Чтение 3–й страницы книги ~Предсмертная песня~

начинается.

Ниже, крутясь. Быстрее...

Быстрее, чем падение пищи, через облака, назад, холоднее, холоднее,
безмолвно, сморщиваясь. Свет, огни, ветры, песни, мимо. Громко, громко.
Прощай. Пульс Глубины. Привет. Голос Возвращения? Падение...

Спиральный симметричный вектор показывает - Пульсация закончилась...

После обеда Рик, испытывая неясную тревогу, шел в приборный центр.
Его беспокоила мысль о ручных животных, высказанная другим человеком.
Десятиминутного покаяния, решил он, достаточно для того, чтобы успокоить
совесть, и он смог проверить свои инструменты, когда прибыл на место.

Когда он вошел в светлую, прохладную камеру, он увидел, как Мортон
выделывает танцевальные па под странные звуки, идущие из одного из его
мониторов.

- Рик! - воскликнул он, как только увидел его. - Послушай-ка что я
записал!

- Я слушаю.

Звуки предсмертной песни полились из громкоговорителя.

- Звучит так, как будто один из них поднимался на необычную высоту. Я
записывал их на нижнем уровне.

- Это атмосферные шумы, - сказал Рик. - Здесь ничего нет. Ты
становишься психом со всего этого.

Он хотел бы немедленно прикусить себе язык, но не мог не высказать
все, что он чувствовал.

- Мы никогда не записывали ничего атмосферного на этой частоте.

- Ты знаешь, что произошло с художником, который влюбился в свое
творение? Он плохо кончил. То же можно сказать и об ученых.

- Ну послушай. Кто-то делал это. Затем все внезапно оборвалось, как
будто...

- Это меняет дело. Но я не думаю, что что-нибудь могло бы прервать
это в таком тумане.

- Когда-нибудь я смогу поговорить с ними, - настаивал Мортон.

Рик покачал головой, затем заставил себя продолжить разговор.

- Проиграй это еще раз, - предложил он.

Мортон нажал на кнопку и после нескольких мгновений тишины снова
возникли жужжащие, мычащие, свистящие звуки.

- Я думал о том, о чем ты говорил раньше - о коммуникации...

- Да?

- Ты спросил, что мы могли бы сказать друг другу.

- Правильно. Если они есть.

Звуки стали еще выше. Рик начал испытывать неудобство.

Может ли это быть?..

- У них не было бы слов для обозначения конкретных вещей, которые
наполняют нашу жизнь, - сказал Мортон, - ведь даже многие из наших
абстракций, основаны на человеческой анатомии и физиологии. Наши стихи о
горах и долинах, реке и поле, дне и ночи с солнцем и звездами не подошли
бы.

Рик кивнул. Если они существуют, интересно, что у них есть такого,
что бы хотелось бы иметь и нам?

- Вероятно, музыка и математика, наше наиболее абстрактные искусство
и наука, могли бы быть точкой соприкосновения, - продолжал Мортон. -
Помимо этого, действительно можно было бы придумать какой-нибудь метаязык.

- Записи этих песен могли бы иметь коммерческую ценность, -
предположил Рик.

- А потом? - продолжал маленький человек. - Могли бы мы быть змеем в
их Эдеме, искушая их тем, что они никогда не смогли бы испытать
непосредственно, нанеся этим жизненную травму? И есть ли какой-нибудь
другой путь? Что такое они могут чувствовать и знать, о чем мы даже не
догадываемся?

- У меня есть несколько идей, как разобрать эти вещи математически,
чтобы понять, действительно ли во всем этом есть логика, - внезапно сказал
Рик. - Я думаю, что я вижу некоторые лингвистические формулы, которые
можно применить.

- Лингвистика? Это же не твоя область.

- Я знаю, но мне нравится любая математическая теория, неважно,
откуда она взята.

- Интересно. Что, если их математика столь сложна, что человеческий
мозг просто не сможет понять ее?

- Я скоро сойду с ума от всего этого, - ответил Рик. - Это может
пленить мою душу. - Затем он засмеялся. - Но здесь ничего нет, Морти. Мы
совсем закрутились... Несмотря на это, у нас есть образчик. Теперь мы
воспользуемся им.

Мортон усмехнулся.

- Есть. Я в этом уверен.

Этой ночью сон Рика прерывался со странной периодичностью.

Ритмы песни звучали в его голове. Ему снилось, что песня и язык были
одним и тем же с таким математическим видением, которое недоступно
двусторонне симметричному мозгу. Ему снилось, что он кончает свои дни в
депрессии, глядя, как мощный компьютер решает задачу, а он даже не в силах
оценить красоту решения.

Утром он все забыл. Он обнаружил формулы для Мортона и
запрограммировал их для решения, мурлыкая неритмичный мотив, чего раньше с
ним никогда не случалось.

Позднее он подошел к иллюминатору и долгое время смотрел на
гигантский опоясанный мир. Через некоторое время это встревожило его, так
как он не мог решить, смотрит ли он вверх или вниз.