Чтение 3–й страницы книги ~Эхо драконьих крыл~

Она рассмеялась - частью от неожиданности, частью от чего-то такого, чего я раньше в ней никогда не замечал.

"Вот уж не думал увидеть тебя здесь, - сказал я, убирая клинок; при этом гнев, копившийся во мне два месяца, так и готов был вырваться наружу. - Что, возлюбленный бросил или, может, ты его?"

"Ни то ни другое, - ответила она, и во взгляде ее мне почудилась озабоченность. - Давай найдем какое-нибудь укромное место. Надо поговорить".

Я бы не дал за ее слова и гнутого медяка, я бы проклял ее и удалился, ибо был вне себя от ярости; но когда я уже развернулся и собрался было уйти, то вдруг понял, что было в ее глазах, неведомое мне ранее. Это был страх, - Джеми слегка тряхнул головой. - Мы с нею исходили весь Колмар за три года, Ланен. Нам приходилось бороться с зимними буранами, одолевать предательские утесы, отбиваться от случайно встреченных шаек и много чего похуже, но за все это время я ни разу не видел, чтобы ей бывало страшно. И я поклялся себе, что изгоню из нее этот страх; если этот ублюдок Марик каким-то образом запутал мою неустрашимую Маран, я увенчаю свой жизненный путь тем, что прикончу его. С готовностью.

Он отхлебнул еще пива.

- Но, конечно же, вышло все иначе. Обычно так и бывает.

На мгновение он умолк. Парочка в углу громко переговаривалась: им подали обед. Я ждала - но Джеми, казалось, заблудился где-то в собственных воспоминаниях.

- Джеми!

- Что? Ах, да... - он взял мою кружку, взвесил ее в руке и поставил на место. - Ты не пьешь, - сказал он и, поглядев на меня, слегка нахмурился. - Что-то не так?

- Нет, - солгала я. - Пожалуйста, продолжай.

- История эта не очень забавная, моя дорогая Ланен, - сказал он с грустью. - Давай-ка договоримся: ты пьешь - я рассказываю. Перестаешь пить - я умолкаю. Идет?

- Идет, - ответила я, взяла кружку и опорожнила ее наполовину. Снова наполнила до краев и принялась потягивать пиво через равные промежутки. Оно уже начинало на меня действовать, но я пила небольшими глоточками и старалась слушать как можно внимательнее.

- Мы отыскали укромный уголок в полном народа трактире - почти таком же, как этот, - где с горем пополам смогли уединиться. Оказалось, что она обнаружила в доме Марика тайный ход и, оставаясь верной самой себе, немедленно проникла туда. Там она услышала два голоса: один принадлежал Марику, другой был совершенно ей незнаком.

"Они торговались, Джеми, - рассказывала она мне. - Незнакомец оказался повелителем демонов по имени Берис. Говорил, что он магистр пятого круга, - что бы это значило? Он гневался на Марика и утверждал, что тот должен дать ему еще золота. Когда Марик спросил, где же он его возьмет, Берис велел ему отправить корабль к Драконьему острову".

Глянув на меня, Джеми прервал рассказ.

- Ты опять не пьешь, девочка, - сказал он, и губы его искривились в едва заметной усмешке. - И не забывай дышать, пока слушаешь.

Я покорно кивнула и сделала глубокий вздох. Он продолжал:

- Маран рассказала мне, что Марик пытался упросить незнакомца избавить его от этой затеи - ссылаясь на морские бури и на то, что все без исключения корабли пропадали бесследно вот уже в течение целого столетия. Похоже, Бериса это не особо волновало.

"Он сказал Марику, чтобы тот вызвал его снова лет через тридцать-сорок, - говорила она. - Берис собрался было исчезнуть, но Марик вновь воззвал к нему. Он заявил, что власть нужна ему сейчас, а не через тридцать лет. И Берис ответил, что создаст для Марика Шар-Дальновидец. Хвала Богине, что удивленный вздох Марика был громче, чем мой собственный. Я и Марик считали подобные вещи легендой; однако Берис говорил всерьез, а ценой за это должен был стать... ох, Джеми, мне плохо!" - произнесла она, прикрывая рот.

Когда она вновь смогла говорить, то сказала:

"Ценой для Марика должен был стать его первый ребенок. На какой-то миг я подумала, что это шутка, но незнакомец и не думал шутить, - она поймала глазами мой взгляд и мотнула головой: - Нет, я не беременна, и у него нет ребенка. Пока нет, - добавила она, содрогнувшись. - Потом Марик спросил Бериса: "А вдруг тот вздумает отправиться к его соперникам, чтобы создать Дальновидцы и для них"; но Берис ответил, что в этом мире может быть только один из подобных предметов; если же у Марика никогда не будет детей, то никакой другой цены он с него требовать не станет. Марик спросил: что будет, если ребенка у него похитят? Берис лишь ответил что тогда Марик, возможно, и останется в живых, но это нельзя будет считать везеньем".

Короче говоря, Марик согласился на эту сделку и посулил незнакомцу жизнь своего первенца, пообещав расписаться кровью. Обряд должен был быть проведен в ту же ночь, на восходе луны, - Джеми обхватил обеими руками кружку и уставился в ее недра; голос его понизился до едва внятного бормотания.

- Некоторое время мы решали, что же нам делать. У нее уже был задуман один план, и вместе мы принялись обсуждать подробности. Когда же все было обдумано, то я... я предложил ей свои услуги - он с трудом сглотнул. - Услуги убийцы. Я спросил: хочет ли она, чтобы я прикончил их? Я не убивал никого вот уже более трех лет, и при одной лишь мысли о подобном у меня подкатывал ком к горлу. Но если ей эта было нужно...

Я сидела, вся похолодев, едва не хрипя от ужаса. Мне было все равно, что последует дальше, - для меня рассказ Джеми достиг наивысшей точки. Я не могла вздохнуть. Но мне нужно было это знать. И, превозмогая ужас и отгоняя прочь иные мысли, в глубине души молилась - торопливо и истово, как никогда раньше: "Благословенная Владычица, Мать Шиа! Прошу, прошу тебя, пусть не окажется так, что моя мать попросила Джеми убить ради нее!"

Уголок его рта слегка приподнялся, он взглянул на меня, и я вновь задышала.

- Она взяла меня за плечи и, развернув к себе, посмотрела мне в лицо.

"Джемет из Аринока, - вымолвила она торжественно, как на судилище. - Скорее я отрублю себе руку. Если ты все позабыл, то я - нет. Может, я и была слишком глупа, что выбрала себе в любовники Марика с его черной душой; но пока я жива, ты останешься для меня человеком, который заботит меня больше всех на свете".

Я увидела, как по щекам у него покатились слезы, - у человека, который был и фермером, и убийцей, и много кем еще, но только не моим отцом, - и я знала, что он помнит эти ее слова, как если бы она только что произнесла их, стоя прямо перед ним, и они были самым ярким из того, что он помнил.

- Я поверил ей, хотя и видел, что ее поразили собственные слова. Да и меня тоже.

"Клянусь тебе, Джеми, - сказала она, - если кому-то из нас и доведется убивать, то лишь ради спасения собственной шкуры".

Мы дождались восхода луны, и тогда она провела меня в дом, к тайному ходу. Я надел на себя свое старое боевое облачение - нечто вроде пятнисто-черной шелковой накидки с грязными полами. Как мы условились заранее, я оставил Маран в середине прохода, сам же прокрался дальше, к небольшому залу в самом его конце. Света там было немного - всего пара свечей, но мне этого хватило. Некоторое время я выжидал, притаившись за углом и прислушиваясь, пока не понял, что оба присутствующих были слишком поглощены своим занятием, чтобы заметить мое присутствие. Я выглянул из-за стены как раз в тот момент, когда чей-то голос - я предположил, что Бериса, - вдруг усилился, громко произнося нечто наподобие заклинания. Едва я заглянул за угол, как освещение изменилось: тусклое мерцание свечей сменилось ярко-багряным сиянием, и я услышал странный шипящий голос, вообразить который самому просто немыслимо.

Над небольшим жертвенником, по обе стороны от которого стояли Берис и Марик, прямо в воздухе парила фигура из ночного кошмара, цветом напоминавшая горячие красные уголья - целая куча их пылала на алтаре. Нетрудно было догадаться, что эта фигура - один из ракшасов, демонов Семи Преисподних. За свою жизнь я встречал лишь рикти, младших демонов, во время одного из прошлых своих заданий, - устранить заклинателя демонов было для меня тогда одно удовольствие, - этот же выходец из потустороннего мира доводился им старшим сородичем: отвратительное и жестокое порождение подземных глубин. От его голоса у меня по телу побежали мурашки.

Я выбрал не самое подходящее время, чтобы высунуться: если даже люди и не могли меня видеть, то уж демон-то наверняка мог, - Джеми хмуро усмехнулся. - К тому времени я уже позабыл природу этих тварей. Они не будут брызгать слюной попусту. Вероятно, демон надеялся, что я пришел затем, чтобы убить людей, - тогда он запросто смог бы вырваться на свободу. Во всяком случае, он ни одним намеком не дал им понять, что я нахожусь за их спинами.

Не помню, о чем они говорили: обе стороны о чем-то сильно спорили, пререкались, угрожали друг другу из-за чего-то. Все же я помню голос Марика, поклявшегося отдать Берису своего первенца, а Берис говорил, что самое время принести кровавую жертву. Я не слишком забивал себе этим голову, пока ухо мое не уловило легкий звук, который вдруг показался мне устрашающим. Даже тогда я смог узнать его, едва лишь услышал: это был звук детских шагов.

Мне понадобилось лишь несколько мгновений, чтобы понять: они прямо сейчас собираются предать смерти какого-то бедного, безымянного ребенка и отдать его кровь демону, чтобы тот создал им Дальновидец.

Тебе, должно быть, понятно, Ланен. что, пока я наблюдал да слушал, я все время прикидывал, когда и как лучше всего нанести удар. Все те годы, когда я промышлял убийствами, не прошли даром: я обладал хорошо развитым чувством выживания и воинской хитростью, - он нахмурился. - Мне жаль, но я не могу сказать, что первым моим порывом было ворваться к ним и попытаться спасти ребенка. Я думал об этом, но вместе с тем понимал, что тогда я, в лучшем случае, погибну сам, не сумев помочь ни ребенку, ни Маран. Мы с Маран заранее решили, что лучше всего будет забрать Дальновидец, как только он будет создан, и я должен был следовать этому замыслу, - он поднял перед собой кружку, о которой на время позабыл, и сделал несколько больших глотков.

- Я наблюдал за всеми их действиями, Ланен, - сказал Джеми, и голос его был низким от давней скорби. - Берис нараспев читал заклинания, ребенок плакал все громче и громче от страха и боли, а потом вдруг внезапно умолк - и это было ужасно. Я не пошевелил ни одним мускулом, продолжая стоять на месте, - невидимый в скрывавшей меня тени у задней стены зала, - однако же поклялся отомстить им за смерть малыша.

Тогда Берис сказал Марику, что тот должен дать немного и своей крови, чтобы скрепить ею обряд. Трусливый ублюдок завизжал почти так же громко, как до этого ребенок, сквозь зубы проклиная Бериса, когда тот сделал порез ему на руке, чтобы пустить кровь. Я потянулся за кинжалом, который держал за голенищем сапога. Деваться было некуда - и всё же почему-то, столкнувшись лицом к лицу с подобным злом, я почувствовал тошноту при одной лишь мысли учинить новую смерть на радость этой твари. Руки мои и так уже были по локоть в крови.

Послышалось громкое шипение, когда Берис стал смешивать кровь Марика с кровью малыша над горящими угольями, и змеиный голос демона прошуршал в воздухе:

"Ис-сполнено, гос-сподин. Уз-зри то, чего так жаждеш-шь". Теперь на алтаре покоился шар, изготовленный, казалось, .из дымчатого стекла, размером с небольшую круглую дыню.

"Исполнено, раб, - ответил Берис совершенно невозмутимо. - Изыди, возвращайся на пятый круг Преисподней, где был порожден. Но знай: если это не истинный Дальновидец, я потребую себе твою несчастную шкуру сроком на год и один день".

"Быть пос-сему", - прошипела тварь и с громким хлопком исчезла.

Тогда Марик схватил шар и вопросил:

"Дай мне узреть главу Ховирской купеческой гильдии!"

Я не мог видеть, что там происходило внутри шара, но, судя по выражению его лица, эта штука работала как надо. С такой властью Марик быстро возвысился бы и смог бы возглавить все гильдии купцов. И это было бы самым малым.

Я почувствовал, как у меня стиснулись челюсти, а тело мое изготовилось для боя. Чтобы всей торговлей в Колмаре управляли демоны? Если бы спросили меня, я бы ответил - нет!

"Принимаешь ли ты этот Дальновидец и согласен ли скрепить наш договор печатью?" - спросил Берис так бесстрастно, будто интересовался, какая стоит погода на дворе. Этому недоумку Мари-ку следовало бы почуять неладное.

"Да. Я беру его в обмен на жизнь своего первого ребенка, когда бы он ни родился", - ответствовал Марик, уставившись в глубь этой штуки, словно человек, пытающийся что-то различить в окружающем его тумане.

Тогда Берис расхохотался, и ужасным был его смех.

"Исполнено! Глупец! Как мог ты представить себе, что путь к власти настолько быстр и легок? Прежде даже как ты сыскал меня, прежде даже как ты был рожден и назван по имени, одному прорицателю из нашего братства было уже ведомо, что это произойдет! За то, что он заключил договор с повелителями Преисподних, ему были дарованы видения прошлого и будущего, и он предрек для четырех королевств:

Когда излечит время брешь веков,

И разлученные единство обретут,

И в солнечных лучах, восстав из снов,

Потерянные вновь найдут приют -

Плоть Марика Гундарского и кровь

Заставят земли Четырех сплотиться вновь.

"Что это еще за чепуха? - проворчал Марик. - Мои плоть и кровь при мне. Это ты глупец, Берис! Довольно легко устроить так, чтобы у меня вообще никогда не было потомства. Тогда Колмаром буду править лишь я, Марик Гундарский!"

Берис не шелохнулся, и голос его по-прежнему оставался невозмутимо-спокойным.

"Нет. Твое предназначение состоит только лишь в том, чтобы породить на свет ребенка, который будет править всем Колмаром, и теперь этот ребенок - мой!"

Я уже достаточно услышал. Низким, но громким голосом - чтобы привести в замешательство врагов и предупредить Маран - я вскричал: "Вперед!"

Я бросился на Бериса, но мог бы не утруждать себя этим. Почему-то я полагал, что у повелителя пятого круга - их ведь всего семь - найдутся меры предосторожности для подобного случая, но на этот раз удача была на моей стороне. Могу лишь предположить, что он по той или иной причине не способен был вызвать ракшаса вместе с его свитой. Парочка легких ран, чтобы свалить его с ног, и одна глубокая, чтобы уже не поднялся, - и дело было сделано.

Я обернулся как раз вовремя, чтобы увидеть, как Маран разделывается с Мариком. Он обезоружил ее, но она никогда особенно не полагалась на оружие, - тут на лице у Джеми просияла широкая ухмылка. - Он схватил противницу за правую руку с намерением вывести ее из равновесия. Недоумок. Провести с ней столько времени и не заметить, что она левша! Она так двинула ему в живот - словно молот ударил по наковальне! Даже до меня донесся хруст ломаемых ребер. Он, понятно, согнулся пополам. Вторым ударом она его выпрямила: он свалился как подкошенный.

Она завернула Дальновидец в свой плащ, и мы помчались к лошадям, которых я оставил неподалеку. Да не доведется мне еще раз пережить такую бешеную ночную скачку! Чутье вело нас на северо-запад, и мы полагались на него, думая только о том, чтобы как можно дальше ускакать от этого места.

Мы гнали лошадей уже около получаса, когда вдруг нечто заставило меня развернуться в седле. Позади нас я увидел словно бы два красных световых пятна, быстро настигавших нас в темноте. Они находились примерно на таком же расстоянии от земли, что и мы, и приближались как-то уж очень стремительно.

Думаю, нас спасли лошади. Почуяв угрозу, они помчались вперед. Я-то думал, что они и до этого неслись что было силы, однако безотчетный ужас подействовал на них лучше всяких шпор - мы едва что не летели.

Но, несмотря на нашу скорость, неведомые твари все же настигли нас. Я не имел представления, как бороться с этими порождениями тьмы, и не знал, чего ждать, - впрочем, очень скоро узнал. Красная пелена застлала мне взор, и каждым участком кожи я ощущал странное покалывание, словно на меня напало полчище муравьев. Легкое жжение сменилось таким чувством, будто тебя колют острием ножа, а вскоре это переросло в сильную, пронизывающую боль. Невольно у меня вырвался крик, и почти одновременно я услышал крик Маран.

Он задумчиво посмотрел на огонь в очаге.

- Не знаю, как мы ухитрились не свалиться с коней, но именно поэтому я до сих пор жив и могу обо всем тебе поведать. Кто бы мог подумать, что спасти нас может не что иное, как расстояние?

Все прекратилось внезапно - будто кто-то задул свечу. Боль оставила нас, как только мы вцепились в гривы наших бедных перепуганных скакунов и повернули прочь от Иллары. Мы замедлили наш галоп и перекинулись друг с другом недоуменными взглядами; одновременно остановили лошадей и обернулись назад.

Позади на дороге мы увидели те самые два красных пятна, на глазах растворяющиеся в воздухе, словно куски сахара под дождем. Бедные наши лошади устало топтались на месте, не в силах успокоиться, даже когда перестали чуять этих демонов. Мы спешились, чтобы дать им отдохнуть, - да и я, по крайней мере, хотел наконец почувствовать твердую почву под ногами.

"Джеми, что произошло? - спросила Маран. - Я думала уже, что нам конец".

"Такое со мною впервые, - ответил я. - Почему бы тебе не спросить у Дальновидца?"

Она вытащила его из переметной сумы, развернула и попросила:

"Покажи мне Бериса".

Глядя ей через плечо, я, несмотря на темень вокруг, ясно видел образ полумертвого Бериса, а позади него - Марика, который выглядел ненамного лучше. Ими обоими занимался целитель. По тому, как лежал Берис, я решил, что он без сознания.

"Он дышит?" - спросила Маран, словно обращаясь к самой себе.

"Несмотря на все мои старания, дышит, - ответил я. - А ты думала, я его убью? Признаться, искушение было, но там и так уже случилась одна смерть".

И тут вдруг я зарыдал, как полоумный. На меня нахлынули воспоминания увиденного совсем недавно: тот несчастный малыш, одиноко умирающий ужасной смертью, - только для того, чтобы выжили мы... Знаешь, я все еще должен отплатить кое-кому за это, - произнес Джеми задумчиво. - Я поклялся в этом тому ребенку.

Он умолк и припал к кружке. Я сидела без движения, опасаясь вмешиваться в его мысли, и гадала, когда он перейдет к той части повествования, что волновала меня больше всего. Однако он продолжал сидеть молча, и я не вытерпела:

- Что же случилось потом?

- Я тебе кто - бард, что ли? - ответил он беспечно. - Если так, то ты не очень-то гостеприимна. Я умираю с голоду. Сейчас, должно быть, уже два часа пополудни.

Я встряхнулась и выглянула в окно. Он был прав, уже давно перевалило за полдень. Все еще шел дождь, но на востоке небо начинало светлеть, что позволяло слегка надеяться на то, что изморось скоро прекратится. Парочка за столом в углу уже управилась с обедом, и сейчас между ними шел оживленный разговор.

Джеми встал и потянулся.

- Пойду схожу в конюшню и проверю, как там наши парни, - сказал он. - Уговорю трактирщика принести им туда тушеного мяса, которым тут так вкусно пахнет, если ты обещаешь устроить то же самое для нас с тобой. Скоро вернусь.

Я заказала тушеного мяса и большой каравай свежего хлеба. Прежде чем все это было доставлено, Джеми уже воротился, принеся с собой запах конюшни. Это был почти что запах дома. Вместе мы уселись за стол, как делали это всегда, и разломили свой хлеб. Я почувствовала, что краснею оттого, что расплатилась за него. Проклятье, он всегда мог читать мои мысли как раскрытую книгу.

- Ну, избавилась от своих тревог? - спросил он с кривой усмешкой. - Давно уже пора, голова твоя еловая! - Он перегнулся через стол и взял меня за руку. - Я вовсе не хотел тебя так ошарашивать, но пора бы тебе понять, что большинство людей не так просты, как кажется на первый взгляд.

- Да, Джеми, я это понимаю. Просто я считала, что знаю тебя, - я воззрилась на него, пытаясь различить в нем все те стороны его личности, о которых мне было известно: старый друг и преданный товарищ; возлюбленный моей матери, которой я не знала; убийца по найму, которому я обязана жизнью за то, что он всего лишь полсуток назад разделался с головорезом, намеревавшимся меня прикончить.

Он сжал мне руку.

- Конечно же, ты знаешь меня, Ланен. Знаешь, как никто другой, за исключением твоей матери, - он выпустил мою руку и усмехнулся. - Знаешь даже больше, чем сама того желаешь, скажу я тебе. Ставлю в свидетели нашу с тобою дружбу, что после того, как мы поедим, я расскажу тебе всю историю до конца.

Джеми утверждал, что мясо подали отменное, но я почти к нему не прикоснулась. Едва он опустошил свою тарелку, как я мигом унесла ее, налила ему пива и поставила кружку прямо перед ним.

- Вот так. Рассказывай, - потребовала я.

Он рассмеялся - громче, чем обычно: видно, пиво наконец начало на него действовать, хотя он мог не пьянеть на удивление долго, - откинулся в кресле и принялся меня рассматривать. Взгляд его был оценивающим, но я не могла бы сказать, что он там такого увидел во мне.

- А знаешь, ты все эти годы была права. Ты никогда не подходила для Хадронстеда, с самого дня своего рождения. Мы давно не разговаривали с тобой так подолгу, девочка моя, - разве что после смерти Хадрона, - и мне этого страшно недоставало, - улыбка его сделалась шире. - И ты ни разу за всю свою жизнь мне ничего не приказывала. Хотя это тебе идет.

Почему-то последнее вдруг показалось ему забавным.

- Ты прямо как твоя мать, - добавил он, рассмеявшись, пожалуй, чересчур громко.

Я забарабанила пальцами по столу. Это повергло его в очередной взрыв хохота; тут и я не выдержала - когда смеялся Джеми, я сама не в силах была удержаться и всегда присоединялась к нему. Когда мы наконец успокоились, Джеми вытер глаза и уселся с таким видом, что напомнил мне кота, наткнувшегося на молочную лавку.

- Помилосердствуй, Ланен! Маран делала в точности то же самое, когда бывала раздражена. Где ты этому научилась?

- Нигде. То есть я всегда так делала, - ответила я с удивлением. За всю свою жизнь я почти не слышала о матери ни слова, а тут оказывается, что часть ее личности присутствовала и во мне самой.

- Джеми, с каким умыслом ты ничего не говорил мне об этом раньше?

Тут он немного успокоился.

- Я дал слово, девочка. Поклялся Хадрону, что не буду говорить с тобой о твоей матери, покуда живу под его крышей.

- Но почему?

- А это уже другая часть истории, - на лице у него снова появилась усмешка. - Итак, ты снова заставляешь меня к ней вернуться. А знаешь, ты на диво умна, будь я проклят! Думаю, и впрямь следует продолжить. Я и так слишком долго отнекивался, - он отхлебнул пива.

- Видишь ли, по дороге из Иллары мы с Маран вновь предались любви... - Джеми бросил на меня проницательный взгляд - я и не думала, что он был еще в состоянии настолько трезво выглядеть. Я изо всех сил старалась сохранять на лице спокойствие. Что бы ни последовало дальше, мне нужно было это услышать.

- Мы прибыли в Хадронстед меньше чем за две недели до праздника Зимнего солнцестояния. Но не пробыли там и недели, когда Маран поняла, что ждет ребенка. Это была ты, - произнес он, и вся его веселость мигом улетучилась. - Она совершенно не была уверена, кто же отец ребенка - я или Марик.

Не глядя на меня, он молча извлек из-под складок плаща маленькую фляжку и передал ее мне. Я сделала большой глоток и почувствовала, как крепкая жидкость обожгла мне горло. Я была рада такому ощущению. Думаю, оно наверняка помогло мне избежать какой-нибудь глупости - вроде обморока.

Я была не в состоянии мыслить трезво. Дочь Джеми. Дочь Марика. Первый ребенок Марика, обещанный демонам и Берису. Маран, которая бросила меня, будучи настолько беспечной, что даже не знала, кто мой отец. Может быть, я дочь Джеми?

Всe эти мысли с громким шумом проносились у меня в голове, и большинство из них устрашали меня - но громче всех, словно свободная песня, взмывшая и разносящаяся высоко в воздухе, звучала ликующая мысль: "Кем бы я ни была, я не дочь Хадрона! Он никогда не был мне отцом. Гнев его на самом деле был направлен не на меня. Он презирал меня не потому, что я была ни на что не годной, а -за того, что я была дочерью другого мужчины. Даже если я его и не любила - не могла любить - это не из-за того, что сердце у меня черствое. Несмотря на все то, что говорил Хадрон и что я считала правдой, я не холодный, бессердечный ребенок. О Богиня, какое облегчение!"

Но рассказ еще не был закончен.

- Джеми, почему же Хадрон принял ее в свой дом? Разве он не догадывался?

Джеми вздохнул.

- Эх, Ланен. Я знаю прекрасно, что ты никогда не видела, чтобы Хадрон был способен на нежную любовь, но ты должна мне поверить. Едва он ее увидел, как был сражен наповал. Неважно, что она не была такой уж красавицей, неважно, что у нее не было своего состояния, неважно - даже для его взыскательной илсанской души, - что она более трех лет провела в путешествиях со мной. Она со всеми вела себя свободно, и на сердце у нее всегда было легко; она была странной сероглазой северянкой - и то сказать, на голову выше любой из местных женщин. В течение недели она лишила его всей свойственной ему дотоле рассудительности - его, за всю жизнь никого не любившего! - покорила своим смехом и отважной душой. И прежде чем истек первый месяц, он предложил ей выйти за него замуж. Они сочетались браком через месяц после Зимнего солнцестояния, спустя чуть более трех недель с их знакомства.

Он умолк, и мне пришлось напомнить ему, что он мне еще не все рассказал.

- Ты говоришь, он любил ее, - ладно, я тебе поверю. Но Джеми, а тебе-то что она сказала? Как это было: "Пока я жива, я люблю тебя больше всех!" - что-нибудь вроде этого?

Лицо его, и до этого невеселое, еще больше помрачнело.

- Джеми, я не верю своим ушам. Как могла она его полюбить? - Он не ответил, и я спросила прямо: - Она любила его?

Он закрыл глаза, и на лице его на миг отразилась старая неизгладимая боль.

- Не знаю. Она мне никогда не говорила.

Когда он поднял глаза, мне пришлось отвернуться. В воцарившейся меж нами тишине отплясывали тени - казавшиеся мне неведомыми и зловещими, для Джеми они были всего лишь старыми призраками. Они были хорошо ему знакомы: ввергали его в уныние, однако не несли в себе недавних горестей, лишь застарелую печаль. Он заговорил даже раньше, чем я того ожидала.

- Как бы там ни было, она вышла за него, и ты родилась в Осеннее равноденствие, - голос его сделался мягче. - Никогда я не видел Маран настолько счастливой. Она так тебе улыбалась - никто в мире не видел улыбки, подобной той.

Я глянула на него и заметила, что печаль оставила его: теперь во взгляде и голосе чувствовалось присутствие более радостных воспоминаний.

- Однажды я спросил ее, замечает ли она в тебе что-нибудь от меня или от Марика, но она рассмеялась и ответила, что даже свои собственные черты находит в тебе с большим трудом, - он посмотрел на меня краем глаза, - хотя уж это-то совсем не трудно.

- Благодарствую.

Он фыркнул.

- Скверные вы обе: здоровые, как дом, да к тому же еще и злонравные!

- Значит, ты считаешь меня злонравной? Довольно болтовни - сейчас ты меня узнаешь как следует!

- Спешишь сотворить возмездие? А я-то думал, хоть сегодня мне удастся избежать такой участи, - сказал он, допивая пиво. - Кстати, как насчет еще выпить?

- Разумеется, - ответила я и подозвала служанку. - Горшок медового челану и две кружки.

- Челану? Зачем? - спросил он.

- А ты как думаешь? Ты же сам мне всегда говорил, что после продолжительной выпивки челан помогает освежить голову. Мы сидим тут с середины утра, а скоро уже солнце зайдет, - мой довод был подкреплен тем, что сам трактирщик обошел все столы и поставил на каждом по подсвечнику, чтобы разогнать сгущавшийся полумрак. К концу дня в трактир заявилось много народу: после дневных трудов всем хотелось промочить горло.

Уголок рта у Джеми пополз вверх, и он поглядел на меня исподлобья.

- А разве на тебя подействовало количество выпитого пива, даром что ты никогда не выпиваешь больше двух кружек?

Мне самой это даже не приходило в голову. Удивительно, но я чувствовала себя совершенно трезвой. При виде выражения моего лица Джеми рассмеялся и хлопнул меня по плечу:

- Ты только что постигла один из величайших законов выпивки девочка моя. Когда ты чем-то сильно озабочена, когда на сердце у тебя тяжело от горестей или печали - сколько бы ты ни пила, ты но до конца не опьянеешь. Но, скажу я тебе, челану нам и впрямь не помешало бы.

- Вот и хорошо, его скоро подадут. А пока не желаешь ли продолжить? - сказала я.

Он вздохнул.

- Ланен, а обязательно нужно сейчас продолжать?

- Джеми, я двадцать три года ждала, когда же наконец смогу обо всем этом услышать. Думаю, что сейчас как раз самое время.

- Ну, хорошо, - он опять вздохнул. - Видишь ли, Ланен, у мужчин Илсы странные представления о женщинах. Все они по природе своей собственники, а Хадрон, упокой Владычица его душу, каким бы тупым он ни был, считать все-таки умел. Старые деревенские кумушки искоса поглядывали на него и подозревали, что они с Маран вступили в близкую связь с самого первого дня, как только познакомились, - но он-то знал, что это было не так. Она отказывала ему, покуда они не сочетались браком, - так поступила бы всякая порядочная и кроткая илсанская девушка. Он всю жизнь считал меня твоим отцом; когда же Маран оставила его, он обязал меня поклясться никогда не заговаривать о ней, и ради его доброго имени я всегда должен был относиться к тебе как к его дочери.

- Джеми, ты-то почему не уехал? Ты ведь знал всю правду. Почему же ты оставался верен Маран даже после того, когда она предала тебя во второй раз?

Он повернул ко мне свое спокойное лицо и ласково улыбнулся.

- Я остался, потому что любил ее, Ланен. И раз была пусть даже небольшая вероятность, что ты моя дочь, я оставался рядом с тобою, чтобы в случае необходимости защитить тебя.

- А Маран? - спросила я; голос мой дрожал от горечи, и я не в силах была скрыть этого. - Я всю жизнь спрашивала тебя, почему она покинула нас, но ты ни разу мне не ответил. Расскажи мне об этом сейчас.

- Она ушла, потому что должна была уйти, - ответил Джеми, откинувшись в кресле и держа кружку с челаном у самой груди. - Не ради себя - хотя она была несчастна с Хадроном. Своим уходом она освободила его - разве ты не знала? В глазах Девы узы их брака были расторгнуты. С той поры я полагал, что она вышла за него замуж только для того, чтобы ты смогла вырасти в безопасности, - она понимала, что сама не сможет тебе этого обеспечить. - Джеми изучал недра своей кружки: ни дать ни взять деревенский ведун, взявшийся предсказать будущее по остаткам челана.

- Когда тебе было шесть месяцев от роду, она заглянула в Дальновидец. Берис с Мариком, к великому сожалению, оклемались и готовились устроить на нее охоту. Кажется, в одном нам повезло: насколько она могла понять из собранных ею сведений, сам Дальновидец оберегал ее от взора этих негодяев. Но в глубине души она была убеждена, что они все равно найдут ее рано или поздно, и не хотела, чтобы они нашли вместе с ней и тебя, - он поглядел на меня. - И на всякий случай она уехала.

Сегодня я уже услышала больше, чем могло выдержать мое сердце. Я почувствовала головокружение, и мне, чтобы совладать с этим, пришлось навалиться на стол.

- Она сразу же отправилась оттуда прочь, расторгнув узы с Хадроном, но оставив тебя ему, ибо и помыслить не могла о более безопасном месте, Я умолял ее позволить мне ехать с ней и взять тебя с собой, но она не согласилась подвергнуть опасности ни тебя, ни меня. Похоже, она почему-то была убеждена, что в поместье Хадрона ты будешь в безопасности. Долгие годы я сердился на нее за это, я был огорчен и расстроен, но, как бы там ни было, ты до сих пор жива. А о ней я с тех пор ничего не слышал... Вот и вся история.

- Таким образом, девочка моя, - добавил он негромко, - теперь тебе должно быть понятно, почему я никогда раньше не говорил об этом с тобой. Я должен был держать слово, данное Хадрону, а со времени его смерти все ждал подходящего момента. Итак, это все, что я про тебя знаю. Вот какого Джеми видела ты прошлой ночью. Я боялся, что не смогу воскресить его в себе: он так долго не давал о себе знать - но когда я увидел, что тот мерзавец угрожает тебе, я воззвал к нему, и он явился вместе со своим мастерством, - Джеми закашлялся, припал к кружке и выпил все до дна.