Чтение 3–й страницы книги ~Ричард де Амальфи~

Он взбеленился, мясистое лицо пошло пятнами, задвигалось, как океанские волны в бурю:

- У священников нет заклятий!

- Заклинания, - поправился я, увидел, что получилось еще хуже, сказал примиряюще: - Словом, вы сами знаете, как перекрыть дорогу нечистой силе. Если нужна помощь, только свистните. Еще раз напоминаю, святой отец, что лучше плохой христианин во главе этой крепости, чем вообще демон. Подумайте!

Он смерил меня недобрым взглядом, повернулся, взгляд уперся в широкую грудь Гунтера. Я качнул головой, Гунтер отступил, священник вышел, гордо задирая голову, несломленный и непокобеленный.

Я вздохнул.

- Надеюсь, все-таки поймет.

Гунтер, к моему удивлению, кивнул:

- Ваша милость, здесь не самые благочестивые христиане. Но все-таки - христиане. Так что мы на вашей стороне.

Я снова вздохнул:

- Но Сигизмунд ушел. Не поверил...

- Чистая душа, - согласился Гунтер. - Еще крылья не горели! И священник этот... как будто его по ушам не били. Но возьмется, ваша милость, возьмется, чую. Заодно, конечно, и вас постарается святой водой окропить, уж и не знаю, хорошо ли...

- Почему?

Он поморщился.

- Дык ведь тогда ваш молот опростеет?

- Вряд ли, - ответил я и пояснил, как нам объясняли еще в школе или в детском саду: - Молот - просто оружие. В хороших руках будет служить добру, в злых - злу.

Он слушал с уважением и почтением, словно я изрек невесть какую мудрость, а я в который раз подумал, что вот так те истины, которые получаем с молоком матери, здесь выглядят неслыханной и революционной мудростью.

В коридоре прогремели шаги, дверь распахнулась, Зигфрид почти вбежал, несмотря на свой огромный рост и вес, похожий на статую командора, только выполненную в металле. Ничто на нем не звякнуло, не грюкнуло, все как будто собственная кожа.

От него пахнуло вином, когда же успел - утро, я молча указал на карту. Гунтер и Зигфрид начали смотреть, как на новые ворота, я сделал неопределенное движение рукой над картой, словно творящий пассы маг.

- Пора сделать полную инвентаризацию. Я хочу хотя бы примерно знать, куда мы поедем и что увидим. Гунтер, объясни насчет соседей. А то я вломился, как медведь, еще с замком не разобрался, но уже лезут всякие... Где, говоришь, мой замок? Вот этот? Или этот?

Замок, если это замок, изображен черным квадратиком размером с ноготь младенца, от него прямая линия, изображающая дорогу, хотя, насколько я помню, прямых дорог в этим мире не бывает вовсе. Вокруг замка еще пять одинаковых квадратиков, бедная фантазия у местных картографов, корявые надписи: деревня Куманг, село Большие Сверчки, деревня Горелые Пни, село Большие Таганцы, село Большие Печенеги. Всё это принадлежит мне.

Гунтер и Зигфрид сопят, всматриваются, для них картография - предмет еще более трудный, чем для меня политический строй Зимбабве.

Итак, ближе всех к моим владениям земли сэра Гуинга, барона де Амило, прозванного Одноглазым, и сэра де Трюфеля, прозванного Кабаном. Эти земли охватили с двух сторон деревню Куманг, а сэр Одноглазый еще и прижал сельчан моих Больших Сверчков, буквально отрезав у них все пахотные земли. Дальше Горелые Пни, с ними граничат земли волшебницы Клаудии... с этой я уже знаком, знаком... но у нее земель еще меньше, чем у меня, впрочем, зачем волшебнице земли?

Пока я всматривался в карту, они тоже рассматривали, переглядывались, отходили в сторону, огибали стол и смотрели с другой стороны.

Я хлопнул в ладоши, в дверь заглянул страж.

- Пусть подадут вина, - велел я. - Только некрепкого!..

Зигфрид просиял, Гунтер не повел и бровью. Появилась Леция, смазливая молоденькая девчонка, удивительно похожа на Гунтера: глаза тоже как маслины - в длинную золотую косу заплетена голубая лента, обеими руками несла перед собой глиняный кувшин.

Я кивком указал на полку с золотыми и серебряными кубками. Леция быстро расставила их на втором столике и благоразумно исчезла: негоже молодой незамужней девушке долго находиться с мужчинами.

Да еще в то время, когда наливают вино в кубки.

Зигфрид осушил подряд два, Гунтер - половину своей чаши, я не пил, рассматривал карту.

Тудор по прозвищу Глиняный Берег - со стороны села Большие Таганцы, а последний из соседей, барон де Пусе по прозвищу Крыса, - со стороны Больших Печенегов. У всех, за исключением Клаудии, земель не просто больше, а неизмеримо больше. Только у Кабана двадцать деревень, а он выглядит нищим рядом с Тудором, его деревни обозначены точками, карта в части его владений выглядит как засиженная мухами.

Одинаковой коричневой краской обозначены и реки, и скалы, даже лес и рощи тоже все в сепии, пороть таких картографов, нет условных значков для низин и возвышенностей, а здесь, как я сам видел, иногда дорога задирается к облакам.

Гунтер зашел сбоку, всмотрелся, неуверенно ткнул пальцем.

- Вроде бы это ваш замок, ваша милость... Да, это он. Вот и трещина, через которую мост.

- Какой мост? - возразил Зигфрид. - Это река!

- А почему прямая?

- Как нарисовано, так и течет.

Они посмотрели на меня, я проворчал раздраженно:

- Художники здесь... Перевешать бы. Зигфрид с неодобрением покачал головой, Гунтер хмыкнул:

- Перевешали! Или сожгли.

- За что?

- За неблагочестие. Художники, они, простите, ваша милость, еретики. Или богохульники. Так что карту пришлось рисовать истинно верующему.

- Понятно, - пробормотал я. - Эх, ради хороших карт можно бы стерпеть и неблагочестие. Свободомыслие в определенных пределах рекомендуется компетентными органами даже поощрять. Человек должен себя чувствовать свободным не только по команде "Вольно!". Ладно, так где же границы моих владений?

Гунтер склонился над картой, всматривался, наконец сказал серьезно:

- У вас неплохой манор, даже, я бы сказал, слишком. Нет-нет, это не упрек, просто не у всех такая плодородная земля, как пахотная, так и пастбищная. А какие здесь заливные луга, залюбуешься!.. И вот здесь, за этой загогулиной... ух! Правда, вы уже заметили, в последние годы прежнего владельца замка перестали побаиваться, крестьяне ропщут от набегов, но пока что серьезно соседи не повредили...

Зигфрид фыркнул:

- Гунтер, Гунтер...

Гунтер нахмурился:

- Что "Гунтер"?

- Я слыхал, у сэра Галантлара деревень было не то двадцать, не то еще больше! Но он ими не интересовался, соседи потихоньку и прибрали к рукам.

Гунтер взглянул на меня с опаской, ответил Зигфриду торопливо:

- Так это все без драк, без ссор. Сэр Галантлар, вы верно подметили, ими не интересовался, вот деревни и уплыли.

Я пропустил их разговор мимо ушей, голова идет кругом, не силен в средневековой графике. По краям карты, захватывая ценное пространство, огромные морды с раздутыми щеками, это Зефиры, Бореи и прочие хореи, огромные чудовища и многолучевые звезды. Все это вырисовано намного тщательнее и детальнее, чем сама карта.

- А где границы моего манора на юге? Там лес, как вижу, а что за лесом? Он упирается в край.

- Всему есть конец, - заверил Гунтер, - вам принадлежит немалая часть леса, но справа владения Тудора, а слева - Крысы. Простите, барона де Пусе. Ваши земли вклиниваются, как боевой топор, и людям Тудора, чтобы напрямую возить к себе лес, приходится пересекать ваши границы.

Зигфрид нахмурился, прорычал:

- Полагаю, надо запретить.

- Зачем? - спросил я.

- А просто так, - упрямо заявил Зигфрид. - Взять и запретить. Чтоб знали! А то еще подумают, что уступаем по слабости.

Гунтер взглянул на меня умоляюще:

- Тудор - неплохой сосед. Не самый лучший, но с ним не было хлопот. А худой мир лучше доброй ссоры. Мы тоже, если рубим деревья в дальней части леса, возим через его брод. И ничего, всем только на пользу. Из-за чего ссориться?

- Ссориться не будем, - заявил я. - Мы мирные люди, хоть наш бронепоезд... словом, кто с мечом к нам придет, тот им и подавится.

Зигфрид покачал головой:

- Милорд, если бы я уже не знал вас, я бы решил, что это у вас от слабости. Но я вас знаю, другие... нет.

- Решат, - сказал я, - что об меня можно ноги вытирать?

- Как о тряпочку, - подтвердил Зигфрид угрюмо. - Из каких краев вы прибыли?

- Из тех, - ответил я со вздохом, - где уже устаканилось.

- Срединные королевства, - сказал он понимающе. - Я слышал даже такую нелепость, что там ложатся без мечей. В смысле в спальню вообще не берут!

- Это правда, - ответил я. - Правда, в моей всегда висели два меча. Прямо над кроватью.

Он кивнул понимающе, вы-де воин, как же иначе, я же смолчал, что эти мечи продаются в магазине сувениров от десяти баксов за штуку до тысячи, их покупают и пацаны, и солидные дяди, любовно вешают на стены: кто в спальне, кто в кабинете, а кто и в прихожей, чтобы гости сразу видели и восхищались.

В окно донесся яростный крик, звон железа, топот множества ног. Сердце екнуло, душа сжалась и попыталась спрятаться под стельку сапога. Вот тебе и похозяйствовал, кто-то уже на приступ... А луков готово меньше половины заказанных, лучников на нужды народного хозяйства только начинаем готовить.

Мы ринулись из замка, со двора я увидел на стенах народ, все тычут пальцами в небо. Там плывет, растопырив неправдоподобно широкие крылья, орел не орел, кондор не кондор, а нечто вроде птеродактиля, если по размерам, а так вроде птица, даже перья шевелятся на ветру. Однако что-то в этой птице не птичье, а я бы сказал, человечье... Или механизмье.

Птаха подплыла к замку ближе, именно подплыла, подпарила, ни крылом не шелохнув, ни хвостом, а как бы позволяла нести себя воздушным потокам. Один из лучников выпустил стрелу, однако та, описав дугу, бессильно упала по ту сторону крепостной стены.

Я пробежал по верху стены, стараясь не смотреть вниз, все не привыкну, хотя высотобоязнью не страдаю, в смысле - на балкон выходил без страха.

- Что там?

На мой окрик оглянулся Ульман, серые водянистые глаза стали совсем белыми от бешенства, лицо злое, прорычал:

- А, это вы, ваша милость... Хробойл появился!

Я крикнул:

- Что за хробойл? Быстро!

Он указал в небо.

- Да вон же он!.. Ах, вы таких еще не видели?.. И не слыхивали? Да, издалека вас занесло... Эта штука рассматривает нас!

Птица в самом деле снизилась, сделала над замком широкий полукруг. Мне почудилось, что огромные выпуклые глаза слюдяно блеснули, словно там не живые глаза, а какие-нибудь фотоэлементы. Или не какие-нибудь, а то и вовсе фотоаппараты.

- Ненавижу! - заорал Ульман. - Ненавижу гадов, что вот так сидят за тысячу миль и рассматривают нас!.. Добраться бы, всем кишки б выпустил.

Он потряс огромным топором, вылитый берсеркер, а я торопливо вытащил из-за спины лук. Другая рука нырнула в колчан за стрелами. Сам ненавижу, когда следят, человек должен быть свободным, это же нарушение моих прав...

Тугой лук послушно начат изгибаться, я оттягивал тетиву с кончиком стрелы до уха, задержал дыхание и оттянул еще, еще. Птица опустилась ниже, на этот раз круг меньше, окрестности ее не интересуют, только замок, его оборона, расположение укреплений...

Тетива звонко щелкнула по рукавичке, стрела исчезла. Мы ждали затаив дыхание. Синее небо рассекла крохотная черточка, птица дернулась, взмахнула крыльями, ее рывком подняло, но тут же провалилась еще ниже.

Гунтер, хоть и рыцарь теперь, орал и потрясал кулаками вместе с народом. Я быстро наложил еще одну стрелу, выстрелил, затем еще. Третья со страшной силой ударила в середину туловища. Перья вылетели роем, будто от крохотного взрыва. Птица вскрикнула, замахала крыльями. Ее понесло по дуге, пыталась подняться, но за нею оставался след из быстро выпадающих перьев.

- Ваша милость! - прокричал Ульман, мгновенно переходя от слепого бешенства к детскому ликованию. - Вы сбили ее, сбили!.. Что за лук у вас?.. Что за стрелы?.. Так им, гадам, и надо!

Птица медленно, но неуклонно опускалась, дальше лес, высокие зеленые верхушки деревьев, мне даже показалось, что я заметил, где она булькнула в зеленую ряску леса.

Гунтер сказал торопливо:

- Она упадет! Как Бог свят, упадет!

Подбежал Зигфрид с криком:

- Собираю отряд?

- Зачем? - спросил я гордо. - Вряд ли теперь клюнет.

Он потряс головой, смущенный и раздосадованный, что его могли заподозрить в трусости.

- Упадет во владениях Крысы!.. Там как раз его земли вклиниваются в наши.

- Но не держит же он там отряд! - возразил я.

Зигфрид и Гунтер переглянулись, Гунтер сказал со вздохом:

- Держит. Как раз там и держит. На случай, если попытаемся отрезать тот клинышек. Так что они первые будут возле этой птахи.

Я подумал, сдвинул плечами.

- А так ли уж она нужна? Сбили, ну и хорошо. Чтобы выслать вторую, понадобится время. Как думаешь? Гунтер с неохотой кивнул.

- Вы правы, ваша милость. Эта птаха летела из самых-самых южных земель. Даже птице лететь неделями. Скорее всего, второй не будет. А если будет...

Он смолчал, но взгляд был многозначительным. Я кивнул. В самом деле, если прилетит вторая, значит, эта не просто фотографировала по заданным квадратам, а получила задание заснять во всех подробностях именно этот замок.

- Седлай коней! - велел я. - Побыстрее!

Глава 4

С тяжелым грохотом пронеслись по мосту, Гунтер сразу же взял направо. Кони идут тесной группой, приучены, впереди речка, всем отрядом промчались через брод так, что под конскими копытами оголилось дно, дальше снова лес.

Влетели в тень, по сторонам замелькали толстые стволы. Лес сосновый, деревья прямые и уверенные, настоящая корабельная роща, ветви на самой верхушке, а кустов нет, так что несемся, почти не сбавляя скорости.

Гунтер знаками велел всем, в том числе и мне, держаться позади, он лучше знает места, дорога пошла под уклон, а на той стороне этого почти засыпанного временем огромного оврага уже густой лиственный лес.

Мы придержали коней вслед за Гунтером. Я чувствовал себя не в своей тарелке, не люблю в чужую квартиру без хозяина, а Гунтер, азартный и готовый к драке, еще и предупредил:

- Это уже владения Крысы! Будьте наготове!

Зигфрид, приподнявшись на стременах, заорал счастливо:

- Вот она!

И вломился в кусты напрямик, за ним метнулись еще двое. Я пустил коня неторопливо следом, несолидно для феодала нестись, как мальчишка или однощитовый рыцарь. И так ветви трещат, как сухая солома, мой конь ломится, подобно ледоколу через тонкий лед.

Деревья разбежались, как перепуганные олени, на небольшой поляне Зигфрид указывает вверх железной дланью. Один из лучников встал ногами на седло и пытается дотянуться до веток. Напарник подал копье, первый с усилием начал тыкать им сквозь зелень листвы. Наверху заметались растревоженные белки, злобно застрекотали, а самая отважная с женским визгом запустила в человека сосновой шишкой.

В развилке толстой, как конское бедро, ветки застряло нечто коричневое, я не сразу вычленил взглядом обвисшие крылья и странное тело, покрытое не перьями, а короткими волосами, как у короткошерстного пса.

- Хробойл, - выкрикнул Гунтер ликующе, - самый настоящий!

- И так близко, - сказал лучник на коне, - никто еще... не сбивал... хробойла... Да что же он, гад, клювом вцепился, что ли...

Кончик копья осторожно шевелил странную птицу. Поляна заполнилась топотом, всадники теснились, готовые подхватить добычу.

- Погоди, - велел я, - приготовься ловить...

Рукоять молота вывернулась из моей ладони даже раньше, чем я разжал пальцы. Встревожено зашелестела листва, раздался сухой треск. Толстая ветвь с развилкой подпрыгнула и начала крениться. Я напрягся, заранее поморщился и пошире растопырил пальцы. Бешено вращающийся от избытка дури молот несся в мою сторону, похожий на работающий пропеллер, рукоять смачно шлепнула по ладони. Я торопливо повесил молот на крюк, а воин на коне вскрикнул и повалился под обрушившейся на него тяжелой ветвью.

Второй ликующе закричал, тут же по ушам хлестнул тревожный вскрик Гунтера:

- Люди Крысы!.. Скачут сюда!

Я прокричал:

- Без драки!.. Только без драки!.. Давайте уважать их права.

- Какие права? - изумился Зигфрид.

- Суверенные!

Второй воин соскочил с коня, нырнул под ветку, то ли помогал выбраться напарнику, то ли выволакивал дивную птицу, а я заспешил на зов Гунтера. Зигфрид и Ульман встали с ним рядом, перегородив поляну. За нашими спинами с ахами и охами бережно вытащили хробойла.

Я оглянулся, птица сама по себе не больше собаки, но крылья - чудо, даже не крылья, настоящие паруса из тончайшей кожи, настолько тонкой, что почти прозрачные, ребристые, инженерно точно соединенные перетяжками именно в тех местах, где необходимо. Кровеносные сосуды исчезающе малы, даже не видно на этих прозрачных крыльях.

* * *

Затрещали ветви, загремели крепкие копыта. На поляну выметнулись всадники в блестящих панцирях. Трое крепких смуглых и жилистых, лица надменные - мне сразу не понравились. Я краем глаза проследил, как люди Гунтера уволакивают птицу за спины лучников, после этого я повернулся и, выпрямив спину, надменно и вопрошающе посмотрел на всадников.

Все в металлических шлемах, кольчугах, поверх которых панцири, у каждого на поясе меч и боевой топор, а за спиной щиты. Тот, что впереди, статный мужчина в панцире с вычурными барельефами на груди, дал коню сделать еще пару шагов и прокричал:

- Вы во владениях моего благородного господина барона де Пусе!

- Знаю, - ответил я вежливо. - Я как раз собираюсь нанести визит вежливости благородному барону де Пусе, заверить в своем искреннем почтении и сообщить о желании жить в дружбе и согласии.

Всадник несколько мгновений рассматривал меня в упор маленькими злыми глазами.

- Я Жерар де Брюс, - сообщил он неприятным голосом. - Командую его ландскнехтами. Я передам моему господину ваши слова. А сейчас отдайте хробойла, мы вернемся в замок.

Я покачал головой.

- Сожалею, но это наша добыча.

Он выпрямился в седле, сказал гневно:

- Почему это?

- Я сам сбил ее из лука, - ответил я скромно, но с достоинством.

Жерар де Брюс опешил на миг, за его спиной заговорили, он вспыхнул и сказал еще злее:

- Это ложь! Хробойла не достать стрелой.

- Пари? - предложил я.

За моей спиной раздался сытый смех. Жерар де Брюс поколебался, сказал с нажимом:

- Никто не смеет охотиться на землях барона де Пусе без его разрешения!

- Я готов уплатить штраф, - предложил я миролюбиво, но ощутил себя задетым. Только что "хробойла не достать стрелой", а сейчас делает вид, что попасть в него проще, чем в привязанную утку.