Постепенно у доски собралась толпа.
дыханием обдавала его с головы до ног. С высоты своего роста она долго
посматривала то на доску, то в записную книжку Артамонова. Осенило ее не
сразу. Она тронула Артамонова за локоть и спросила:
выше, он увидел улыбающееся веснушчатое лицо и с таким удивлением осмотрел
фигуру незнакомки, что девушка застеснялась своей огромности. Однако она тут
же оправилась и повторила вопрос, поменяв местами слова: - Ты тоже, что ли,
в 76-ТЗ?
опыт в этом плане исчерпывался тасканием портфеля соседки по парте. Тут
пришлось задрать нос кверху, чтобы говорить одногруппнице в лицо, а не в
грудь.
зовут Татьяной, Черемисиной Татьяной. Но называй меня лучше Таней - девчонки
говорили, мне так больше идет. Ты уже переписал? Тогда я у тебя перекатаю. А
тебя как зовут?
по поводу первого дня занятий. Перешагивая через три ступеньки, она
поволокла Артамонова по лестнице и, словно лучшей подруге, рассказывала, как
из-за одного симпатичного мальчика она не удосужилась прибыть в институт
хотя бы за пару дней до занятий, а явилась только сегодня утром самым ранним
автобусом, в котором то и дело приставали парни и не дали спокойно дочитать
"Дикую собаку динго".
Кирова двое суток езды.
- Татьяна нависла с такой ревностью и нажимом, что Артамонов засомневался в
знаниях Нечерноземья.
будто послышалось продолжение:
делается!
Я сидела вон там! Идем, оттуда хорошо видно. Ты удивишься, я чуть не
завалила эту письменную математику! Хорошо, знакомые ребята оказались под
рукой.
в этой аудитории писал сочинение. Татьяна оказалась неисправимым мастером
монолога и заткнула одногруппника очередным восклицанием:
себя в порядок. Ничего не успела сделать в автобусе из-за этих приставак! )
всю дорогу мешали читать. Потом на время затихла, вытягивая губы для
нанесения более вызывающего слоя помады. Затем возвела на должную длину
ресницы, попудрилась, после чего еще минут пять не вынимала себя из
зеркальца. Наконец снова взяла помаду и резче выразила нижнюю губу.
Артамонову, но снова, как в омут, бросилась в сумочку:
спотыкались в проходе, стеснялись вошедших ранее, совершенно выпустив из
виду, что те - такие же неловкие и нерасторопные. За исключением разве что
Татьяны.
побросала все в сумочку. Достав из очень похожего на себя портфеля тетрадь,
обратилась вперед, надолго забыв про Артамонова.
доверия. Она не признавала мужчин ниже себя. С Артамоновым пошла на
вынужденную связь только потому, что он был первым встретившимся ей
представителем коллектива, в котором она рассчитывала проявить или, в
крайнем случае, обрести себя.
пальцами по столу. Последние шорохи и щелканья замками растворились в
нарастающей тишине. Студенты замерли в ожидании первого преподавательского
слова, которое возвестит о начале чего-то непонятного, неизведанного,
таинственного.
верхним рядам, заговорил:
лабораторную и практическую физики. Первая лекция обзорная, ее можно не
записывать.
очень старательно, но не очень ровно было выведено: "Физика".
распространялся о своей студенческой жизни, постоянно срываясь на то, что
когда-то и он вот так же пришел на первую в своей жизни лекцию, а теперь,
так сказать, уже сам... читает их.
упоением слушала затянувшееся лирическое отступление Ярославцева,
устремившись к нему всем своим неординарным телом.
Артамонова:
Следующий урок будет там. - Слово "урок" прозвучало грустно и нелепо. Кроме
Татьяны, никто никуда не собирался. Она чуть не направилась к выходу, когда
Артамонов сказал:
лекции она вела себя подавленно и была не так внимательна к Ярославцеву. Она
изучала сокурсников. Ее сектор осмотра был намного шире среднего. Легким
поворотом головы она доставала любой угол аудитории.
Когда Артамонов с Татьяной почти под ручку вошли в маткабинет, группа 76-ТЗ
была в сборе и глазами, полными любопытства, проводила привлекательную пару
до места. И хотя основное внимание явно уделялось Татьяне, Артамонов замечал
и на себе повышенное для ознакомительной обстановки количество взглядов.
Татьяна, усевшись поудобнее, принялась за детальное изучение окружающих. Она
всюду натыкалась на встречные взгляды. Ощутив себя в эпицентре, опустила
глаза и повернулась к Артамонову:
на присутствующих, направился к столу. В небольших кулачках он зажимал
обшлага не по росту выполненных рукавов. Внешность его была удручающей.
Огромный лоб нависал над маленькими глазками, посаженными так близко, что
они могли видеть один другого. Уши аллометрически смотрели в стороны и не
входили с лицом ни в какие пропорции.