, цвета знойные, то, что надо, еще несколько лет в этом
стиле...

Несколько лет. Погруженная в свои мысли, Хуана остановилась взглядом
на образцах удачной рекламы, что находились позади письменного стола
Кортигаса: это были стереоскопические плакаты, восхваляющие Пейотл-Колу,
жизнь воздушных рейнджеров, руины Каратлана. А вот и скульптура майя с
отливающими серебром зубами и глазами зазывает иностранных туристов:
"Посетите страну Семь-Арара!"

"Еще несколько лет" - так сказал Кортигас. Было время, она надеялась
прославиться и разбогатеть с помощью своего таланта. Однако источником
вдохновения для нее был ее Глаз, золотое сияние. На этот счет она не
обманывалась. Каждая творческая находка стоила ей какого-то отрезка жизни.
Несколько лет. Нет, слишком поздно. Если рассудить здраво, ей давно уже
пора было обратиться за помощью к Целителю.

- Думаю, заказчики останутся довольны. Ничего не скажешь, целевая
группа покупателей четко определена - мужчины-домохозяйки.

Кортигас презрительно вытянул губы. Уж он-то знал, что такое
настоящая мужественность. На этот счет у него не было никаких сомнений.

- Еще два замечания: не обыгрывайте так явно сексуальную символику и
избегайте этих золотых тонов. Вы же знаете, к ним отношение отрицательное.

Он сполз со стола и выудил из ящика карточку.

- К сожалению, не могу предложить вам большой выбор, сеньорита. Да
вот, собственно, только один заказ - ловушки для голубей-убийц. Согласны?

- Пожалуй, мне придется его взять, - тихо сказала Хуана. Самые
выгодные заказы, такие, к примеру, как пропагандистские клипы военного
правительства, в которых Семь-Арара прославлял безопасность фабрик
ядерного сырья или доказывал, что ни один атом не может проникнуть в
естественную среду обитания, - такие заказы Кортигас подбрасывал другим.

У Хуаны сильно билось сердце. Она торопливо попрощалась. Идти было
трудно. Пока она сидела, ноги ее онемели, превратились в бесчувственные
глыбы льда. Приветствия, которыми она обменивалась, преодолевая длинные,
освещенные холодным неоновым светом коридоры, отбирали у нее последние
силы. Самое время отправиться в амбулаторию.

Когда Хуана выходила из стеклянных дверей здания телевизионной
компании, мимо нее пронеслась огромная черная крыса. Военные полицейские
сорвали с плеч оружие и открыли огонь. Прохожие бросились врассыпную.
Крыса дикими непредсказуемыми зигзагами промчалась вниз по лестнице,
затем, непрерывно стуча когтями, ринулась к ближайшей паркующейся машине.
Она почти добралась до укрытия, когда смертельный выстрел настиг ее. Оба
полицейских сбежали вниз по лестнице. Один из них с отвращением пнул крысу
сапогом. "Проклятая нечисть!" Животное дернулось в конвульсиях и вытянуло
все свои шесть лап.

Жизнь, красная жизнь, медленно и неохотно вливалась в ее вены. Капли
холодного пота еще оставались на ее лбу. Хуана наблюдала, как
синтетическая кровь втекает в ее руку через пластиковую канюлю. В голове
стучало от прибывающей силы, которую несли с собой искусственные
эритроциты.

- Больше не затягивайте так с приходом к нам, - сказала сестра и
повернулась к другим пациентам, которые жаждали получить средство для
остановки раковой болезни, ждали промывания костного мозга или, так же как
и Хуана, вливания крови. За притворенной дверью мужчина громко протестовал
против того, чтобы ему ставили в паспорт желтый крест.

Принимать внутрь жизнь, лежать и грезить... о мире, в котором
организм обладал собственной силой для поддержания жизни. О мире без
постоянной смертельно-ядовитой пыли, без страха в метро, без невидимых
Теней, без явной и тайной борьбы за Вещество, о мире без Семь-Арара. Она
представляла себе времена, когда страной владели бронзовокожие индейцы.
Они ели плоды своих полей, не проверяя их предварительно Никогда Не
Плачущим Глазом. Им был знаком только один пот - легкий пот работы. Ей же
не оставалось ничего иного, как тянуть остаток дней, пока испорченный
механизм ее тела уже нельзя больше будет приводить в движение
искусственным путем. И наслаждаться каждым днем, пока в венах течет кровь.
Правда, можно было, если хватит у нее воли и ею вновь не овладеет жажда
Света, обратиться к Целителю, к Серреосу.

Вернувшись к Хуане, сестра вынула у нее из вены канюлю. Хуана
послушно согнула руку в локте. У сестры было немолодое огрубевшее лицо,
нос и часть левой щеки из пластика.

- Должно быть, вы получили за последнее время довольно большую
дозу... Это показал ваш анализ крови, - объяснила она, видя, что Хуана не
отвечает. - Может, ваш Глаз утратил чувствительность?

- С Глазом у меня все в порядке. - Хуана поднялась. Силы переполняли
ее. Что за жалкие, бледные, сгорбленные существа толкутся тут вокруг нее.
Вряд ли есть среди них хоть один, чья кожа не была бы отмечена клювом и
когтями Птицы Огня. И ведь никто из них не стал защищаться, никто не
уничтожил Семь-Арара, как это сделали в легенде духи-хранители. Они лишили
его главных знаков достоинства, заменив ослепительно белые зубы зернами
маиса и выколов его сверкающие глаза.

Хуана отстранила сестру и покинула амбулаторию упругим, решительным
шагом.

Длинные тени зданий простирались до противоположной стороны улицы.
Выпукло круглились лепные украшения домов. То тут, то там стекла открытых
окон верхних этажей отражали падавший на них отблеск вечернего солнца.
Гвалт прохожих, клаксоны автомобилей музыкой звучали в ушах Хуаны.
Деятельная жизнь била в городе ключом.

Хуана отдалась течению, не могла и не хотела сопротивляться искушению
витрин. Долго вертела в руках белук - сумку из настоящей мягчайшей замши,
нюхала флаконы духов, шутила с продавцом на распродаже персональных
компьютеров. Она ничего не покупала. Ей хотелось только смотреть, слушать,
обонять, осязать.

Когда первые магазины осветились пестрыми огнями, Хуана сидела на
обращенной к улице террасе небольшого ресторана. Она съела порцию
запеченной мясной кулебяки и выпила коктейль из колы пополам с кактусовой.
По телу разлилось такое приятное ощущение, какого никогда не мог дать ей
Глаз.

Два молодых человека в белых костюмах с модной "траурной" каймой
подсели к ней за столик, веселили себя и ее анекдотами. Хуана слышала
только свои собственные реплики. Разумеется, они были великолепны.

- Кабальеро, - говорила Хуана, - мир был создан не за один день, и
ему не погибнуть за один день! Это был настоящий праздник!

Но потом ее вновь настигла действительность: Никогда Не Плачущий
Глаз, разрывающиеся атомы, смертельная хватка Президента-полковника,
Вредители, Семь-Арара. Она вновь почувствовала - за ней наблюдают. Это
самообман, она разыгрывает перед собой комедию, когда уверяет себя в
собственной незначительности. Сомнений нет, кто-то за ней шпионит. А ведь
Хуана никогда не жаловалась на то, что из-за ненасытной жажды власти и
богатства на заводах пренебрегают техникой безопасности, она не ругалась,
что страну превратили в атомную фабрику всего континента, не занималась
контрабандой краденых изотопов.

Застарелый страх, вползавший в душу, отрезвил ее и представил вещи в
их отвратительной реальности. С противоположной стороны улицы из мусорного
контейнера тянуло едким дымом. Великолепие магазинов, все это
относительное благополучие, достигнутое благодаря атомной монокультуре, не
имеют к ней никакого отношения, поскольку она не может себе ничего этого
позволить. А ее визави за столиком, хотя и был очень молод, носил парик, и
брови у него были накладные.

Хуана отклонила предложение проводить ее и почти бежала из ресторана.
Такси, непрерывно сигналя, с трудом прокладывали себе путь сквозь толпу
пешеходов, частью трезвых, частью пьяных, одинаково не обращавших внимания