АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
- На Джули.
Джордан тупо глядела на меня целую минуту, прежде чем вспомнила.
- Ах да, - сказала она, словно избавляясь от неприятного воспоминания. - Как вы могли заметить, Транспорт Центавра - что-то вроде аномалии: до сих пор им управляют потомки его основателя. Редкое достижение, если учесть, что прошло уже более трехсот лет.
- Почему они все одинаковые? Они ведь не женятся друг на друге... - Я стасовал голограммы в колоду.
- Они очень строго следят за передачей своих генов. В каждое новое поколение привлекается минимум чужого генетического материала. Отбор преследует две цели: сохранение психических свойств, которые в прошлом привели семью к успеху, и, очевидно, физическое сходство. Это один из ключей к их могуществу... часть их тайны, если хотите.
Генетическое кровосмешение. Я подумал о Джули: псион, экстрасенс, владеющий телепортацией, родился в семье безупречных зеркальных изображений, сквозь века отражающихся друг в друге. Ошибка. Ошибка, которая почти довела ее до безумия. Как это могло служиться? Я снова взглянул на пачку голограмм.
- А где мать Джули?
Джули похожа на отца. Об их семейной жизни я знал мало, но ничего хорошего об ее отце не слышал. Мне ужасно хотелось посмотреть на ее мать.
- Леди Сэнсу умерла.
Картинка выскользнула у меня из пальцев. Я в раздумье смотрел на голограммы и вдруг понял, кого не хватает.
- Где Элнер?
- "Леди", - строго сказала Джордан. - Вы будете обращаться к ней "леди Элнер" или "мадам".
Я скорчил рожу.
- Так где снимок "леди"?
- Вы никогда ее не видели?
Я отрицательно покачал головой. Интересно, она что, вдобавок ко всему еще и звезда экрана?
Джордан вынула еще одну голограмму, на этот раз из внутреннего кармана пиджака, и осторожно протянула мне; с остальными картинками она так не нянчилась.
Я взял снимок двумя пальцами, поднося его ближе к глазам.
- Это она? - удивленно спросил я.
- Что вы этим хотите сказать?
- Ничего. Разве что...
Леди Элнер совсем не походила на Та Мингов, что меня обрадовало. Она была... обычная. С виду лет пятидесяти, с длинным лицом и крупными зубами, бесцветными волосами и рыхлым, тестообразным телом. Одежда - словно с чужого плеча. Я перевел взгляд на Джордан: в ее глазах плясали огоньки негодования. Ну что я ей скажу?
- Она не... красивая. Я имею в виду... черт, они могут себе это позволить, верно? Если им не нравится, они могут исправить, могут отрегулировать организм и остановить старение, повернуть время вспять. Слишком толстый, слишком худой или старый - это не про них...
- Леди Элнер считает, что время и деньги достойны лучшего применения. Потакание тщеславию - пустая трата и того и другого. Суета сует.
- М-м-м...
Я последний раз взглянул на снимок. Печальное, усталое, осунувшееся лицо. Я протянул голограмму Джордан.
Она бережно положила ее в карман; аккуратно сложила остальные снимки в стопку, оставив ее на столе между нами как маленькую стену. Затем она стала рассказывать, как мне действовать: служебные обязанности, дутые церемонии и бесконечное вранье; люди притворялись друг перед другом добропорядочными, а сами тем временем старались расквитаться с соседом, воткнув нож ему в спину. Я включил мозг на запись и думал о своем... о том, что злой рок и всякие там командиры дергают меня как марионетку за нитки; о том, что скоро увижу Землю... О Киссиндре Перримид: возможно, она думает, что я исчез из-за нее. Если она вообще заметила, что меня нет... Забыв, где нахожусь, я рассмеялся.
- Вы слушаете меня? - Голос Джордан прозвучал как пощечина.
Я замигал и посмотрел на нее. Повторил последние несколько предложений.
- Не беспокойтесь. Даже если бы я спал, я запомнил бы все.
Она поджала губы:
- Но вы понимаете хоть что-нибудь? Вы не задали ни одного вопроса.
Я нахмурился: я ненавидел все, что слышал, ненавидел то, что меня заставляют это слушать... и мне было неприятно признаться себе, что, возможно, она права.
- Это все равно что учить правила пользования машиной, которой ты никогда не видел. Нужна практика, иначе информация бесполезна. Если возникнут вопросы, я спрошу леди.
- Брэди!
Она быстро встала с кресла. Брэди возник в дверном проеме за секунду до того, как она закончила движение.
- У вас много талантов, - кисло промямлил я.
- Я закончила с ним, - сказала Джордан, имея в виду меня. Это прозвучало так категорично, как будто дальше меня ожидала только печь крематория.
- Наоборот. - Брэди покачал головой.
Она нахмурилась еще больше.
- Он никогда не будет соответствовать.
- Не сойдет за человека? - Брэди сверкнул глазами, просветив меня с ног до головы до самых костей. - Сойдет, когда я исправлю ему...
- Я не это имела в виду.
- Ему придется. Ты, - он показал на меня, - пойдем со мной.
И я пошел.
Он привел меня в комнату, похожую на частную лабораторию. Обычная обстановка: холодные зеленые стены, антисептический кафель, металлические листы из непонятных сплавов - ничего страшного. Но, зная, кто такой Брэди, и подозревая, что он может сделать, я понимал, что эти стены напичканы разными секретами, - так же, как и его мозги.
- Садись. Я хочу исправить твои глаза.
Он кивком головы указал на жесткое кресло, стоящее перед чем-то вроде сканера или измерительного прибора.
- У меня с глазами все в порядке.
- Не прикидывайся дурачком, - он подтолкнул меня к креслу, - ты похож на выродка.
- Все, что мне нужно, - немного подправить веки. - Я обхватил себя за локти, поглядывая на дверь.
- Я только посмотрю строение твоих глаз.
Он сел. Я медленно опустился в кресло, надел шлем.
- Смотри на круги.
Передо мной в кромешной тьме парили похожие на мишень концентрические крути. Я наблюдал за ними, прищурив глаза. Ничего. Я расслабился.
Внезапный удар и вспышка ослепили меня - сгусток огня и боли. Я дернулся назад, ругаясь, закрывая ладонями лицо.
- Ты, дерьмо! Что ты со мной сделал?
- Смотри сам, - сказал Брэди.
Передо мной, закрывая окно, скользнул вниз зеркальный прямоугольник. Я стал изучать свое отражение. Узкие зрачки съежились в точки. Радужная оболочка, как кристальное яблоко, наливалась зеленым.
- Простейшая операция по пересадке ткани на молекулярном уровне. Это временно; можно закрепить навсегда, если хочешь. Если бы просто нанести на глаза пленку, то при дневном свете ты бы плохо видел. Не имеет смысла. К тому же легко обнаружить.
Безупречно-обычные человеческие глаза... Я отвел взгляд от зеркала: от собственных? глаз, от изменившегося выражения лица.
- Почему вы считаете, что я хочу выглядеть как человек? - Мой голос снова задрожал.
Брэди пропустил вопрос мимо ушей.
- Лучше бы сделать легкую косметическую операцию, - он в нерешительности смотрел на меня, - но провести ее аккуратно у нас нет времени. Думаю, сойдешь: вокруг достаточно странных личностей, чтобы ты выглядел среди них нормальным.
Я глубоко вздохнул, взглянув на опечатанные металлические блоки, вытянувшиеся вдоль стен. Он мог превратить все мое лицо в бескостное месиво с помощью вирусов, которые, вероятно, хранил здесь.
Он улыбнулся; ему доставляло удовольствие издеваться над людьми.
- Мез Джордан рассказала тебе все, что сочла важным... - произнес он с сарказмом. Неудивительно, что Джордан его ненавидит. - А сейчас я расскажу то, что тебе действительно надо знать. Ты умеешь работать с обычным модулем?
- Конечно, - ответил я, как будто всю жизнь только и делал, что сидел в обнимку с модулем.
Он протянул через стол серебристую сетку из переплетающихся проводов - терминал. Все-то у Брэди было готово, спланирован каждый шаг. Я взял сетку очень осторожно: казалось, малейшее движение - и она порвется, хотя на самом деле вы могли скомкать ее и таскать в кармане, сколько вам вздумается. Помедлив несколько секунд, чтобы сосредоточиться, я надел сетку на голову. Затем прижал провода ко лбу и стал ждать, когда волна электромагнитных образов ударит в мой мозг. Раньше мне было трудно пользоваться терминалом, потому что мозг воспринимал информационную загрузку как вторжение. Но когда я научился, то почувствовал наслаждение, точно паразит, присосавшийся к чужому телу. Я погрузился в это почти на целый год; ничего не делал, только всасывал факты.
На этот раз я получил ударную дозу информации о происхождении корпораций, их членах и о Федеральном Транспортном Управлении. Большая часть была повторением того, что я уже знал: кровная вражда началась далеко в прошлом, еще во времена Старой Земли. Федерация контролировала месторождения телхассиума, космический флот и все коммуникации. Это значило, что Федерация и транспортные сети сшибались лбами всякий раз, когда Федерация ограничивала власть какого-либо синдиката, чья политика ее не устраивала. Центавру это всегда дорого обходилось. Центавр ее люто ненавидел. Федерация была его Главным Врагом.
Но у Транспорта Центавра были и другие, внутренние, проблемы. Река поменяла русло: теперь это была война между корпорациями, плодящая предателей и разрывающая союзы. Вот, например, Триумвират: главный соперник Центавра всегда старается вставить палки в колеса. Здесь все средства хороши: проволочка с доставкой грузов - тянут до тех пор, пока не истекает срок контракта; взрыв в нужном месте; торговый представитель, который никогда не прибывает для подписания договора и никогда не прибудет. Брошенные корабли с пробоинами в корпусе, распухшие тела, плавающие в космосе; жалкие остатки съеденного биотоксинами экипажа корабля и груза органов-трансплантантов. Все в порядке вещей.
Или леди Элнер. Ее работа на ФТУ. Работа, которая не очень-то нравилась Центавру и остальным синдикатам тоже. Они активно поддерживали ее конкурента - еще одного претендента на занятие вакансии в Совете Безопасности. И не только Центавр заинтересован в этом - другие сети тоже постараются сделать что-нибудь, чтобы пропихнуть его на эту должность. В средствах не постесняются... Одним убийством больше, одним меньше...
Передача данных длилась меньше минуты: около сотни разрозненных фактов - попытка Центавра собственными силами решить головоломку с покушением. Мне придется потратить не меньше дня, чтобы собрать их воедино и разобраться в деталях... но у меня успело возникнуть ощущение, что какие-то детали отсутствуют. Я не стал спрашивать Брэди. До поры до времени.
Я снял сетку и положил на стол.
- Оставь себе, - сказал Брэди, - просматривай столько, сколько потребуется, чтобы запомнить.
- Уже запомнил, - сказал я. Как правило, люди не в состоянии хорошо запомнить такое количество информации и вынуждены возвращаться к ней снова и снова, прежде чем она осядет у них в головах.
- Ты действительно помнишь все? - с сомнением и любопытством спросил он. - Это так легко для тебя?
Настала моя очередь улыбнуться - в кои-то веки. Он молча взял терминал.
- У себя в каюте ты найдешь более приличную одежду. Переоденься сразу. И приведи в порядок волосы... - Он протянул мне какой-то тюбик. - Придай им форму. Никто не носит волосы, как ты.
Я посмотрел на свое отражение в зеркале, снова на Брэди. Я не мог сказать, росли ли волосы у Брэди.
- Это моя работа - предвидеть, что может произойти, - сказал он, глядя на мое недовольное лицо. - Потрудись сдерживать свою чувствительную натуру и не спорь каждый раз. Вообще старайся держать рот закрытым.
Я взял тюбик и встал.
- Еще не все, - сказал он.
Мне стало как-то не по себе. Он поднял тонкую полоску прозрачного пластика, покрытую примерно дюжиной разноцветных точек.
- Мы не закончили. Об этих... О наркотиках.
Я сел, внезапно почувствовав головокружение. У меня сжались кулаки. Эти чертовски дорогие кусочки пластыря могут вернуть мой Дар... вернуть мне вторую половину себя. Дадут возможность прикасаться к чужому мозгу, греться у его огня и не расплачиваться за это мучительным эхо-сигналом - отголоском чьей-либо смертельной боли, ослепляющей меня каждый раз, когда я пытаюсь установить контакт. Из-за него я словно погружен в холод и темноту... и скован болью. Свободы не существует.
Я наполовину гидран. И я убил человека. Если бы я был гидраном, без примеси иной крови, то убийство, в свою очередь, убило бы меня. Механизм психической обратной связи у гидранов был встроен в мозг вместе с псионическими способностями, что делало их связь неизбежной. Если ты в состоянии убить мыслью, должно быть что-то, что может остановить тебя. Люди не обладали Даром, но некому было и остановить их. Вот почему гидраны не имели против людей ни одного шанса. Я был гидраном только наполовину, сила моего Дара была наполовину меньше, а значит, и сила обратной связи тоже. Эхо-сигнал не убил меня, но здорово искалечил. Только время могло меня вылечить: свежая перевязка незапятнанной памятью, безопасные впечатления, пересаженные в мозг, как слои здоровой кожи. Но и этого было недостаточно.
С правильно подобранными препаратами, воздействующими на нужные участки мозга, я мог использовать телепатию и не слышать тревожных звонков. Но, как я и говорил Брэди, рано или поздно я начну платить за это, ущерб мозгу будет только возрастать. Меня будет скручивать все сильнее, до тех пор пока, вероятно, не загонит в могилу. Но существовал ли выбор? Мне нужны были деньги.
И еще мне был необходим тот огонь, огонь чужого мозга. Я почувствовал, как румянец пополз по моему лицу, рот наполнился слюной и вспотели ладони.
- У тебя реакции наркомана, - сказал Брэди. - Неужели это так много для тебя значит?
- Ты, твердолобый, - прошептал я, - тебе этого не представить. - Я потянулся за пластырем.
Он отдернул руку.
- А как же побочные эффекты? Как ты там говорил: "как будто на переломанных ногах"?
- Не имеет значения. Я позабочусь об этом потом... Я сделаю все, что вы хотите. Только дайте мне наркотики. - Я вытянул руку.
- Когда прибудем на Землю, - сказал Брэди, начиная хмуриться.
- Сейчас. Мне нужно время, чтобы привыкнуть, вернуть контроль... Ну же, давайте. - У меня снова сжались кулаки.
Он раздумывал, наблюдая за мной. Сомнения, расчеты, ирония - все это отражалось на его лице... а может, и нет, - я не мог читать его. Наконец он положил пластиковую полоску на стол - туда, где я мог ее достать. Я схватил полоску, пожирая ее глазами.
- Не держи их на виду, особенно когда будешь пользоваться. Они действуют в течение одного земного дня. У меня есть еще, если тебе понадобится.
Я согласно махнул рукой, почти не слыша его слов.
- Если тебе нужны объекты для тренировки, используй Джордан и моих помощников. Не говори им... - Он помедлил: - Если ты попытаешься читать меня, я узнаю это. И убью.
Я взглянул на него. Потом молча встал и вышел из лаборатории. Я еще не успел пройти и половины коридора, а за ухом уже сидел пластырь.
Глава 3
Возвращение на Землю... это было возвращение домой. И неважно, что Земля перестала быть центром Федерации много веков назад, что теперь она превратилась в "болото" - застывший отголосок мира, живой музей; и что традиция была единственной причиной, почему Конгресс Федерации до сих пор собирался на Земле. И не играло никакой роли, что Ардатея, где я провел всю свою жизнь, стала теперь Основой и Сердцем, ведь все мало-мальски значительное сначала происходило здесь... Или что я был слишком гидраном, чтобы почувствовать себя человеком, и слишком человеком, чтобы быть настоящим гидраном. Мое чувство пряталось глубже, под всеми шрамами, воспоминаниями и самим временем, заставая меня врасплох, поражая в самое сердце.
Я шел молча, широко раскрыв глаза от изумления, когда мы покинули полевой комплекс Транспорта Центавра. В течение двух сотен лет планета целиком была Федеральной Зоной Торговли, контролируемой непосредственно ФТУ. Она вся была усеяна космодромами: туристы валом валили. Но большая часть тяжелого космического флота концентрировалась в местечке Н'уик, поэтому штабы транспортных корпораций тоже обосновались здесь, каждый на строго выделенной ему территории. Конгресс Федерации собирался в Н'уике, на нейтральной земле, в распластавшемся по побережью, похожем на спрута комплексе, где находился и Совет Безопасности ФТУ. Комплекс был главным штабом, контролирующим всю его деятельность. Там, на борту Центавра, Брэди дал мне всего пять минут на знакомство с комплексом, внимательно следя, чтобы я не узнал ничего лишнего.
Н'уик расположился на побережье крупного материка, как и Куарро, где я вырос; но это был не полуостров, а стайка небольших островов. Главный космодром и полевой комплекс Транспорта Центавра занимали самый большой остров - Лонгай. Триумвират базировался на острове под названием Стэт. Посольства синдикатов расползлись, как ростки кристаллов или причудливые крепости, занимая несколько километров пространства, которое раньше было самым загрязненным местом на планете. Как и все остальное, грязь никуда не делась, только изменила вид. Теперь это было информационное загрязнение.
Брэди посадил меня и Джордан во флайер и отправил нас куда-то вглубь острова, в фамильное поместье. "Я буду на связи", - только и сказал он перед нашим отлетом и скользнул, как рыба, в свой мир. И я остался один на один с Джордан и своими мыслями. Она долго молчала, вглядываясь в проплывающий под нами красно-зелено-золотой мир. Я-то ожидал, что он будет голубым, потому что голубой цвет украшал эмблему Федерации - знак, который носили все служащие Федерации там, в Старом городе. Невдалеке виднелся океан; в нем отражалось голубое небо - такое я всегда себе и представлял, но земля под нашими ногами была похожа на пожарище.
Джордан это не впечатляло, она сидела с отсутствующим видом, пытаясь мысленно справиться с сотней неприятностей и унизительных положений, которые, как Джордан была уверена, уже поджидали ее...
Я заставил себя не читать ее мысли. Одна часть моего мозга, разинув рот, смотрела на расстилающиеся под нами пейзажи, а другая тем временем следила за Джордан, собирая случайные образы, плавающие на поверхности ее мыслей... питаясь ее реальностью. Окружающий мир снова ожил; литая человеческая плоть - Джордан и других, - которая была непроницаема для моих мыслей целых три года, неожиданно преобразилась: начала дышать, думать, чувствовать.
Сейчас трудно было представить, что я не пользовался своим Даром много лет; даже не знал, что я телепат. Моя мама родилась на Гидре. Когда я был маленьким и только-только начинал понимать, что происходит, ее убили на улице в Старом городе. Я прочувствовал ее смерть и пережил это, но боль пережгла мой мозг. На долгие годы я остался один и жил как твердолобый. Я даже не помнил, что когда-то было существо, которое заботилось обо мне. Я проводил время, погруженный, точно под наркотиком, в забытье, скрываясь от жизни, которую потерял, и от себя самого - ходячего мертвеца. Потом в Старый город заглянула Федерация, ей нужны были псионы, и она выдернула меня из этой помойной ямы. Доктор Ардан Зибелинг собрал мои мозги и научил ими пользоваться. А Джули Та Минг рассказала мне, почему важно уметь владеть Даром. Потом Федерация использовала нас как пешек, сделав послушным орудием в борьбе за власть. И я убил человека. И умер снова. Только теперь я знал, что потерял.
Все вернулось. Осознание того, что я не мог удержать мозг в узде, доставляло мне животное наслаждение. Мне захотелось дотронуться щупальцами мыслей до Джордан: поделиться, описать ей... приоткрыть тайну, которой из-за своей слепоты она знать не могла. Заставить ее почувствовать то, что чувствовал я, любуясь миром через иллюминатор, - ощущение настолько глубокое, что слова оказывались бессильны выразить его. Да и всегда, когда ты пытаешься передать чьи-то мысли, свое ощущение и осознание их, все слова звучат глупо, фальшиво, грубо...
Она вдруг повернулась ко мне, ее глаза колюче блеснули подозрительно-гневно-обвиняюще:
- Вы читаете мои мысли?
- Что? Нет... - соврал я, мысленно перехватив ее раскаленное добела негодование. Я и не заметил, как это случилось. Интересно, неужели я так ослабил контроль? Но тут же понял, что я не позволял ей почувствовать меня, не терял контроль, - это ее собственный страх внезапно выскочил наружу: она боялась, что я прочту, услышу то, что она думает обо мне.
- Брэди сказал, что дал вам наркотики, значит, вы можете...
- Еще не успел воспользоваться, - сказал я как можно равнодушнее. Если я скажу ей правду, она, я знал, ударится в панику; а мы находились, черт возьми, в воздухе. Бог знает, что ей придет в голову...
Джордан пристально смотрела на меня, но я видел и чувствовал, что она немного успокоилась, позволив себе чуть-чуть расслабиться.
- Не волнуйтесь. Я не могу читать все ваши мысли. Мне надо сконцентрироваться. А я еще не совсем в порядке.
Это была правда. Я и на самом деле не привел себя в порядок. Не так, как раньше... И не потому, что я давно не практиковался: наркотик Брэди тоже был не очень. Существовали наркотики, которые, если доза индивидуально подобрана, блокировали химические реакции - так их называли умники, а я называл их болью, ужасом и ощущением катастрофы, которые моя память возбуждала каждый раз, когда я использовал Дар. Существовали наркотики, ослабляющие действие травмированных реактивных центров, которые скручивали меня, если я пытался зайти слишком далеко... Но я уже знал, что пытаться забраться поглубже в чью-либо башку, нажать посильнее - все равно, что биться лбом о стену. Даже с двойной дозой. Наркотики недостаточно сильны. Брэди не хотел использовать мои способности на всю катушку: я стану опасен. А если так, то мне казалось странным, что ему вообще вздумалось иметь со мной дело. Может, страх превратил его в болвана, как это обычно случается с людьми.
Несмотря на запрет, я пощупал-таки его мозг - очень осторожно. Он был защищен от взломщиков, от любого электромагнитного шпиона. Ну что ж, ладно. Даже пси-энергия могла вляпаться. Может и нет; но я не настолько любопытен, чтобы рисковать собственной шкурой, выясняя это. Я посмотрел в окно.
- Никогда не думал, что увижу Землю. Я не такой ее представлял.
- И что же вы ожидали увидеть? - спросила Джордан спокойно и почти вежливо, помолчав с минуту.
- Что она голубая... - Я засмотрелся на поднимающиеся невдалеке голубые, цвета лаванды, горы, на деревья... - Ну, не такая разноцветная.
- Мир разнообразен, вы знаете. Я оглянулся на нее:
- Думаю нет, - сказал я, вспоминая Ардатею, Старый город и Куарро. Мой мир был одного цвета - черного.
Она встретилась со мной глазами, и лицо ее снова окаменело. Стряхнув с себя мой пристальный взгляд, она оглядела мой новый наряд: рубашку с высоким воротничком, просторную, подпоясанную ремнем куртку и брюки. Все выглядело просто, но стоило дорого и сидело на мне так, словно было сшито на заказ. Возможно, что так и было. На рукаве блестела эмблема Центавра: мое новое клеймо.
- Что у вас с волосами? - спросила она.
Я чуть не подскочил в кресле:
- Брэди велел мне исправить прическу.
Я использовал гель, который дал Брэди, чтобы заставить волосы встать дыбом: нечто подобное вошло в моду в Старом городе как раз перед моим отъездом.
Она издала что-то наподобие вздоха, больше походившего, впрочем, на шипение, и тихо сказала: "Дрянь". Я вжался в кресло и даже не попытался выяснить, кого из нас она имеет в виду. Больше Джордан не сказала ни слова, я тоже.
Прошло немногим более получаса, как мы оставили владения Центавра, и флайер стал снижаться. Это означало, что мы пролетели около трехсот километров. Я был поражен, когда беспредельность пространства внезапно сменилась узкой полоской городских построек, вытянувшихся вдоль западного побережья. Я увидел стайки частных коттеджей и городки, ничем не отличавшиеся от тех командирских нор, которые мне случалось встречать в других местах. Но Земля отличалась от "других мест", командиры здесь не управляли. Трудно поверить, что никто не хочет здесь жить. Но большинство стремилось туда, где были деньги. И лишь те люди, которые уже имели деньги, могли выжить в таком мире.
Флайер плавно опускался в объятия зеленой долины, окруженной горами. Если высоко в горах наступила осень, то внизу еще стояло лето, и долина была словно покрыта зеленым бархатом. Я видел поместья, лежащие вдоль серебряной дорожки - реки, от ее устья до истока. Одно поместье больше другого и, вероятно, дороже.
- Которое из них - Та Мингов? - спросил я, первым нарушив молчание.
- Все, - сказала она. - Долина целиком в их частном владении.
- И им хватает? - с недоверием спросил я.
- У них есть и другие: здесь, на Земле, на Ардатее. По всей транспортной сети, - мрачным тоном ответила Джордан, даже не потрудившись на меня посмотреть. Она дотронулась до эмблемы на воротнике блузы - эмблемы, которая не принадлежала Центавру.
Я хмыкнул.
Флайер мягко приземлился на широком внутреннем дворе рядом с домом. Дом, казалось, рос прямо из земли, слившись в одно целое с плотно окружающими его зарослями деревьев и кустарника. Он весь был из камня и дерева. Маленькие окна с разделенными на полдюжины узких клеточек стеклами молчаливо взирали на нас, когда мы вышли из флайера и ступили на потрескавшиеся старые каменные плиты. Двор пересекали длинные тени: день клонился к вечеру, но воздух был теплым и сладким; я думал, будет холоднее. Деревья кудрявились яркой зеленью; виноградные лозы карабкались, обвивая решетки, вверх и красно-зеленой волной перекатывались через высокую каменную стену. Какой-то человек в мешковатом костюме терпеливо и почти беззвучно подстригал живую изгородь лазерными ножницами. Джордан, пребывавшая в состоянии сжатой пружины с момента нашего знакомства, на секунду расслабилась. В конце концов, она была дома.
- Здесь все выглядит так, словно существовало всегда.
- Пятьсот восемьдесят лет, - не задумываясь, ответила Джордан. Затем она взглянула на меня, и пружина сжалась снова. - Это личная резиденция леди Элнер, когда она живет на Земле. Каждый член семьи владеет собственным поместьем, выбрав то, какое ему или ей нравится. Я тоже живу здесь. Будете жить и вы.
Жужжа и стрекоча, флайер взлетел в воздух и послушно отправился в гараж - туда, где он не будет разрушать ничьих иллюзий: стоя рядом с домом, вы почти верили, что находитесь в другом, докосмическом, веке, что не прошли еще эти пятьсот восемьдесят лет. Вокруг - никаких следов охраны, хотя я знал, что там, во флайере, за нами следило с полсотни приборов-шпионов, которые, не понравься мы хотя бы одному из них, дали бы команду и нас выкинуло бы к черту. Чем больше денег и независимости ты хочешь, тем надежнее должен быть у тебя щит. Некоторые вещи не меняются и гораздо дольше пятисот лет.
Джордан стала подниматься по широким каменным ступеням, ведущим на крытую террасу, окруженную стеной виноградных зарослей. Я перекинул через плечо сумку и пошел следом.
Внутри было темно. Я испугался: глаза видели хуже, чем раньше. Но спустя минуту я перестал паниковать: зрение улучшилось. Мы прошли по пахнущему деревом коридору, поднялись по скрипучим ступеням в огромный зал. Дом был куда больше, чем показалось мне снаружи. Мы остановились перед закрытой дверью.
Джордан мельком взглянула на меня. Я стоял и ждал, но дверь не открывалась. Джордан оттолкнула меня в сторону и сама открыла ее, глядя на меня, как на дурака, который ждет, что дверь откроется сама собой. Но ведь в приличных местах все двери, которые я видел, открывались сами.
- Вот ваша комната.
Я посмотрел из-за спины Джордан внутрь. Спальня... Постель. Деревянная кровать с резьбой - такая широкая, что на ней могли уместиться четверо. Комната, казалось, существовала всегда, заполненная бюро, столами, креслами и еще чем-то, чему я не мог подобрать названия. И только стол-терминал у оконной ниши напоминал о настоящем. Я переступил порог. Темный густой ковер мягко пружинил под ногами и переливался сверкающим, как драгоценные камни, калейдоскопом цветов. Потолок был высокий: почти четыре метра. Я положил сумку на кровать; постель закачалась, словно наполненная желе. Я сел рядом с сумкой на гладкое прохладное покрывало, внезапно почувствовав смертельную усталость. Джордан все еще стояла в дверях. Я принужденно улыбнулся.
- М... да... слишком тесно, но я смогу это вынести. Джордан не отреагировала. Никакого чувства юмора. Она коснулась невидимого, скрытого в стене пульта.
- Если вам что-нибудь понадобится, здесь - доступ к программам домашнего обслуживания. Есть и небольшой штат прислуги. - Я кивнул. - Вопросы?
Страницы: 1 2 [ 3 ] 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
|
|