глотнул самого обычного уксусу и сжег себе пищевод и желудок. Его ж
родственники упросили меня не давать делу ход, чтоб не позорить имени
Дельвигов. На мой вкус звания "обосранцев" для сего дома довольно и я все
замял. Церковь, правда, не пожелала принять самоубийцы, но это уже -- другая
история.
разделилось. Иные сказали, что я был лишне жесток, другие считали, что
теперь надобно допросить всех, причастных к сей публикации. На предмет
якобинского заговора.
стало выглядеть в ином свете, а свадьба в обход просьбы Синода стала
рассматриваться как участие в "антирусских кругах".
кишиневской ссылки и общество сразу озлобилось. Ибо для русских все масоны
казались поляками и якобинцами.
православными, но большая часть Лож на Руси были Ложами католическими и
мутила воду по-всякому. Мы пытались призвать их к Порядку, но католики
об(r)явили нам почти что войну и мы истребили их всех.
России -- один "Великий Восток". Но Молдавия, униатская Украина, зона Одессы
и Польша остались вне моей компетенции и католики там резвились вовсю. К
примеру, людей там принимали без всякой проверки и рекомендаций -- иной раз,
- прямо с улицы.
имеющие реальной силы ни в Империи, ни -- за границей. Так что и смысла там
состоять -- нет никакого. А посему для нас с "Великом Востоком" их как бы и
нет. Что бы там ни плели насчет Всемирного Братства Вольных Каменщиков...
Это лишь болтуны, да бездельники мыслят общими категориями, для нас же --
все очень конкретно.
успокоило страсти среди обывателей. В иных же кругах сия гадость стала лишь
доказательством низкой душонки поэта. Средь них многие верили, что отказ от
участия в подавленьи Восстания -- позиция человека и скрытое сочувствие
Польше. (Вплоть до сожжения русских священников вся "латвийская" партия
сочувствовала полякам, ибо поднялись они на Восстание за Правое дело, - это
Россия в 1829 году нарушила Договор 1815 года "Об учреждении Царства
Польского" изданием нового Свода Законов Российской Империи.)
Черной Речке у несчастного были одни враги и ни единого товарища при дворе.
обворожительной Натали, многие бы из нас затеяли б над сим перевертышем
любую проказу.
неловкость в отношении Пушкиных сгладится за едой, но Государь, одушевленный
отсутствием чужих глаз, развеселился сверх всякой меры и предложил "занять
места какие угодно" и сам подал пример, усевшись на стул Пушкина, рядом с
"первой красавицей".
Государыни, причиной коей полагаю "Клико", я в шутку сказал:
царствовать за столом. Прошу Вас, Александр Сергеевич, вот сюда - во главу".
но тут все испортила Государыня. Она сказала:
тот, кому должно возглавить собрание, отказывается от Чести, я считаю, нет,
я настаиваю, чтоб Герцог Латвийский занял место Господина Всея Руси".
побагровел, бросив на меня не самый дружеский взгляд. Многие не знают,
почему Государь так болезненно относится к шуткам, затрагивающим имя мое
вкупе с именем Государыни. Не знают и, забавы ради, подтрунивают над сей
чувствительностью Nicola.
признанного Россией, но существующего для протестантской Европы. Вплоть до
того, что на Венском конгрессе Англия с Пруссией "особо оговорили латвийской
вопрос", а в 1816 году заключили с моей матушкой договор, согласно которому
"обязывались оказать военную помощь в случае русской агрессии".
Поэтому она любит где надо и где не надо пнуть мужа сией исторической
пакостью. Nicola -- мой двоюродный брат и не сомневается в моей ему
верности, но вечно заводится от таких слов. Политика -- мать ее так.
(вплоть до выведения прусских и русских частей к общим границам), но на сей
раз ее уж очень обидел мужнин поступок. В нашем кругу у всех есть любовницы,
но не ухаживают же за ней при законной супруге!
забылся, достаточно мужу поманить жену пальцем и... "друг" обязан знать свое
место. Пусть даже он -- Самодержец Всея Руси. Или назавтра мы - в
фараонстве, иль еще худшей сатрапии! Ибо в другой раз речь пойдет о наших
супругах и -- нашей Чести...
его не касается. Что взять с "порчака"?! А у всех нас сразу заныли старые
раны, - это в обычной семье бьют посуду, а этакие супруги лупят друг друга
полками... Нашими, мать ... , полками.
кругу у двух из троих немецкой крови больше чем русской... И лезть под
братнюю пулю из-за Государевой шлюшки -- лично мне, - ну никак не хотелось.
б поклонилась Ее Величеству, - мол, я бы рада уйти, но не смею перечить Его
Величеству. Нет же! Сидела и радовалась, что в центре внимания! Шлюха, она и
есть шлюха... А нам из-за таких вот -- в штыковую, ежели что. (Ведь дело не
только в семейных-то склоках -- меж нами с пруссаками вопрос о польской
границе, о торговых квотах, да сборах, о статусе Мемеля... -- да тут на три
войны хватит!)
вот-вот заорет, что завтра же пострижет Ее Величество в монастырь! (И что
мне тогда делать? Вести полк егерей -- отбивать родную кузину? Не поведу --
прощай Честь, ибо это - сестра моя. Поведу -- замараю Честь Мятежом против
брата. Куда ни кинь -- все клин.)
Наследников. Государь в крик, - "сыновей не отдам". А как не отдать, если
прусский король сразу в амбицию -- "моих племяшей томят в русской тюрьме"!
Затем "хох", "зиг хайль" и "руссиш швайн". И прусские гренадеры на марше к
нашим границам... А во главе гренадеров -- свекор моей старшенькой...
город в настоящую крепость, и нам пришлось его брать. Я там больше половины
людей положил...Свату пришлось еще хуже -- он был с "фольксштурмистами" -
вчерашними штатскими.
Канцелярии. Кругом шла стрельба, что-то горело, да рушилось, а мы поставили
водку в снег, и обнимались, да тискались, как два мужеложца. Когда стало
тише и окруженные подняли лапки, мы узнали, что у меня в пеленочках дочь, а
у него -- малый сынок...
политическое, но сдается мне, что сват помнит ту водку и тот котелок... Я
знаю сколько причин к драке с Пруссией, но не вижу единой, чтоб мне воевать
с моим сватом.
Витгенштейн, Гинденбург, да "милый Артур" -- герцог Веллингтон.
строить из себя Цезарей с Ганнибалами. Что один, что другой -- шпак, не
нюхавший пороху.
придется...
Величеству, всех успокоил, всем больное место лизнул, а потом выскочил на
средину и говорит:
Раз наш Хозяин не хочет на место кузена -- прекрасно. И раз Государыня хочет
к кузену -- все просто. Пусть Ее Величество сядет к Бенкендорфу, а я готов
сидеть с госпожой Бенкендорф. Стулья же во главе стола -- посвятим их
Господу нашему и Божьей Матери и будет нам всем благодать!"
получилось, что прибора одного не хватило. И прежде чем кто-то успел
что-либо предложить, Ее Величество сказала по-русски:
срок".
знала русский, но ее просто взбесило неумение Пушкина говорить по-немецки.
Пару раз она о чем-то спросила поэта, тот не сумел слова связать, почему-то
переходя на французский. Лягушачье же наречие в нашем кругу -- с Войны
признак дурного тона. К тому ж Государыня долго была в лягушачьем плену и с
той поры любое галльское слово принимает как личное оскорбление.
Смеялся я оттого, что не надо мне мучиться за кого быть -- Государыню, иль
Государя, не надо мчаться в полки, да марать очередную духовную, да не
маяться мне на марше о том, что дочки не выданы, а война с Пруссией...