Бифур.
остальные гномы из столовой.
вдогонку хоббиту, когда тот поплелся в кладовку. - И захватите холодную
курицу и маринованных огурчиков!
доме!" - пробормотал мистер Бэггинс, который решительно потерял голову и
начал опасаться, не свалилось ли на него нежданно-негаданно самое что ни
на есть скверное приключение. К тому времени, как он собрал все бутылки и
кушанья, все ножи, вилки, стаканы, тарелки и ложки и нагромоздил все это
на большие подносы, он совсем упарился, побагровел и разозлился.
чтобы помочь!
ними Фили и Кили, и не успел Бильбо слова вымолвить, как они подхватили
подносы и два небольших столика, вихрем унесли их в столовую и заново
накрыли на всю компанию.
вокруг, а Бильбо, присев на скамеечку у камина, грыз сухарик (аппетит у
него совсем улетучился) и пытался делать вид, будто ничего особенного не
происходит и с приключениями все это ничего общего не имеет. Гномы все ели
и ели, говорили и говорили, а время шло. Наконец они отодвинулись от
стола, и Бильбо сделал движение вперед, порываясь убрать тарелки и
стаканы.
ненастойчивым тоном.
Разговор предстоит долгий. Но сперва мы еще помузицируем. За уборку!
разговаривать с Гэндальфом) живо вскочили со своих мест и мигом сложили
одна на другую грязные тарелки, а на них все, что еще было на столе. Потом
они двинулись в кухню, и каждый держал на вытянутой руке целую башню
тарелок, увенчанную бутылкой, а бедняга хоббит бежал следом и буквально
верещал от испуга:
вымыли и прибрали в мгновение ока, пока хоббит вертелся посреди кухни,
стараясь за ними уследить. Потом все вернулись в столовую и увидели, что
Торин сидит, положив ноги на решетку камина, и курит трубку. Он выпускал
невиданной величины кольца и приказывал им, куда лететь: то в трубу, то на
часы на каминной полочке, то под стол, то к потолку, где они начинали
описывать круги. Но куда бы не летело кольцо Торина, Гэндальф оказывался
проворнее. Пуф! - он посылал колечко поменьше из своей короткой глиняной
трубки, и оно проскальзывало сквозь каждое кольцо Торина. После этого
колечко Гэндальфа делалось зеленым, возвращалось к нему и парило у него
над головой. Таких колечек набралось уже целое облако, и в полумраке
комнаты вид у Гэндальфа был таинственный и по-настоящему колдовской.
Бильбо стоял и любовался; он и сам любил пускать колечки и теперь краснел
от стыда, вспоминая, как накануне утром гордился своими колечками, которые
ветер уносил за Холм
откуда-то из-за пазухи флейты; Бомбур притащил из прихожей барабан; Бифур
и Бофур тоже вышли и вернулись с кларнетами, которые они, раздеваясь,
оставили среди тростей; Двалин и Балин одновременно сказали: "Извините, но
я забыл мой инструмент на крыльце!"
зеленую материю: арфа была золотая и красивая; и когда Торин ударил по
струнам, все заиграли тоже, полилась такая неожиданная, такая сладостная,
мелодичная музыка, что Бильбо позабыл обо всем и унесся душой в неведомые
края, туда, где в небе стояла чужая луна - далеко По Ту Сторону Реки и
совсем далеко от хоббичьей норки Под Холмом. Через окошечко в склоне Холма
в комнату проникла темнота, огонь в камине (стоял еще апрель) начал
гаснуть, а они все играли и играли, и тень от бороды Гэндальфа качалась на
стене.
продолжали играть. И вдруг, сперва один, потом другой, глухо запели
таинственную песню гномов, что пелась в таинственной глуши их древних
жилищ. Вот отрывок из их песни, если только слова без музыки могут быть
похожи на песню:
прекрасным вещам, сотворенным посредством магии или искусными умелыми
руками, - любовь яростная и ревнивая, влечение, живущее в сердцах всех
гномов. И в нем проснулось что-то туковское, ему захотелось видеть
громадные горы, слышать шум сосен и водопадов, разведывать пещеры, носить
меч вместо трости.
Он подумал о драгоценностях гномов, сверкающих в темных пещерах. Внезапно